Лучший коп Мегаполиса - Лариса Куницына

— Сколько времени нужно, чтоб расконсервировать базы?

— В их положении довольно много. У нас ещё есть две недели, но после этого пять вооруженных от мачты до киля баз поднимутся со дна водородно-гелиевого океана и нам придётся очень плохо.

Я посмотрела на Тартар.

— Я не представляю себе, как можно уничтожить крейсер, скрытый под слоем облаков. Неужели истребители летали туда, чтоб сделать это?

— Среди этих парней не было самоубийц, — возразил Торнадо. — Их задача была проще. Нам точно известен сектор, где на гравитационных якорях стоят базы. Уйти они не могли. Где-то в том же секторе распо­ложен и крейсер. Его можно сбить с орбиты с помощью лучевой установ­ки, но для этого нужно знать координаты. Задачей летчиков было спус­титься под облака, сделать снимки поверхности океана жидкого молеку­лярного водорода, над которым и находятся интересующие нас объекты. Вы умеете пользоваться камерой «Ильм»?

— Конечно, — кивнула я. — А почему не отправить туда беспилотники?

— Их ещё легче сбить.

— Как?

— Все четыре истребителя и десяток беспилотников были сбиты «Грумами».

— «Грумами»? — я была потрясена. — О, Звёзды! Но откуда здесь «Грумы»?

— Несколько «Грумов» со снятым вооружением были официально про­пущены в Колонию. Детали пушек и пулеметов, видимо, были изготовлены здесь, а те, которые нельзя было изготовить, ввезены контрабандой.

— Странно всё это, — пробормотала я.

— Что странно?

— Всё странно. Завезли детали, собрали «Грумы», сколотили ор­ганизацию, захватили крейсер, отыскали в этом чёрном тумане базы, а полиция и Колониальный Отдел Безопасности Звёздной Инспекции оказались поставлены перед фактом. По-моему, такое случилось впер­вые за всё время существования колонии. Сама система её организации делала невозможным подобное. Ведь полиция всегда очень чётко контролировала ситуацию на планетах и вовремя предотвращала попытки формирования подобных заговоров. Я уж не говорю о том, что не то что координаты расположения, но и сам факт существования этих баз наверняка был строжайше засекречен. А угнать крейсер полиции… Фантастика!

Он мрачно смотрел на меня.

— Нас это не касается. Пусть Инспекция сама разбирается с заговором, если допустила его. Мы должны раздобыть координаты крейсера.

— Если нам позволят это сделать.

V

Из окна моей каюты, к счастью, Тартар был не виден. Я спокойно разобрала вещи, приняла душ и, накинув халат, присела на жёсткую кушетку. В углу стояла широченная мягкая кровать, но мне показалось, что, если даже во всём Объединении блохи вымрут, она всё равно останется их последним оплотом.

Я уже знала, что таверна, а вернее, целые гроздья таверн, казино и трактиров, облепившие большую кольцевую орбитальную станцию, были сейчас закрыты для посещения и наскоро оборудованы под базу полиции. Мятежом занималась именно полиция. Отдел безопасности почему-то участия в этом не принимал, по крайней мере, явно. Мне страшно не нравилось это дело. Немного поразмыслив, я пришла к выводу, что оно куда сложнее, чем объяснил мне Торнадо, но он не изъявил желания обсуждать эту тему, сказав, что его задача состоит только в обеспечении операции по уничтожению крейсера, что он лётчик, а не легавый, и что такой красивой женщине нужно меньше думать о чужих происках и больше о том, чтоб выкарабкаться из этой скверной истории живой и с миллионом в сумочке. Я хотела заметить ему, что эти две темы тесно связаны, но вовремя сообразила, что лучше промолчать. Дело было не в том, что я не доверяла ему, хотя так оно и было, а в том, что он явно не доверял мне. Теперь я сидела, пытаясь понять причины этого недоверия, но вместо этого мне в голову лезла всякая чепуха вроде того, что у него красивые глаза и потрясающая жестикуляция. Как все ормийцы, он делает много лишних движений, но выгля­дит всё это… Чёрт возьми! Нашла время.

Я решительно встала и не менее решительно достала из шкафа рабочий комбинезон, потом уже не так решительно осмотрела его про­сторные штаны и грубую застежку, потихоньку засунула обратно и прикрыла дверцу.

Из комнаты я вышла, постукивая каблуками и поглаживая ладонями обтянутые эластичным чёрным джинсом бёдра. Я спустилась вниз, в небольшой ресторанчик, оборудованный под клуб для полицейских, заня­тых в операции. Торнадо был там. Он сидел у окна и, потягивая тёмное пиво, смотрел куда-то сквозь грязное стекло. Услышав мои шаги, он посмотрел на меня и улыбнулся без особого энтузиазма. Зато я наградила его самой ослепительной улыбкой, на какую была способна в этот момент. Не давая ему встать, я поспешно приземлилась на стул напротив. Ко мне подскочил официант, оказавшийся всё тем же чешуйчатым человечком. Правда, теперь он был больше испуган, чем рассержен, и боязливо посматривал на Торнадо.

Я заказала кофе и, когда человечек умчался на кухню, ормиец указал за окно.

— Взгляните-ка туда.

Я попыталась сделать это, но он покачал головой.

— Так вы не увидите. Нужно смотреть отсюда.

Я встала, обошла стол и, остановившись у него за спиной, увидела у причальной мачты небольшой звездолёт. Чтоб рассмотреть его получше, мне пришлось придвинуться ближе к окну, и я невольно опер­лась рукой о плечо Торнадо. Оно было твёрдым и горячим. Я почувст­вовала, как он слегка вздрогнул и отодвинулся.

— Это «Грум», — произнёс он. — Трофейный. Его привёл сюда Джил, как телёнка на верёвочке. Это был его третий вылет, а с пятого он не вернулся.

Я села на своё место. Официант принёс поднос с кофейником и чашечкой-напёрстком для меня и новую кружку пива для Торнадо.

— Когда полетим? — спросил ормиец, проводив официанта взглядом до дверей кухни.

— Вы командир, вам и решать, — пожала плечами я.

— А если серьёзно?

— Пока я не буду уверена, что обещанный мне миллион не пойдёт на пышные похороны, я не полечу.

— Может, хотя бы слетаем, осмотримся?

— У вас сколько жизней, майор?

— Много.

— А у меня вечная, но одна.

— Предложения?

— Есть записи полётов наших предшественников?

— В аппаратной.

Я щёлкнула пальцами официанту, который как раз в этот момент выглянул в зал. Он тут же примчался.

— В аппаратную, — приказала я, указав на свой поднос, и подня­лась.

Торнадо некоторое время хмуро смотрел на меня снизу вверх, по­том тоже встал. Когда мы выходили из зала, навстречу нам