Труп в доме напротив - Анна Викторовна Дашевская
— Алексей! — окликнула женщина. — Можно вас на минутку?
— Добрый вечер! — вид у детектива был уставший.
Впрочем, разрешение пользоваться землёй вокруг дома он дал легко, только удивился слегка:
— Сколько себя помню, там ничего не сажали… Ладно, я буду только рад, если под окнами что-то будет цвести.
К полуночи последний справочник занял своё место в книжном шкафу. Софья слезла с табурета, потёрла спину и спросила:
— Макс, ложиться будем?
— Хорошо бы, конечно, — бесконечное ехидство в голосе сына её насторожило. — Вот только как? Насколько я помню, постельное бельё осталось в Пскове.
— Знаешь, я так устала, что сегодня смогу уснуть хоть стоя, — резко ответила женщина. — А завтра пойдём и всё купим.
— Ладно, как скажешь. Похвали меня, я взял две надувных подушки! Каждую можно засунуть в футболку, получится вполне приличная наволочка.
— Ну вот, видишь! А укроемся полотенцами… Да и не холодно сейчас.
Среди ночи Софья несколько раз просыпалась оттого, что замерзала; доставшееся ей полотенце было слишком маленьким. А уже под утро неожиданно согрелась и заснула крепко, как спала только в детстве, наверное. Снился ей странный человечек ростом в локоть с пегой длинной бородой, аккуратно заплетённой в косу; он смотрел на неё, качая головой и приговаривая:
— Что ж ты, матушка, о сне-то и не подумала, разве ж это дело? Ну, спи, будет день, будет и праздник.
ГЛАВА 2
29 апреля 2185 года от О.Д
«Жалкий безумец — тот, кто осмеливается ручаться за другого, когда наиболее мудрые, наиболее угодные богу люди не осмеливаются поручиться за самих себя»
(Александр Дюма, «Три мушкетера»)
Коммуникатор просигналил ровно в тот момент, когда Алексей поднёс к губам чашку с кофе. Немолодая женщина, чьё лицо он увидел на экране, выглядела озабоченной… или озадаченной? Словом, начиналась работа, и нужно было ответить.
Они договорились о встрече в одиннадцать. Верещагин быстро позавтракал и сказал:
— Аркадий, я в банк и на почту. Купить что-то надо?
— Много чего надо, хозяин, — домовой появился, как обычно, на подоконнике. — Молока нету, сливки кончились, яблоки опять же, хлеб надо печь… Ты сейчас лучше не задерживайся, раз о встрече договорился. Я тебе список напишу, потом сходим вместе.
В первый раз, когда Аркадий Феофилактович собрался сопровождать Алексея за покупками, тот решительно воспротивился — мало ли, кто-то увидит не-пойми-что у него на плече и решит сдуру нечисть уничтожить? Но оказалось, что увидеть домового может не всякий, и даже от мага Аркадий может скрыться, если не желает быть замеченным. Зато теперь можно было не думать о том, что купленный кусок мяса окажется жёстким или не слишком свежим, молоко — снятым, а капуста вялой.
В дверь постучали ровно в одиннадцать.
— Мне нужен совет, — сказала дама, твёрдо усевшись и водрузив на колени большую прямоугольную сумку с жёсткой ручкой и блестящей металлической полоской поверху. — Ваш номер дала мне княгиня Фейн, вы помните её?
— Конечно, — кивнул Верещагин.
Ещё бы он не помнил женщину, у которой украли бриллиантовое колье стоимостью в особняк, свалив кражу на горничную. Расследование было коротким и не столько простым, сколько выматывающим.
— Так вот, Агнесса предупредила, что вы зададите массу неудобных вопросов, но дальше вас ничто не пойдёт. Это так? — и в детектива вонзился суровый сверкающий взгляд.
— Да.
— Хорошо, — из женщины как будто выпустили воздух, она обмякла, откинувшись на спинку кресла. — Дело вот в чём: у меня пропал муж.
— И вы бы хотели его отыскать и вернуть домой?
Одним движением левой брови клиентка сумела обозначить презрение, равнодушие и уверенность:
— Я хотела бы, чтобы вы выяснили, жив он или мёртв. Если умер… если умер, я желала бы получить тело для похорон в семейном склепе. Если жив — хочу знать, почему ушёл и куда.
Алекс открыл ящик стола и вытащил оттуда записывающий кристалл:
— Вы не возражаете? Я могу записывать в блокноте, но это немного отвлекает…
— Не возражаю.
— Итак, прошу, сударыня: ваше имя, имя супруга и обстоятельства его исчезновения.
Глубоко вздохнув, будто перед прыжком в холодную воду, она начала:
— Меня зовут Марина Владимировна Джаванширова, я дочь покойного камергера его величества. Мой муж Пётр Степанович Тропин, известный учёный, до недавнего времени директор главного ботанического сада университета.
— До недавнего времени?… — уточнил детектив.
— С первого марта муж попросил отставки, и прошение было удовлетворено его величеством.
— Причины отставки вам известны?
— Разумеется! Пётр Степанович проходил ежегодное обследование, и его личный врач сообщил, что у него обнаружено непонятное образование в печени. Некая капсула неизвестного происхождения. Муж решил, что он не может в таких обстоятельствах брать на себя ответственность за работу ботанического сада, и подал в отставку. Он планировал с середины апреля вплотную заняться здоровьем, пройти полное обследование, но мэтр Виталион отправился на конференцию в Новый свет, и всё отложилось на две недели. Позавчера утром Пётр Степанович уехал в клинику на первый приём…
— Он сам вёл экипаж?
— Нет, у нас два водителя, его и мой.
— Прошу, продолжайте…
— Да уже почти всё… — в ровной, размеренной речи госпожи Джаваншировой прорвался длинный вздох. — Муж доехал до клиники, отправил Хальгридссона домой и приказал вернуться за ним к обеду. В час дня водитель приехал, но…
— Что сказали в клинике?
— Хальгридссон прождал полчаса, и спросил у секретаря в приёмной, когда освободится господин Тропин. Девушка очень удивилась и сообщила, что пациент неожиданно отменил приём и немедленно ушёл.
— Пешком?
— Не знаю. Как вы понимаете, я сама не ездила туда и не расспрашивала никого, кроме наших собственных служащих.
В голосе её прозвучало явственное продолжение фразы: «А иначе зачем бы я тебя нанимала?»
— Письма, записки на его имя приходили? — Алекс решил не замечать несказанное.
— Нет. То есть, мой секретарь разбирает почту, и писем по-прежнему много, но ничего необычного не было.
— А какого рода письма считаются обычными?
— Ну, например, из редакций научных журналов; от коллег по тем или иным биологическим сообществам; от бывших студентов или аспирантов. Пётр Степанович вёл очень активную научную работу…
— Понимаю. Ну что же, я готов взяться за ваше дело, но сразу должен предупредить вас о некоторых вещах…
— Меня не волнует стоимость ваших услуг.
— А я и не о стоимости. Во-первых, я доложу вам обо всех результатах расследования, вне зависимости от их, скажем так, лицеприятности. Во-вторых, я буду расспрашивать ваших
