Перекресток одиночества-4 - Руслан Алексеевич Михайлов
Я молча развел руками. А что тут сказать? Зато мне вдруг полегчало. Ушла бессмысленная и в чем-то зряшная злость. Я снова мог мыслить рационально и был готов вернуться к обсуждению экспедиции. Но, как оказалось, на текущий момент готов был только я один – собеседник неспешно перебирал листы в принесенной с собой старой кожаной папке на молнии, в пальцах другой руки крутя старомодную чернильную ручку с золотым колпачком. Поймав мой взгляд, Тон Тоныч пояснил:
- Настоящая вещь! Ручка Олимпиада 80. Нравится?
- Я больше думал над тем, откуда вы берете чернила.
- Пусть кустарно, но изготовляем свои. И с каждым годом совершенствуем процесс – гордо ответил старик – А ты, я вижу, наконец подстроился под наши беседы и совсем несовременный темп?
- Подстроился – согласился я – Вернее научился подстраиваться на ходу. Сначала было крайне непривычно добираться до главной темы так долго… но потом я понял, что в Бункере спешить некуда.
- Именно. Нет тут срочных дел. Распорядок железный, постоянный, медленный. Опять же за разговорами время незаметней летит. Почесал языком всласть, другого послушал и глядь – а уже ужин… Там то у вас поди все иначе теперь.
Я неопределенно пожал плечами:
- Где как. Некоторые ведут дела по старому неспешному стилю, другие стараются уложиться в тридцатисекундную подачу самой сути…
- О как… Тараторят поди, как оглашенные.
- Возможно… - усмехнулся я – А ведь при этом еще и улыбаться надо и стараться не прикусить язык. Я выступаю за нечто среднее между жеванием соплей и стремительной болтовней.
- Мир изменился – подытожил Тон Тоныч – Ну так вон сколько лет пролетело. А у нас все по-прежнему.
- Да нет – не согласился я – У вас все даже не по-прежнему, а прямо вот по-старому…
- Опять критикуешь?
- Нет. Скорее констатирую факт. Сегодня утром меня осенило.
- Еще раз? Частенько же тебе светлые мысли в голову приходят, Охотник.
- К сожалению не так часто, как хотелось бы – рассмеялся я.
- И в чем же осенило?
- Это скорее догадка – поправился я.
- Так расскажи. И не торопись – мы все одно Михаила ждем Даниловича, а он задержится еще чуток.
- Серьезное что-то?
- Похороны – кратко пояснил Тон Тоныч – Елену Никитичну проводили в последний путь спозаранку. Сто шесть годков прожила. Так вот и поверишь в мистику – она еще неделю назад мне за ужином сказала, что пора мол ей уж в дорогу дальнюю собираться. Я ей в шутку – неужто позвал кто? А она – привиделась мол мне дочка младшая. Померла она в восемьдесят один год и страшно ей там в темноте одной на тропке узкой. Вот и зовет маму. Надо идти и помогать. Вести за собой к свету небесному. Но сначала попрощаюсь со всеми неспешно, чайку напоследок попью сладкого, да завещание составлю. На все про все мол как раз неделя и уйдет. М-да… и ведь на самом деле померла Еленушка. Ушла…
- М-да – крякнул я – Мистика как есть…
- А ты веришь во все это? Потустороннее?
- Не особо – улыбнулся я.
- Молод, потому что еще – припечатал старик и напомнил – Так что там про догадку твою?
- Не было ли в истории Бункера, причем где-то ближе к временам его основания так сказать, кого-то из пенитенциарной службы?
- Откуда-откуда?
- Тюремщик – пояснил я – Кто-то связанный напрямую с содержанием заключенных. И речь не о рядовом сидельце, отмотавшем свой срок. Речь о ком-то кто сыграл большую роль в становлении Бункера.
Тон Тоныч удивленно откинулся на спинку стула:
- Ого…
- Я угадал?
- Прямо в точку ты угодил – кивнул собеседник – Причем ударил в самую сомнительную и при этом важную для нашей истории персону. Считай прямо по лбу покойного Максима Сергеевича щелкнул звонко.
- А он как раз из…
- Потомственный тюремщик – усмехнулся Тон Тоныч и задумчиво повел головой – Бушуев Максим Сергеевич. Фигура! Но сомнительная…
- Я уже слышал про одну сомнительную важную фигуру из прошлого Бункера.
- Сергей Панкратов?
- Да.
- Неугомонный экспансионист, исследователь, бунтарь и просто рисковый человек – кивнул старик – Уважаю его безмерно. Своей неугомонностью Сергей Панкратов подарил всем жителям Бункера годы и годы дополнительной жизни. Он погиб ради нас всех. Смешно, но то же самое я могу сказать и про Бушуева Максима, хотя многие из знающих о том периоде относятся к нему крайне неоднозначно. А с чего ты решил, что в правлении Бункера был такой человек?
- Взглянул на структуру Бункера сверху как на схему – пояснил я – Вспомнил тех крепких стариков в черных телогрейках у входа в Замок. Разносящих баланду безобидных здешних молодых. Про всегда закрытые двери и четкую иерархию. И как-то во всем этом я разглядел контуры тюремных бараков. Хотя территория Холла больше похожа на поселение для изработанных вольноотпущенных.
- Все верно – вздохнул Тон Тоныч – Это все заслуга Бушуева Максима Сергеевича.
- Можно подробней? Раз уж ждем Михаил Даниловича…
- Да почему бы и нет. Тут секретов никаких. То, что про него и вообще про многих холловцы и центровые ничего не знают только их вина и ничья больше. Им не особо интересно. Понимаешь?
- Еще как – кивнул я, усаживаясь поудобней.
- Сигаретку?
- Не – отказался я – Лучше чаю погорячее.
Тон Тоныч жестом отдал распоряжение, неспешно добыл сигарету из портсигара, подкурил и наконец заговорил:
- Тут все верно подметил, Охотник. Не все, но очень многое в нашем Бункере определила власть Бушуева. А он мир видел очень по-своему. Хотя
