Зло той же меры - Михаил Григорьевич Теверовский
Возвращаясь к реальности и быстро-быстро осматриваясь по сторонам, Дима внезапно обнаружил, что стоит напротив своей самой любимой кофейни. За стеклом витрины он заприметил такую красивую и столь любимую им блондинку-бариста, которая в этот момент стояла за стойкой, пересчитывая кассу. Разумеется, противостоять одновременно и голоду, и желанию войти в кофейню, чтобы хотя бы промелькнуть у неё перед глазами, Дима не мог.
Теперь он сидел за одним из четырёх круглых столиков в самом углу. На том же месте, где обычно печатал на ноутбуке свой эротический роман. Но в этот раз без ноутбука. Его голова гудела, виски сдавливало так сильно, что даже темнело в глазах. И не помогали никакие таблетки, даже обезболивающие. Ведь ежесекундно воображение Димы вновь и вновь рисовало ему произошедшее вчера нападение банды Дракона на семью полицейского. Нападение, в котором он участвовал самолично. Он сидел, уткнувшись лбом в ладонь левой руки, смотря пустым взглядом сквозь столешницу и медленно потягивая из трубочки раф с клубничным сиропом и тремя ложками сахара, приготовленный ему той самой блондинкой, в которую Дима был тайно влюблён и на которую в этот день не взглянул ни разу. Все его мысли были заняты лишь одним вопросом – о своей смерти. Он уже смирился с тем, что должен будет убить себя. Не знал лишь того, как это сделать. И откуда набраться смелости в самый финальный момент, не отступиться, как тогда перед раскрытой створкой окна в своей комнате. Дима представлял себе, как будут горевать близкие и родственники, когда его не станет. Ему становилось жаль маму, но эта мысль перекрывалась другой: как наконец отец будет жалеть о тех взаимоотношениях, которые выстроил с Димой, как поймёт свои ошибки и будет корить себя, винить в смерти единственного сына! Не сможет же он с безразличием отнестись к его смерти, думал Дима. Смерти… И тогда новые мысли поглощали его, тёмные, печальные.
– Интересно, что там… после… – бормотал себе тихонько под нос Дима, делая очередной маленький глоток из трубочки. – На самом деле рай, как уверена мама? С Богом, ангелочками, арфами, водопадами… Н-е-ет, нет, нет и нет. Или да?..
Дима вдруг очнулся, заозирался, бегая глазами по помещению кофейни. Его тело одновременно наполнил жар и пробило холодным потом – слышал ли кто-то его бормотания? Зал почти пустой, кроме него лишь по диагонали за ещё одним столиком сидел какой-то мрачный мужчина, мешающий в вазочке десерт и потягивающий кофе, но вроде как на Диму ему было плевать, его глаза безвылазно устремились в экран смартфона. А бариста вроде как стояла далеко за стойкой… А-а, в ушах ещё и наушники, точно не слышала. Слава Богу, подумал Дима. Хотя… Какая теперь разница. Совсем скоро его не станет, зачем волноваться о том, что думает и как относится к тебе единственная твоя любовь, пусть и не знающая о том, как ты влюблён? И он вновь погрузился в мысли о смерти и о том, что же ждёт после, то раздумывая про себя, то что-то бормоча и иногда даже практически похныкивая от охватывающего его страха:
– А что, если после смерти нас ждёт сплошная чёрная пустота? И ничегошеньки в ней нету… И ты висишь в этой пустоте в одиночестве, сходя медленно с ума. Нет, такое невозможно тоже. Ведь должны быть где-то и остальные. Значит, в этой пустоте нас много? Слышим ли мы голоса друг друга или мысли? Если да… Быть может, можно вообразить, что ты находишься в некоем баре или… или кофейне, где тебя окружают другие люди? Миллионы, миллиарды, триллионы, быть может, и больше голосов – разве они не разорвут на части сознание? Боже, какой ужас, как же это всё страшно… Но… что, если есть возможность вообразить себе, что кто-то близко и ты его слышишь, а кто-то далеко? И вот ты в бесконечном помещении, где слышишь тех, кто в твоём воображении рядом, а с остальными можешь заговорить по мере необходимости? Да! Да, точно! Так и есть!
– Простите, вы что-то хотели бы заказать? – выхватил из охвативших Диму мыслей и идей голос блондинки-бариста. Она подошла к столику, видимо, привлечённая непроизвольными Димиными воскликами радости.
– Д-да… простите. Да. Я хотел бы заказать ещё кофе, – краснея, ответил Дима. – И десерт, например, брауни. С мороженым.
– Хорошо. Какой кофе желаете? Как и всегда, раф с клубникой?
«Боже, она знает и помнит, какой я люблю кофе!» – пронеслось в голове у Димы, а вслух он ответил:
– Можно, пожалуйста, раф с мятным сиропом?
– Да, конечно. Пара минут, я вам принесу.
Бариста приняла заказ и прогарцевала обратно за барную стойку. Дима не мог отвести глаз от движения её бёдер, от таких длинных стройных ног, локона, спадавшего на лоб… Лишь смутившись, он заёрзал на стуле и вновь уставился в столешницу, понемногу возвращаясь в свои мысли. Только теперь он уже думал о том, стоит ли кончать жизнь самоубийством? Или стоит жить, но жить не как раньше, как безвольный зомби, следуя за идиотами-друзьями и какими-то бандами, а как личность. Закончить роман, позвать на чашечку кофе эту прекрасную девушку, заняться спортом и собой в принципе?
И допив чуть позднее принесённый бариста кофе, Дима был полон энергии и мечтаний о том, как он станет совершенно другим человеком. Теперь у него была ощутимая цель, реальная и достижимая. Начать жизнь с чистого листа! Наконец тревога чуть отпустила Диму, он почувствовал, что может вновь дышать полной грудью. И всё благодаря этой чудесной девушке, на которой он просто-напросто мечтал жениться. Она помнит, какой кофе он любит! Это значит, что она обратила на него внимание, что он небезразличен ей!
С такими мыслями Дима покидал кофейню. Поглощённый ими, он не заметил, как мужчина, сидевший за соседним столом, тоже поднялся на ноги, не допив свой кофе, и последовал за ним, не сводя со спины Димы глаз, полных боли, ярости и решимости
