Максим Дегтярев - Условный переход (Дело интуиционистов)

— О какой «иной» логике вы говорите? — качаясь, как на ветру, осведомился Де Альбани. — Уж, не о квантовой ли?

— Почему бы и нет? Всем известно, что все явления в природе можно разделить на две категории: явления, описываемые аристотелевой логикой, и явления, описываемые квантовой логикой. Мир существует как бы на двух уровнях, и человек, как часть природы, принадлежит первому, аристотелевому уровню. Однако в первые мгновения существования нашей вселенной вся она подчинялась только квантовым законам. Если Бог существовал уже тогда, то его логика должна быть квантовой.

Тем временем я продолжал следить за выражением лица Изиды. Она явно чего-то ждала от Эйтведа, каких-то специальных слов, и выглядела очень недовольной, когда Де Альбани и Эйтвед со словами «нам друг друга не понять» (я не помню точно, кто из них это сказал) разошлись по разным углам, каждый в окружении своих сторонников.

Изида двинулась к Эйтведу. Догнав ее, я спросил:

— Вы уже согласовали с Брайтом свои ответы?

— Ответы? — возмутилась она. — Почему вы говорите со мной в таком тоне?

— Простите, но нам необходимо поговорить.

— Хорошо, пойдемте к бассейну, там сейчас никого нет.

Я не стал возражать — невзирая на то, что не прихватил плавки.

Мы перешли в круглое помещение под прозрачным колпаком. В центре помещения находился бассейн метров пятнадцати в диаметре. Вокруг него стояли пустые шезлонги, я предложил занять те, что напротив входа, чтобы видеть всех входящих. Первым входящим оказался Брайт. Он явился под тем предлогом, что принес Изиде коктейль. Уходить он явно не собирался.

— Посуду мы сами отнесем, — сказал я ему.

— Изида, почему ты позволяешь этому хаму…

Хаму, удобно устроившемуся в шезлонге, было слишком лень вставать и выставлять его за дверь. Я перевел взгляд на Изиду.

— Пусть он останется, — попросила она.

Ну и черт с ним. Раз она этого хочет…

— Оставайтесь, Брайт. Хама я вам прощаю.

Он тихо выругался и плюхнулся в шезлонг со стороны Изиды.

— О чем мы будем говорить? — спросила она.

— О владычице слов и о человеке, которому она подарила часы с гравировкой. «К сложению влипают не опахивают», загадочная фраза, не правда ли?

— Я вас не понимаю.

— Разве? Сейчас объясню. Возьмем первый попавшийся словарь. — Я включил комлог и открыл копию «Ожегова» из Изидиной квартиры. — Удивительное дело: первым попавшимся словарем оказался тот самый словарь, который вы показывали мне, когда я приходил к вам в гости. Ну, не беда… найдем в нем слова «сложение», «влипнуть», «опахать». Отсчитаем от каждого слова двадцать одну позицию вверх. Получаем три новых слова: «слово», «владыка», «опаздывать». Заменим в той фразе старые слова на новые, и с учетом правил грамматики получаем: «К слов владыке не опаздывают». Предполагая, что часы подарила, скорее всего, женщина, следует читать: «К владычице слов не опаздывают», — вроде пожелания неторопливому любовнику. Отсюда уже можно вывести имя этой женщины. Вы сами его подсказали. Древнеегипетская богиня Исида в одном из мифов называет себя «владычицей слов власти». Надеюсь, вы не станет возражать, что Исида и Изида — это одно и то же имя.

— Но не обязательно один и тот же человек, — заметила Борисова.

— Справедливо. Но было бы странно, если бы часы подарила древнеегипетская богиня. В ее времена и часов-то таких еще не было. Изида, часы подарили вы, это очевидно.

— Вы просто подогнали. Почему вы выбрали число двадцать один, а не какое-нибудь другое? И почему бы не прочитать фразу, например, так: «К слову владыки не опаздывают»?

— Я бы объяснил использование этого числа для шифровки игрой в очко, но некоторые читают, что двадцать один — это номер карты, завершающей Старший Аркан карт таро, карты под названием «Мир». Мы оба помним, что этой картой вы обозначили себя. А предложенный вами вариант, по сути, ничего не меняет. Как бы то ни было, ни о какой подгонке речи быть не может. Кем был тот человек? Почему вы не хотите признать, что часы он получил от вас?

Изида опустила голову.

— Значит, его все-таки нашли… но… но почему вы…

Я понимал, что она хочет спросить, но не понимал, что значит «его все-таки нашли». Обмен вопросами напоминал диалог двух людей, говорящих о совершенно разных вещах.

— Кто его нашел? Вернее, кто его искал? Он от кого-то скрывался?

— Скрывался? Не знаю, может быть… Где он сейчас? Его переправят на Фаон?

И тут до меня дошло, что речь идет о теле. О мертвом теле. Изида решила, что мы сняли часы с мертвого тела. Стоило ли ее огорчать, сказав, что ее подарок заложили в каком-то захолустном ресторане.

— Мы обнаружили часы случайно. Где он сам, мы не знаем.

Изида смотрела на меня во все глаза. Потом она обернулась к Брайту, как бы ища ответа у него. Брайт молчал, сохраняя лицо абсолютно неподвижным. Изида снова повернулась ко мне.

— Вацлав погиб, — сказала она с нажимом на «погиб».

Итак, ЧГ звали Вацлавом, и его нет в живых. Неужели снова робот?

— Я этого не знал. Расскажите мне о нем.

— Подождите… я не понимаю… Вы журналист или только выдаете себя за журналиста? Если вы журналист, то почему вы о нем спрашиваете?

— Я расследую обстоятельства одного преступления. Мужчина, которого вы назвали Вацлавом, возможно, имеет отношение к этому преступлению. Вы могли бы оказать мне услугу…

Брайт не позволил мне договорить.

— Какого черта мы должны вам помогать?

— Во-первых, вас никто не спрашивает. Во-вторых, с этого момента вы можете считать, что я также расследую смерть Вацлава. А если вы не заткнетесь, то я устрою так, что вашу смерть буду расследовать тоже я.

Брайт заткнулся, но не по моей просьбе, а потому что от злости потерял дар речи. Изида по-своему истолковала мою способность поручать себе расследование любого убийства.

— Вы работаете на Галактическую Полицию? — спросила она.

— Нет, я провожу частное расследование. Можно сказать, оно началось с тех шести карт, которыми вы описали мою судьбу. Поэтому, кому-кому, но не вам спрашивать меня, что я расследую и зачем — вам же все было известно наперед.

— Я посредник, а не прорицатель. Хорошо, я расскажу вам о Вацлаве. На самом деле я почти ничего о нем не знаю. Мы познакомились на похоронах мужа. Он сказал, что его зовут Вацлав Кремп и что он работает в «Роботрониксе». Мы стали встречаться. Однажды я подарила ему часы, попросив гравера сделать ту надпись. Сначала я не собиралась ее шифровать, но потом вспомнила… Я знала одного мужчину, которому его возлюбленная подарила часы с надписью… потом они расстались, и мужчина перестал носить подарок, потому что его новой возлюбленной не нравилось, что он носит часы с именем другой женщины. Чтобы такого не произошло, — а в продолжительность наших отношений я не верила, — я зашифровала надпись. В начале августа Вацлав внезапно уехал. Он прислал мне письмо, в котором говорилось, что он должен срочно покинуть Фаон. Он просил не искать его и не говорить никому о наших отношениях. Письмо меня напугало, но я понимала, что раз он так написал, то, следовательно, это было необходимо.