Перекресток одиночества 4: Часть вторая (СИ) - Михайлов Дем (Руслан) Алексеевич
Я благодарно улыбнулся, следом за спутником усаживаясь на край противоположного от фурриара дивана.
«Все съедобно, исключая нас двоих?».
Что он хотел сказать этими странными словами? Речь о нас с Айтаном и мы люди. То есть считать нас чем-то съедобным по умолчанию нельзя — мы же ведь тут все цивилизованные. Но Вангур, как не крути, тоже человек, пусть и с другой планеты. И его тоже ну никак нельзя считать источником пищи — однако себя он не упомянул, иначе произнес бы иную цифру.
— Ешьте — повторил Вангур — Пейте.
Подавая пример, он, продолжая говорить с легким картавым акцентом, принялся наваливать того и сего на тарелку, явно не переживая о калориях. Хотя при такой худобе — и при таком количестве алкоголя — ему только на пользу. Пить он не забывал, успев между делом сделать пару глотков из первого попавшегося под руку бокала. Наспех закинув в рот пару кусков фиолетового студня, он откинулся на спинку дивана, неспешно закурил самую настоящую сигару — Тринидад, вроде как кубинская и не из дешевых — пыхнул вкусным дымом и сквозь него благожелательно взглянул на нас, угощающихся его дарами.
Я невольно ощутил себя кем-то вроде работяги с плантации, так отменно потрудившегося, что хозяин пригласил его отобедать остатками пиршества на высокой веранде, откуда так хорошо просматриваются ряды виноградников, заросли сахарного тростника и потные согбенные спины трудяг.
Не самые подходящие к случаю эмоции я скрыл самым действенным способом — полностью погрузился в смакование еды и напитков. Каждый кусочек тщательно разжевал, каждый глоточек распробовал. И это помогло — палитра чуждых, но приятных вкусов удивила меня, отвлекла от злых мыслей.
Наклонившись, Вангур налил себе из бутылки, плеснул нам столько же, жадным глотком ополовинил свою порцию и, опять откинувшись, закинув ногу на ногу, задумчиво произнес:
— Мы такие похожие… и такие разные. Воистину плоды с одного древа, разнесенные по вселенной.
Акцент почти исчез. Более того — он заговорил так звучно, правильно и красиво, будто обучался на не самых дешевых актерских курсах.
Повисла пауза.
Поняв, что это было приглашение к беседе и отмолчаться нельзя, а упускать такой шанс и вовсе глупо, я с огромным трудом удерживал рот на замке. Я тут младший. Новенький. Не мне поперед старшего рот разевать. Вот только прихлебывающий спиртное Айтан не торопился что-то говорить, и я незаметно ткнул его коленом, благо фурриар смотрел в потолок.
— Но мы все же разные — заметил Айтан, показав, что слушает.
— Разные — согласился Вангур, крутя в пальцах сигару — Но в этом нет ничего странного. Мы все — плоды окружающей нас среды, ее производное.
Мы синхронно кивнули. Тут все логично. Но Вангур решил развить тему:
— Вкус винограда зависит не только от почвы, где он произрастает, но и от температуры, частоты дождей или полива, количества солнечных дней, от используемых удобрений… Возьми с одной пышной грозди по виноградинке, посади в разных частях планеты, взрасти, попробуй собранный урожай и поймешь — все они разные на вкус. Где-то сладкий, какой-то с кислинкой, третий нечто среднее, а четвертое и в рот не возьмешь — горчит!
— А где-то виноград и не вызреет — тихо заметил я.
Вангур наставил на меня тлеющую сигару:
— Верно! А где-то среда обитания такова, что растение и вовсе не даст плодов. Ты не так глуп, как кажешься, Тихон.
— Да нет… просто я в детстве жил в деревне. Бабушка много чего сажала, ухаживала старательно за побегами, но не всегда они приживались. А одна яблоня, хоть ее и удобряли, окапывали и опрыскивали, как и другие, все равно стала мелким и кислющим дичком.
— Верно! — повторил едва заметно улыбнувшийся Вангур — И что сделали с той яблоней?
— Ближе к зиме срубили и попилили на дрова — ответил я чистую правду — Бабушка не любила бесполезные деревья. Я просил не рубить, но она сказала: одичавшая яблоня ничего не дает, а другим солнце загораживает.
— Что ж… бабушка твоя сурова, но справедлива. Жива?
— Давно умерла.
— Жаль. Такие люди должны жить долго. Хотя, надо сказать, вы, земляне, как раз та яблоня, что стала дичком — кислющим да мелким. Но вас не срубили. Но однажды срубят — ведь вы сами плодов вкусных не даете, а другим солнце загораживаете. Впрочем, может и не тронут…
— Я не… извините… не понял.
— Дички вы — просто сказал Вангур — Я даже спрашивать не буду, знаешь ли ты, что за колоссальное создание вморожено там в ледяной столп. Ты видел его?
— Видел.
— С другими общался на эти темы? А ты, Айтан?
Старик что-то пробормотал, полностью погрузившись в еду и питье. Ел так, будто нас впроголодь держали — что не так. Хотя вкус этой еды настолько необычен, что я тоже то и дело забрасывал в рот волоконца того и кусочки сего. Вон та штука как хорошо посоленный айран, сдобренный мятой и красным перцем.
— Общался много раз — подтвердил я — Все по-разному говорили. Один сказал, что это чудовище, напавшее на этот мир.
— Это сборщик — буднично произнес фурриар — Что-то вроде танкера прибывшего на заливку, но плененного и замороженного. Он не единственный в своем роде, Тихон. Это не мифическое уникальное создание. А простой работяга вроде тебя, старательно выполнявший порученную ему работу. Безликий трудяга — один из сонма. Ты чернорабочий — и он тоже. Ты возишь мусор по одному и тому же маршруту, сбрасывая его в приемник отходов. И он сродни того — только его можно сравнивать с танкером полного перерабатываемым по пути вкусным жирным молоком…
— Что? — вырвалось у меня.
— Ты не знал?
— Откуда⁈ — я оторопело потянулся к чужим сигаретам, но опомнился и отдернул руку.
— Кури — разрешил фурриар, понимающе усмехаясь — Все мы одинаково воспринимаем эту беспощадную истину. Мы лишь сырье, взращивающее само себя. Я уже рассказывал об этом кухонным работникам — ради того, чтобы насладиться всем тем спектром эмоций, что сейчас выражает твое ошеломленное лицо. Ты поражен, Тихон?
— Я… я в шоке… Танкер? Один из? Порученную работу?
— Это цивилизация — Вангур выдохнул дым — Инопланетная могущественная цивилизация.
— Так ведь и мы… если я правильно понял из рассказанного сегодня на приветственной вечеринке — тут я беззастенчиво врал, но иначе мне было никак не объяснить свою осведомленность, хотя я старался не говорить лишнего.
— Мы с разных планет — кивнул Вангур и снова налил нам по порции алкоголя — Мы разные цивилизации. Но мы очень похожи — ведь произошли из одного и того же источника. Да потом наши пути разделились, мы стали выглядеть чуть иначе, но, окажись я сейчас на твоей планете Земля, натяни на голову обычную кепку, накинь на тело просторный плащ — я бы прошел мимо тебя, и ты бы даже не заметил. Да может я и проходил… Скажи, ты бывал в Москве, Тихон? А в Новосибирске? Может в…
— Москва — я с шумом выдохнул сигаретный дым — Но и в Новосибирске бывал. До того, как оказался здесь.
— Давно тому?
— Да уж порядочно — обтекаемо ответил я, не собираясь называть точных промежутков времени.
— Может и пересеклись да разминулись наши дорожки — его улыбка стала тоньше — Где-нибудь на людном железнодорожном вокзале.
— Вы были на Земле — подытожил я очевидный факт.
— Учился там русскому языку. С перерывами прожил пару лет. Это было очень давно. В те времена еще изучалась возможность прямого контакта между нашими цивилизациями. Даже велась подготовка к этому.
— Но все сорвалось?
— Просто отменили — он поднял узловатый палец и указал наверху — Там наверху. У всех есть начальство, Тихон. Ты работаешь на меня. Я работаю на других.
— А… а почему отменили? Если это не тайна.
— Выпей, Тихон. Ты выглядишь слишком опечаленным.
— Ну да — признался я — Странно все… инопланетяне учатся русскому языку… а почему именно русскому? У нас много национальностей и языков. На русском говорит далеко не большая часть земного населения.
— В этом все и дело — фурриар поморщился — Насколько я знаю, одна из главных причин — у вашей планеты нет единства. Вы разобщены на множество государств, говорите на сотнях языках, проповедуете десятки религий… Были и другие причины, думаю, но эта — одна из главных.
