Девид Джонсон - Разрушитель

Филлипс хотел отбежать в сторону, но невидимая сила мгновенно сковала все его тело. За несколько секунд он превратился в большой кусок льда.

– А-а-а! – закричал Спаркслин то ли от радости, то ли от страха.

Он поднял с пола железный ящик, который пару минут назад в него бросил Саймон Филлипс, и запустил им в эту ледяную глыбу. Ящик попал в голову Саймона, она легко отломилась от тела и покатилась по полу, словно камень.

А криогенный раствор, растекаясь по залу и покрывая все тонкой, голубоватого оттенка коркой, уже был у самых ног Спаркслина. От раствора исходил тяжелый запах, над ним клубилась сизая дымка, которая поднималась все выше и выше, заражая собой весь воздух.

Спаркслин почувствовал, что здесь становится трудно дышать, а его тело уже будто не принадлежит ему, и бросился из зала.

Здание лаборатории было оцеплено полицейскими. У входа стоял Тейер. Он уже успел оправиться от конфуза, и теперь лицо его, как всегда, излучало решительность и готовность к любым действиям.

– Мистер Спаркслин, – спокойно и пренебрежительно сказал он, будто разговаривал с официантом в уютном ресторане, – надеюсь, теперь с этим преступником покончено навсегда?

– У вас есть неплохая возможность проверить это самому, – также спокойно и несколько устало произнес Джон. – Впрочем, я вам не советую этого делать.

– Почему?

В ответ в здании лаборатории послышался глухой взрыв. За ним последовал другой, потом еще один, и еще.

– Всем отойти! – закричал Тейер. – Быстро в укрытие! – и сам первым бросился в одну из полицейских машин.

Спаркслин неторопливо подошел к Трей.

– Поехали, – сказал он. – По-моему, нам здесь больше нечего делать.

НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ

Спаркслин остановил машину у дома Трей. Они не договаривались, куда ехать, просто для Трей сегодняшний день был настолько насыщенным, что ей хотелось побыстрее отвлечься от всех дел и расслабиться.

А Спаркслину некуда было больше деваться. После землетрясения от его города не осталось и следа. Да и вообще город теперь было трудно узнать. И дело было не только в совершенно новых домах, улицах. Лос-Анджелес стал значительно чище, спокойнее. В нем не было ничего лишнего, и даже предложение о посадке одного нового деревца в каком-нибудь парке или скверике сначала проходило компьютерную обработку на целесообразность: не будет ли лучше на его месте повесить лампочку или поставить фонарный столб.

Вокруг сновали роботы, которые поддерживали порядок: убирали мусор, зимой очищали улицы от снега, а весной и осенью – от грязи. Да, после землетрясения все нарушилось в природе, и когда-то солнечный курортный город, не знавший холода и слякоти, теперь весь ежился, когда в ноябре с неба начинала падать белая холодная пушистая вата.

Вместе с тем, город терял, возможно, самое главное, что у него было – он терял свою душу.

Даже люди сделались другими. Их жизнь текла монотонно и однообразно, исключая всякие неожиданности и потрясения. Мир был настолько ошарашен землетрясением, что теперь пытался застраховаться от любых неприятностей. Самые сложные и опасные работы доверялись только роботам. Впрочем, потом роботам стали доверять и менее сложные и опасные работы, и люди, сами того не замечая, превратились в их заложников. Каждый их поступок проверялся на целесообразность, и человеческий мозг со временем так адаптировался к внешним условиям, что постепенно начал превращать и самого человека в робота – никаких лишних эмоций, никаких переживаний. Он заставлял людей думать практично и трезво, подчиняясь бесчисленным законам и инструкциям, которые неустанно выдавали компьютеры.

Спаркслин все это видел и чувствовал, и ему было здесь тоскливо и одиноко.

Единственным человеком, к которому Джона тянуло, была Трей. И дело не только в том, что она была красивой женщиной. Трей больше других, даже больше его друга Заклина, напоминала ему о той далекой жизни, из которой он был так неожиданно и насильно вырван. В этой женщине удивительным образом уживались и тонкий ум и безрассудство, и нежность и обидчивость, и хитрость и наивность.

Спаркслин выбрался из машины и направился вслед за Трей. Он вскинул голову вверх и спросил:

– Слушай, а у вас лифты никогда не ломаются?

– Никогда, – улыбнулась Трей.

– Прекрасно, – Спаркслин остался очень доволен ее ответом.

Квартира Трей находилась на двадцать пятом этаже.

– Конечно, если какому-нибудь умнику не придет в голову разморозить еще одного преступника, который превратит весь город в развалины.

– Можешь спать спокойно: размораживать уже никого не придется. Можно только вытащить их останки из-под обломков.

– Ах да, я забыла.

– Говоря о преступнике, ты кого имела в виду, меня? – снова спросил Спаркслин.

– Да нет, что ты. Ты ведь полицейский и, кстати, довольно неплохой.

– Спасибо.

Дверь лифта распахнулась, и они вошли внутрь. Трей нажала кнопку, на которой высвечивалась цифра 25, и ровно через 25 секунд они были на нужном этаже.

Трей достала из кармана куртки золотую пластинку и сунула ее в небольшое отверстие в двери. Из динамика на стене послышалась приятная мелодия, и дверь тут же сама отворилась.

– Кстати, – осторожно спросил Спаркслин, когда они вошли в квартиру, – что вы дальше собираетесь со мной делать?

– Не знаю, – пожала плечами Трей.

– Филлипс грозился, что меня убьют.

– Чушь. Это противоречит нашим законам. Не знаю, может, Тейер и будет настаивать, чтобы тебя поместили обратно в криогенную ванну…

– Но ведь никаких криогенных ванн больше нет. Ты же сама слышала взрывы, – закричал Спаркслин.

– Действительно, – согласилась Трей, – Хотя, знаешь… У нас ведь есть целый завод, который изготавливает криогенный раствор… Да ты не беспокойся, я думаю, до этого не дойдет. Разве что, посидишь несколько лет в обычной тюрьме.

– В обычной тюрьме?

– Да. С телевизором, сауной, спортивным залом.

– А кто у вас сидит в тюрьме?

– Да разные люди. А два года назад посадили человека, который совершил самое большое преступление за последние пять лет, – вздохнула Трей.

– И что же он такое сделал? – со скрытой насмешкой спросил Джон.

– Занимался изготовлением фальшивых лицензий на пользование нецензурными словами.

– Что ты говоришь?!

– Серьезно.

Спаркслин не выдержал и громко рассмеялся.

– Ты чего? – не поняла Трей.

– Ну и проблемы у вас!

– Завидуешь?

– Нисколько.

– Почему?