Лариса Казимирова - Дефект бабочки. Другой мир (СИ)

— Жалко, — вздохнул ученик. — А у нас ребята говорили, что волшебники могут кем хочешь стать. Даже медведем!

— А зачем тебе медведем быть? — вступил в разговор Лис.

— А как-же? Поехал ты в город, мед продавать, напали на тебя разбойники, а ты раз — и медведем стал и всех их заломал.

— Ну, об этом не беспокойся. Маг гораздо сильнее какого-то там медведя. Давай-ка познакомимся — меня зовут Тим Ветер, но ты называй меня учителем. Вот приедем домой, и сразу начнем обучение. А, знаешь, давай я прямо сейчас тебе кое-что расскажу.

— Узнаю вас, Тим, — поддел его Лис. — Не успели ученика к себе привезти, уже обучение начали.

— А что время терять?

— Что-ж, вам виднее, как никак уже шестерых выучили за последние сто лет. Так глядишь — к моему возрасту все маги Рондана вашими учениками будут.

Ехать весь день в карете на самом деле не такое уж великое удовольствие, несмотря на мягкие сиденья. Рессоры у кареты довольно жесткие и ухабы ощущаются пятой точкой очень хорошо. Поэтому когда Альрик сказал, что до постоялого двора осталось не больше часа все вздохнули с облегчением, предвкушая отдых на кровати. Однако тут, как в насмешку, раздался треск, и карета, накренившись, встала.

— Господа маги, — в дверь просунулась голова кучера. — тут эта… колесо треснуло. Не уедем дальше-то.

Все вышли из кареты и принялись осматривать поломку. Колесо развалилось полностью, ни о каком дальнейшем продвижении и речи не шло. Карета еще могла бы медленно тащиться на трех колесах, при условии, чтобы в ней никого не было. Мы стояли посреди леса, решая, что же делать дальше. Солнце уже низко висело над деревьями, ночевать здесь совсем не хотелось, а до трактира нам пешком и затемно не дойти. У учителя и Ветра были артефакты порталов, но не могли же они всех нас бросить.

— Тут недалече родственница моя дальняя живет с мужем и детишками, — почесывая пятерней затылок, объявил возница. — Семья хорошая — помогут. И переночевать где будет.

Мы разделились — баронет и Ветер с учеником остались сторожить карету, а мы вместе с кучером пешком направились на хутор к его знакомым.

Хутор находился немного в стороне от дороги и без нашего провожатого мы бы его ни за что не нашли. Большая усадьба пряталась за высоким забором. Возница затарабанил в ворота:

— Эй, хозяева! Открывайте.

— Кто там? — раздался мужской голос с легким акцентом.

— Нираин, это я, Гот.

Ворота открылись, пропуская нас. За воротами стоял молодой мужчина с палашом на боку. Убедившись, что гости действительно те, за кого себя выдают, он улыбнулся:

— Здравствуй Гот. Какими судьбами?

Кучер не успел ответить — к нему на всех парусах торопилась маленькая, кругленькая женщина лет сорока:

— Гот, радость какая!

Родственники затараторили одновременно, выясняя последние новости друг о друге, а я рассматривала уши мужчины, открывшего нам ворота. Классические, острые уши эльфа.

Лис деликатно покашлял. Кучер опомнился и представил нас хозяевам, рассказав о произошедшем несчастье. Решено было ему отправиться вместе с хозяином за каретой и остальными магами.

Хозяйка провела нас с Лисом в дом и начала готовить ужин. Появились трое подростков — хозяйских сыновей. Одного женщина отправила в погреб за припасами, другой начал растапливать очаг. В большой кухне, использовавшейся и в качестве столовой, пахло сосновой смолой. Стены комнаты были обшиты сосновыми досками, на полу дубовыми. Вся обстановка оставляла ощущение надежности и аккуратности. Я прошлась вдоль стен, разглядывая резные деревянные фигурки на полках, сделанные с большим мастерством.

— Это Нираин балуется, когда время есть, — хозяйка заметила мой интерес. — А когда места уже не хватает, раздаривает. Вы похвалите то, что вам понравится, он и вам подарит.

Я подошла и предложила свою помощь, но женщина только руками замахала:

— Да вы что барышня! Этак вы меня как хозяйку позорите. Да и не ваше это дело у кастрюль стоять.

Я прошла к столу и села на резной деревянный стул рядом с Лисом. Хозяйка хлопотала у плиты, попутно выспрашивая, кто мы, откуда, какие новости в Таррине и Мирсале. Отвечал, причем с большой охотой, в основном учитель — он вообще любил поговорить с новыми людьми. Хозяйские сыновья тихо сидели в углу и слушали.

Когда ужин был почти готов, с улицы послышался шум — приехала наша карета. Подростки тут же высыпали во двор, посмотреть. Мы вышли тоже. Все мужчины собрались около сломанного колеса. Правду говорят — с возрастом игрушки не меняются, только в размерах увеличиваются. Мужчины затеяли спор о ремонте. Спор был жарким — наш, обычно невозмутимый возница даже стал размахивать руками, отчего от него все отодвинулись подобру-поздорову. Не дай боги заденет. Эту катавасию прервала хозяйка, позвав всех за стол. Хозяйские дети принялись распрягать лошадей, а мы все отправились в дом, рассудив, что утро вечера мудренее.

За день в пути все устали и начали укладываться спать сразу после ужина. Мне досталась огромная хозяйская кровать. Вместе со мной в комнате, постелив на пол перину, устроилась хозяйка. Мне было неудобно, но она и слушать не захотела, чтобы улечься в кровать вместе. Мужчин разместили по комнатам, а кто-то ночевал на сеновале, благо ночи были теплые. Мы с хозяйкой еще немного поговорили, правда я не могла в полной мере утолить ее любопытство — я просто не знала, сколько стоит в Таррине отрез ситца или фунт свинины. Зато меня саму один вопрос заинтересовал сильно:

— Скажите, а ваш муж — полукровка?

— Отчего же? Самый натуральный эльф.

— Просто я слышала, что эльфы никогда не женятся на нас.

Хозяйка невесело усмехнулась:

— Почти так и есть. Женятся, только редко.

Она помолчала немного и принялась рассказывать:

— Я у Нираина в виру была — ему женщина по хозяйству была нужна. Ну и понравилась, да и он мне тоже. Другие то знаете барышня… Ну, да ладно. А он предложил замуж выйти. Что тут началось! То годами его родственников не видели, а тут один за другим. И все разговоры с ним разговаривают, а на меня как зыркнут, хоть сразу ложись и помирай. Матушка его приехала. Та сначала вроде как по хорошему со мной — мол пока молодая он с тобой будет, а как состаришься? Они ведь восемьсот лет живут. Бросит он тебя. Я тоже сомневаться стала — ведь и действительно он и через сто лет красивый будет, а я? Пошла к нему, говорю, отпусти, я домой вернусь. А ты про меня забудешь. Как он вскинулся! Так-то он спокойный, а тут думала, убьет. И думать говорит, забудь, пусть всего двадцать лет счастья, чем вообще ничего.