Вера Чиркова - Сестры Тишины. Глупышка

Дагорд вначале не очень поверил, однако понял, что торговец не лукавит, едва оказался в примерочной и увидел в распахнувшейся дверце шкафа костюм из дорогого синего плотного бархата, отделанный сафьяном того же цвета и серебряной вышивкой. Настолько знакомый, что Змею пришлось собрать всю выдержку, чтобы не расхохотаться. Именно из-за этого костюма он и расстался с Тоселлой Шордон, решившей, что она уже имеет право делать Змею такие нескромные подарки. Так значит, она велела продать костюм… и, стало быть, убеждена, что граф аш Феррез к ней не вернется. И правильно, в общем-то, рассудила, снова начинать приостывший роман он совершенно не намерен. Как и покупать эту одежду, которую не так давно ему пытались всучить в виде залога долгих отношений.

И Змей даже сделал шаг к выходу из примерочной, как внезапно новая идея возникла в его мозгу, и уже через несколько секунд он выходил из лавки, унося в мешке невезучий костюм.

В лавке белошвейки граф обзавелся несколькими новыми батистовыми рубашками с дорогим кружевом, а у бородатого кожевника приобрел короткий замшевый плащ, шляпу и перчатки отличного качества, но очень строгого вида. И ничуть не походившие на те, в каких он ходил обычно. Для исполнения задумки Дагорду требовалось как можно дольше оставаться неузнанным. И последняя покупка, причудливо расшитая узорами полумаска, как нельзя лучше соответствовала его замыслам.

В снятую комнату Змей вернулся за четверть часа до назначенного времени, умылся и сменил рубаху на одну из старых, принесенных с собой, а затем сел к столу и открыл купленный на рынке простенький берестяной ларец. Хозяйка мясной закусочной положила в него жареные свиные ребрышки, завернутые в красноватые малосольные капустные листья, и присыпала отваренными стручками фасоли и грибочками острого посола. Сверху лежал толстый ломоть душистого хлеба, и, когда все это оказалось на большом блюде, Дагорд понял, что зверски проголодался и цирюльнику придется подождать, если он хочет получить свои монеты.

Однако, едва рассмотрев в окно важно шагавшего к крылечку худого беловолосого человека в рыжем плаще, сообразил, что снова ошибся. Ждать придется недоеденным ребрышкам, если этот полукровка не согласится разделить с графом трапезу.

Их не так много было в королевстве, приходивших из своих лесов молчаливых одиночек, потомков великой расы, некогда населявшей долину Эмаельгейл, и они не подчинялись никому и ничему, кроме собственного желания. Могли жить в шалашах рыбаков и в домиках селян, могли остановиться на месяц или год в чьем-то замке, но только в том случае, если это заблагорассудится самим светлым эльфам. А потом так же молча и равнодушно уходили, ничего не объясняя и ничем не прельщаясь, как однажды ушли неизвестно куда их предки.

– Добрый день тебе, сын великого народа, – поспешил первым приветствовать вошедшего Змей, – если желаешь разделить со мной трапезу, садись к столу, вот тарелка, вот вилка.

– Я Алн, – обронил полукровка, садясь к столу и бесцеремонно берясь за вилку.

– А я Даг, – радуясь, что гость не стал привередничать, широко улыбнулся граф и разлил по кружкам брусничный отвар с медом, купленный к ребрышкам.

– У тебя две кровати, – прожевав несколько кусков мяса и осмотревшись, заявил вдруг Алн, – я бы пожил тут.

– Живи, – не стал отказывать Змей, хотя узкий диванчик не очень тянул на вторую кровать, но всегда можно что-нибудь потребовать с хозяина, – только я и сам пока не знаю, надолго тут или нет.

– Угу, – не отрываясь от еды, кивнул полукровка, и на этом оба сочли договор заключенным.

А еще через пару часов, когда солнце уже село, но небо еще было освещено бледным осенним сумраком, Змей в нанятой коляске подъезжал к внушительным воротам замка герцога Эфройского, гадая, в силе ли еще пропуск, присланный Олтерном полгода назад в последнем письме вместе с весьма заманчивыми предложениями.

Глава 25

После недолгого спора о том, кто будет идти впереди, Эста нехотя уступила настойчивым заверениям герцога, что он не будет шагать очень быстро и сворачивать, не предупредив ее. Взамен она взяла обещание, что сегодня он не пойдет ни танцевать, ни дышать свежим воздухом с кем-либо из придворных дам.

– Да с меня даже жена таких обещаний никогда не брала, – лицемерно оскорбился Олтерн, и тихоня только ехидно похихикала под своей вуалью.

Как, интересно, ее светлость могла бы взять обещание, если она видит мужа не больше пары раз за год? А тем более проследить за исполнением?

Однако по коридорам и лестницам из маленькой гостиной, где озадаченный камердинер помогал его светлости переодеться и причесаться, они прошли в прежнем порядке, и только перед выходом на лестницу, ведущую в зал для малых приемов, девушка отступила назад.

Ярко освещенный просторный зал казался воздушным и хрупким благодаря широким и высоким стрельчатым окнам и накрывшей его чаше застекленного купола. Перед окнами в полу были устроены засыпанные почвой выемки, и в них пышно цвели редкие растения с южных островов, а между стройных малахитовых колонн стояли огромные бочки и чаши с диковинными деревьями и лианами. Гости, гуляющие между ними, казались яркими жуками и бабочками, затерявшимися в сказочном лесу. Этот зал был любимым детищем герцога и изначально строился как оранжерея. Однако позже сюда стали приглашать погулять перед ужином самых знатных и важных гостей замка, и постепенно эти прогулки стали традицией.

– С завтрашнего утра нужно закрыть этот зал на ремонт, – безжалостно объявила Эста, едва окинув взглядом переплетение колонн, стволов, лиан, узких тропок и небольших полянок, пышно цветущей зелени и драпирующих арочные входы шелковых занавесей с изображением листьев причудливой формы.

– Посмотрим, – нехотя проронил советник, отлично знавший, что она снова права.

Но он так привык, что можно перед ужином немного отдохнуть в укромном уголке и полюбоваться на распускающиеся бутоны или новые робкие и нежные ростки! Что можно забыть про дела, государственные проблемы и неурядицы в личной жизни и просто посидеть на мягком диванчике, потягивая холодный сок или отвар.

– Где вы обычно сидите? – тихо прошипела неугомонная монашка, и Олтерн, почти свернувший к любимой нише, с досадой скрипнул зубами и остановился.

Демон! Да так он скоро и жить не захочет… по крайней мере здесь.

– Идите прямо, потом резко налево, – поступила новая команда, и его светлость с самым кислым видом направился в указанном направлении, гадая, как ей удалось так верно угадать самый неприятный ему угол.