Будни Дракона-детектива, или Убийство в замке ста мечей - Татьяна Михаль
Он остановился, обернулся и одними губами произнёс:
– Я скоро вернусь. Жди меня.
Запрыгнул в экипаж и отправился в неизвестном направлении.
Хотя, почему это в неизвестном?
Даррен Ашер направлялся в замок ста мечей.
Один.
«Без моей помощи тебе не справиться», – подумала решительно.
– Идёмте, леди, – произнёс Ганс и тронул меня за локоть. – Угощу вас чаем.
Хорошо, что наши вещи доставили в дом к Гансу.
У меня была одна настойка, которая отлично помогала при бессоннице. Ума не приложу, зачем брала её в поездку, так как бессонницей не страдала. Но сейчас я ей очень радовалась.
Нет-нет, вы не поняли, я не собираюсь спать. Просто три капли этой настойки вырубают на несколько часов. И она гарантирует отличный сон и отдых.
Гансу вреда не будет, а я избавлюсь от няньки. И тут же отправлюсь вслед за Дарреном! Одно плохо, он с лёгкостью создаст себе иллюзию, будет другое лицо, другой человек. А я вот не владею магией иллюзий. Но это не беда. Нас учили виртузному перевоплощению. Косметика, иная причёска могут сотворить чудеса и человек на себя не будет похож.
А ещё я знаю, как Даррен войдёт в замок.
И это будет не главный вход.
Я хорошо запомнила тот тайный ход, ведущий в подземелья. Главное потом оттуда выбраться и лабиринтами подняться в сам замок.
Но ничего, я справлюсь.
– С удовольствием выпью чаю. А вы составите мне компанию?
– С удовольствием, леди, – улыбнулся Ганс.
Когда мы вошли в дом и он помог мне снять пальто, вдруг сказал:
– Право слово, я думал, вы впадёте в истерику, тревогу и будете сетовать, что детектив на дело отправился один без вас. Вы меня приятно удивили.
Натянуто ему улыбнулась и сказала:
– Тревога есть, господин Рамински. Но я сдерживаю её. А истерикой я никак не помогу ни себе, ни Даррену. Покажите мне, куда выгрузили мой багаж? А потом я помогу вам с чаем… Вы позволите? Я делаю очень вкусный чай.
Он проводил меня до гостевой комнаты и сказал:
– Буду рад, если вы приготовите чай, потому что я обладаю поистине уникальным даром испортить даже самые лучшие продукты.
* * *
Дождалась, когда чай заварится, и разлила его по чашкам.
Обернулась, дабы убедиться, что Ганс в гостиной, а не за моей спиной и не смотрит на меня. Чуть подрагивающей рукой достала из кармана бутылёк. Зубами откупорила пробковую крышку.
Влила нужное количество капель сонного средства в чай и закрыла бутылёк. Быстро убрала настойку обратно в кармашек.
Вздохнула с огромным облегчением, что не была уличена за преступлением и уже с улыбкой поставила чашки, блюдца, молочник, сахар, розетку с вареньем и корзинку с печеньем на серебряный поднос.
Подхватила его и внесла в гостиную.
Господин Рамински забрал у меня поднос и поставил на столик между креслами.
– Когда я делаю чай, он так вкусно и ароматно у меня не пахнет, – засмеялся Ганс.
Мне стало чуточку неловко, что я обманываю хорошего человека, собираюсь его опоить и сбежать. А ведь Даррен доверил ему мою жизнь. И с него спрашивать будет.
Вот такая я не хорошая девочка.
Даррен, можно сказать, меня обманул. Ведь идти на дело мы собирались вместе! А он оставил меня под присмотром, а действовать решил один.
Он явно считает самым безопасным держать меня в стороне, чтобы я не рисковала собой и не подвергалась опасности. Да-да, всё так. Но я уверена, не будь я парой дракона, инстинкты защитника у него не проснулись бы и Даррен спокойно взял бы меня с собой.
А теперь ситуация другая, я для него теперь и жизнь, и свет, и он считает важным уберечь меня от всего мира.
Только я не согласна на золотую клетку.
Тот факт, что Даррен ни слова мне не сказал, а уже поставил перед фактом, что едет в замок один, огорчил меня. Огорчение зудело внутри, травило меня и заставляло одно небезызвестное шило в одном месте становиться ещё больше и толкало меня на подвиги.
С такими мыслями я прослушала всё, что говорил Ганс.
– София… София? – подвал он меня, очевидно, не в первый раз. – Вернитесь ко мне, София.
Я вежливо улыбнулась и прокашлялась.
– Простите, господин Рамински, я задумалась… О Даррене думала, – ответила мужчине. – Можете повторить, что вы сказали?
Он мягко и понимающе улыбнулся, кивнул и сказал:
– Не извиняйтесь. Ситуация располагает к задумчивости и тревожности. А говорил я о чае. Вы его очень вкусно заварили. Не подскажете, в чём секрет?
«В настойке, от которой вы скоро заснёте», – подумала про себя, и совесть тут же заскреблась, завозилась. Я дёрнула плечом, чтобы отмахнуться от неё.
Ответила, конечно, совсем другое:
– Не жалейте заварки, господин Рамински.
Он запрокинул голову и рассмеялся. Отсмеявшись, произнёс:
– Знаю, знаю эту шутку. Хорошо сказано, леди. Умно.
Ганс пил чай маленькими глоточками; я бросила взгляд на часы. Вскоре мужчина должен заснуть. Пока этого не произошло, взяла свою чашку и отпила немного. Если честно не пить, не есть не хотелось.
Я едва заставляла себя сидеть на месте ровно, не дёргаться. Хотя хотелось вскочить, быстро переодеться, собраться на дело и умчаться на помощь своему детективу!
И вот Ганс допил свой чай и вдруг он удивлённо на меня взглянул и широко зевнул. Я отставила чашку и уставилась на мужчину в ожидании. Его веки вот-вот должны налиться свинцом и…
– София? – нахмурился он и перевёл взгляд на пустую уже чашку.
Вскинул сердитый, точнее, безумно гневный взгляд на покрасневшую меня и прошипел:
– Что вы мне подлили-и-а-а-а-у-у-у…
На последнем слове он вновь широко зевнул, едва не вывихнув себе челюсть.
– Простите меня… Я просто должна Даррену помочь… – пискнула я, ощущая, что моё лицо уже не просто красное, а бордовое. – Вы просто заснёте… Хорошо выспитесь, а потом будет бодры и полны сил… Правда.
Ужасно, катастрофически ужасно себя чувствовала, но даже если вернуть всё назад, я бы снова так поступила, усыпила бы Ганса.
– Глупо, как же глупо вы поступили… – проговорил он, часто заморгал, пытаясь совладать с навалившей сонливостью и попытался встать с кресла, но не вышло.
Взмахнул пальцами, сделал пас, призывая магию, но магия его не слушалась, чему Ганс сильно удивился. Всё из-за того, что настойка туманила разум, действовала на весь организм, который легко отдавался во власть сна.
Взгляд его пасмурно-серых глаз напоследок одарил меня гневом, одновременно с печалью. А потом Ганс просто вырубился. Голова свесилась и с губ мужчины сорвался вздох. А затем последовал великанский храп.
Этого момента
