Дмитрий Баюшев - Клиника Сперанского

   Вся эта операция оставила у Новикова, привыкшего анализировать результаты труда, чувство какой-то недодуманности, профанации, может даже глупости.

   Зачем, спрашивается, было наряжаться в спецформу и вооружаться, привлекая к себе всеобщее внимание? Чтобы напугать Евсеича? Чтобы пройти сквозь охрану универмага? Носкова там знали, мог бы прийти к Евсеичу в одиночку, в гражданском, и точно так же с помощью того же шантажа получить эту дурацкую коробочку. Это, кстати, было бы много умнее: во-первых, своих людей зря по жаре не гонять, а во-вторых, эти люди ничего бы про коробочку не узнали. Глупо, глупо. Но может быть, Носков опасался засады или погони? Тогда присутствие бойцов необходимо. Нет, не похоже, ведь там работала ревизионная комиссия, какая уж там засада, да и Евсеич был явно ошарашен появлением Носкова. Концы с концами, извините, не вяжутся. А вот насчет компромата - тут всё ясно, работа Штольца, но при этом и вопросов возникает куча. Зачем пускать под нож дойную корову, от которой одна польза? Нехозяйственно это, господа хорошие, не по Матроскину получается, а по-матросски, по-железняковски. Следующее "может": может, Штольц желает посадить на сверхдоходный универмаг своих в доску людей, которые будут не просто делиться, а отдавать всю прибыль?..

   - Ты что мычишь? - спросил Носков, кровать которого, как мы помним, находилась по соседству.

   После тяжких трудов так приятно было оттянуться на упругой постели, век бы так работать за тысячу-то баксов. Пожалуй, они двое в разгар рабочего дня и не спали, прочие ребятишки кроме Витька похрапывали, но вот и Витёк присоединился к ним, да с таким рвением, что стены задрожали.

   - Если не секрет, что в коробочке? - отозвался Новиков, вынужденный прервать свой анализ, который, в принципе, уже был близок к завершению.

   - Бомба.

   - Дурак ты, - сказал Новиков, изучая тупые носки своих ботинок.

   Все в ботинках так и валялись - на случай экстренного подъема. Совсем обленилась братва, Новиков в этом убедился, когда они скакали по ступенькам ко входу в универмаг, только Носков да он, Андрей, сделали это быстро, остальные отстали.

   - Тогда презерватив.

   - Тьфу на вас, - сказал Новиков. - Не хочешь, не надо.

   Спустя минуту, закемаривший было Носков вдруг пошевелился и прошептал:

   - Слышь, Андрей, только никому. Там микрочип, стоит мильон баксов, а то и больше. Помнишь кремлевскую таблетку? Так это в тысячу раз лучше - и тебе лечит, и учит, и силу даёт. Жутко секретная штука, смотри не проболтайся, и сам погоришь, и меня под монастырь подведешь.

   - Кто ж тебя за язык-то тянул? - шепотом же ответил Новиков, не веря ни единому его слову. Уж он-то по долгу службы знал бы про такое чудо, на страже либо на краже именно таких особо важных секретов специализировался главный контрольный орган государства, который поистратился было при Ельцине, а теперь вновь набирал силу.

   - Хочешь, покажу? - совсем уж разоткровенничался Носков, открывая коробочку, которая у него хранилась под подушкой.

   Внутри коробочки на черной бархатной подставочке в выемке лежал крохотный поблескивающий микрочип.

   - Солидно, - сказал Новиков. - Надо бы хозяину отвезти, пусть у него голова болит.

   - А кто у него хозяин, знаешь? - спросил Носков, пряча коробочку под подушку. - Думаешь, почему Президент так складно говорит?

   - Ладно болтать-то.

   - Пусть пока полежит, его срок еще не пришел, - туманно сказал Носков.

   В этот день вызовов больше не было, похоже - отдувались за них другие бригады, микрочип перевешивал все остальные задания. К вечеру народу в бункер набилось порядочно, всё ребятишки крутые, с норовом, плечиком не задень, сразу в стойку и в лоб. На Андрея, который из своего убежища выходил три раза: в столовую на ужин в составе бригады, в клозет и за книгой в комнату информатики, - посматривали косо, неодобрительно, очевидно не подходил по каким-то параметрам, слишком интеллигентен. Но ничего, обошлось, не хотелось при первом же знакомстве махать кулаками.

   Где-то в два ночи Андрей проснулся оттого, что кто-то сел ему на ноги, а еще кто-то, накинув на шею удавку, принялся душить. В комнате было темно, глаз коли, свободными были только руки, он ударил кулаком наугад, попал, услышал остервенелое рычание и принялся бить уже не переставая, чувствуя, что времени отпущено мало. Кабан на ногах сидел мёртво, не шевельнешься, а тот, который душил, во время одного из удачных ударов на секунду ослабил хватку и Новиков сумел ухватить его за шею. Резко дёрнул на себя, так что мерзавец с размаху врезался носом в подставленный лоб. Раздался хруст, негодяй, взвыв, отпрянул, и Новиков, поднатужившись, сбросил с себя и кабана.

   Бросился к выключателю. Вспыхнувший свет высветил залитого кровью Носкова с удавкой в руке, которую тот немедленно швырнул под свою кровать - не было, мол, ничего, поди докажи, и встающего с пола разъяренного Витьку.

   Два других бойца, сонно помаргивая, лежали на кроватях. Не очухались еще, не врубились.

   Витька кинулся на Новикова, и тот его послал в нокаут минут на двадцать, после чего повернулся к угрюмому Носкову, который даже не подумал прийти на помощь своему подельнику. А Витька, с пылу еще, с жару, поди на это рассчитывал, иначе нипочем не стал бы связываться с чекистом.

   - Тебя как звать-то? - ласково спросил Новиков, потирая ноющую шею. - А то как-то не успели познакомиться.

   - Зови меня чудила, не ошибешься, - мрачно ответил Носков. - Потому что я самый настоящий чудила и есть. Столько есть способов, нет - черт дёрнул выбрать самый культурный - удавочку.

   - За что? - коротко спросил Новиков.

   - За то, что хотел умыкнуть чип, - ответил Носков, усаживаясь на кровать и поднимая лицо к потолку, дабы остановить кровь.

   - Врешь, на кой он мне сдался? - сказал Новиков, натягивая штаны. - Поди за то, что побил?

   - И за это тоже.

   Новиков надел рубашку, ботинки и скомандовал:

   - Одевайся.

   - Зачем?

   - Доложишь о происшедшем Штольцу. Заодно отдашь чип.

   - Дурак ты, - скучно сказал Носков. - Не лез бы ты в это дело, всё равно ведь уконтрапупят.

   Уж неизвестно, на какую кнопку он нажал, но в коридоре раздался топот многочисленных ног. Схватив с тумбочки Носкова фонарь, Новиков выметнулся из комнаты навстречу мчащимся бойцам, которые, увидев его, радостно заулюлюкали. Любой другой при виде этих мускулистых, в одних плавках, решительно настроенных парней количеством не менее семи человек сдрейфил бы, пустился наутек, хотя утекать-то особенно некуда, смирился бы с мыслью, что сейчас его стопчут, сожрут с потрохами, но Новиков был не такой. Ему, специально обученному, в толпе было легче, потому что в толпе всяк сам по себе, тут только знай уворачивайся, сами друг друга перебьют. Так оно и вышло, хотя пришлось изрядно покрутиться.