Проблема 28 - Данил Владимирович Харин
Пульс поднялся еще, и Альберт начинал беспокоиться, но все же дал разгорячившемуся президенту еще несколько секунд.
– Левин полагал, что русским нужен только толчок, а остальное они уже сделают сами. Черт побери, Германии в свое время хватило меньшего толчка! Японии он вообще не понадобился. Но нам его не хватит. Уж поверьте мне! Он захлебнется в собственной инерции. Мы должны сделать все прямо сейчас! Обеспечить процветание на много поколений вперед!
– Вы готовы спровоцировать международный конфликт, чтобы иметь серьезный повод для продления соглашения? – Альберт решил, что пришло время прервать излияния главы государства и вернуться к запланированным вопросам.
– Конечно, – выдал президент, и тут же спохватился, – если только небольшой. Никаких войн, никакого ядерного оружия.
– Да, конечно, – поспешил согласиться с ним Альберт, видя, что пульс снова дернулся вверх. Он подождал, пока президент вернется в нужное благостно-расслабленное состояние и только после этого задал следующий вопрос.
– Вы хотели бы убрать Александра Николаевича Бородина с должности директора Агентства технологической безопасности?
– Да, – гораздо более спокойно ответил глава государства.
Система показала стопроцентную уверенность в правдивости ответа.
– Вам известно, где сейчас находится Евгений Селиверстов?
– Полагаю, что он в Наногороде, – и снова чистая правда.
– Вы слышали о минах системы «Термит»?
– Боюсь, что нет.
– Кличка «Мясник» вам что-нибудь говорит?
– Нет.
– Спасибо, мы закончили, – сообщил Альберт, глядя на прибор, который так и не зафиксировал ни одной попытки Старкова солгать, – Одевайтесь, а я приведу вашу дочь.
Если бы у полковника Завьялова была возможность слышать все это, он бы сильно удивился тому, как мало внимания Альберт уделил вопросам об исчезновении Евгения Селиверстова. Он бы решил, что агент больше хотел не узнать что-то у президента, а как раз наоборот, кое-что ему сообщить. Только понять это сообщение последний мог только в том случае, если был причастен к похищению.
Так или иначе, Альберт решил, что допрос окончен и вышел в подготовительную комнату. Там он кивнул оператору:
– Можно отсоединять.
Технарь кивнул в ответ и нырнул в не успевшую еще захлопнуться дверь кабинета.
Сам Альберт вышел в коридор, и, достав из кармана куртки ультрафон, взглянул на его экран. Тот сигнализировал об активном вызове, длительность которого уже составляла больше десяти минут. Агент поднес телефон к уху и проговорил:
– Вы все слышали?
– Я все слышал, – немного печально проговорил приятный мужской голос.
– Этого достаточно?
– Да. Думаю, да.
– Тогда действуем по первому варианту! – с воодушевлением проговорил двадцать восьмой, – ворота открыты.
– Хорошо, – со вздохом согласился голос.
– Удачи! – Альберт прервал затянувшийся вызов и огляделся.
Пустые коридоры здания на Брущатой выглядели необычно. Как закрытое на карантин желудочное отделение инфекционной больницы. И хоть зрелище было неприятным, агент удовлетворенно кивнул сам себе. Главным было то, что его телефонный разговор никто не услышал.
Спрятав ультрафон в карман, Альберт зашагал к лестнице, чтобы спуститься вниз и освободить из одной из камер очаровательную пленницу, которую он сам туда и заточил.
3.
Эстонская улица протянулась с востока на запад через один из самых новых жилых районов Грязного города. Всего пара кварталов. Около полусотни двухэтажных домиков на одну или две семьи и два небольших жилых комплекса пятиэтажной застройки. Скромный торговый центр, детский сад и даже уютный спортивный комплекс с бассейном. Этот островок покоя посреди лесопарковой зоны мог запросто быть частью одной из соседних, гораздо более благополучных городских зон. Но судьба в обличье депутатов городского собрания распорядилась иначе. Райончик угодил в капкан границ Зоны №6 и постепенно стал прибежищем разномастных иммигрантов. В основном тех, у кого был относительный порядок с финансами, но не было порядка с документами.
Дом с номером 2 был, соответственно, крайним по четной стороне. Сразу за его крошечным двориком начинался лес. Проезжая часть улицы была неширокой. Асфальт на ней, хоть и был изначально уложен качественно, ни разу с тех пор не ремонтировался, а потому покрылся трещинами и пока еще не очень большими колдобинами. Тротуар представлял собой узкую дорожку, отсыпанную гравием, которую отделяла от дороги неглубокая технологическая канава. Дворики домов, прятавшихся за пышной растительностью, были окружены невысокими заборами. Искусственного освещения на маленькой улочке не было вовсе. Ближайший уличный фонарь располагался на перекрестке с более широкой Литовской улицей, в ста пятидесяти метрах западнее. Соседний дом под номером 4 был одним из немногих, что так и не обрели своего хозяина. Он выглядел мрачным темным пятном на фоне бурной зелени. Обитатели дома напротив проводили свой отпуск на родине в одной из бывших советских республик. А потому, двухэтажное строение по адресу: Эстонская, 2; стало идеальном местом для того, чтобы незаметно для всего мира продержать там несколько дней похищенного из служебного автомобиля человека. В этом вопросе Мясник постарался на славу. Можно было отдать ему должное.
Теперь старания неизвестного ему преступника мог по достоинству оценить командир межведомственной группы специального назначения, подполковник Кравцов. Он лежал на собственном брюхе в придорожной канаве на противоположной стороне Эстонской, в сотне шагов от интересующего его дома. На голове был компактный шлем с несколькими встроенными камерами. Одна из камер, действовавшая в этот момент в качестве бинокля в режиме ночного видения, транслировала изображение на внутреннюю поверхность тонированного забрала. А потому, несмотря на то, что подполковник наблюдал прямо перед глазами довольно яркую и очень четкую картинку, снаружи его шлем оставался совершенно черным, как и все остальное его облачение, включавшее огнеупорный, пуленепробиваемый комбинезон, мягкие ботинки со сверхпрочной, звукопоглащающей подошвой, и перчатки со встроенными сенсорами для управления электронными системами экипировки. Черным было и все его оружие. От автоматической винтовки до армейского ножа.
Подполковник рассматривал дом и спокойно, почти в полный голос обменивался своими соображениями с остальными участниками группы. Командир не боялся, что их услышат, потому что его шлем поглощал не только свет, но и звук. Его голос совершенно не проникал наружу, и был слышен только в наушниках его бойцов.
Кравцов не то чтобы нервничал, скорее был напряжен чуть больше обычного. Слишком уж деликатная операция предстояла его группе в эту теплую августовскую ночь. А вся ее деликатность заключалась в персоне человека, которого ему и его ребятам нужно было вытащить из того самого неприметного дома, за которым он пристально наблюдал вот уже больше десяти минут. Это совсем не то, что освобождать заложников из какого-нибудь
