Гром над городом - Ольга Владимировна Голотвина
Алки увел разбойника и Щеголя и проворно вернулся с Фагримом:
– Даххи и Гижер обходят своих «птичек».
– Ладно, им отдельно расскажу, – кивнул Ларш. И подробно рассказал «лисам» про бернидийского лазутчика по кличке Шепот.
Те выслушали внимательно, а затем дружно сошлись на том, что какие-то демоны устроили им очередную занозу в заднице. Найти в портовом городе бернидийца – что в мешке с пшеницей отыскать ржаное зернышко.
– Сам знаю, – вздохнул Ларш, – а только искать как-то надо... Ладно, дело к вечеру, расходитесь по домам.
– Я только приберусь в подвале, – кивнул Фагрим.
– А я поймаю одного... из пятого десятка, – зло ухмыльнулся Алки. – Он мне серебрушку должен. А потом домой.
– Командир, – спросила Авита, – ты сейчас к себе, наверх?
– Да. Надо сделать запись про сегодняшнюю облаву.
– Мы обе поднимемся с тобой. Там лежат мои папки. Пока ты будешь делать запись, я покажу Июми портреты преступников.
– Правильно, и Сверчку заодно покажи. Думаю, ему будет интересно глянуть, какую ты собрала галерею бандитских рож.
Сверчок, до этого скромно стоявший в сторонке, радостно закивал: да, ему было интересно!
Втроем поднялись на второй этаж (по дороге взяли у дежурного свечу и там же ее зажгли).
Ларш про себя тихо порадовался новой двери, снял с пояса ключи, отомкнул замок и пропустил женщин вперед, в кабинет, с привычным напутствием:
– Вазу не разбейте!
– А где она? – вежливо спросила Июми.
Ларш сначала не понял вопроса. А когда понял – ураганом ворвался в кабинет.
Угол, где до этого стояла ваза, был пуст.
«Лисы» растерянно огляделись.
В окно падал вечерний свет, к тому же Сверчок держал горящую свечу, так что всё в кабинете было видно вполне отчетливо.
– Неужели украли? – охнула Авита. – Да что за город такой?
– Опять – в окно? – тихонько спросил Сверчок.
Ларш шагнул к окну.
– Посвети-ка вот сюда... Видишь? Я после того случая решетку к железной петле привязал цепочкой. Видишь узел? Как бы они снаружи, с поленницы, его развязали? А главное, как бы снова завязали, когда наружу с вазой выбрались?
Сверчок старательно светил куда указано, а у Ларша в голове бушевал вихрь. Одно дело – клочок бумаги, другое – большая, тяжелая ваза, ее по поленнице не уволочешь... Ох, что же дяде-то сказать, дядя ему голову оторвет...
Так. Спокойно. Не могли через окно – значит, унесли через дверь. Подумаешь, замок! Что, в Аршмире никто не умеет работать с отмычками? А вот как вынесли-то? Со второго этажа, мимо дежурного, мимо стражников во дворе...
Не была бы Июми с ним на облаве – решил бы, что это она отвела глаза страже.
Ладно. Первое, что надо сделать, это поговорить с дежурным. И со слугой Вишуром поговорить: он подметал кабинет, видел ли вазу? Потом...
Но никакого «потом» не было.
В комнату ворвался запыхавшийся «краб» и заорал:
– Господин Джанхашар велит «лисам» всё бросать и бежать в театр. Беда случилась! Сына Клана убили! Лебедя, во!
Горестно охнула Авита.
Ларша оставили мысли о вазе. Какая, к демонам, ваза...
Как будто кто-то другой распорядился голосом Ларша:
– Сверчок, перехвати Алки и Фагрима, пока они домой не ушли. Потом разыщи Даххи и Гижера. они, должно быть, по домам разошлись. И бегом в театр! Авита, Июми – вы со мной!
Только на улице навалилось горе. Бестолковый «краб» не сообщил, кого из Лебедей убили. Кроме приятелей-кузенов, в Аршмире жила еще небольшая семья из ветви Правого Крыла. Но про них Ларш даже не вспомнил. Он почему-то без сомнений решил, что убили Шерката.
Ларш шел под начинающимся мелким дождиком и думал: «Да как же так?.. Эх, Шеркат, Шеркат... такой компанейский, такой славный парень...»
Когда из театральной двери навстречу «лисам» вышел Шеркат с факелом, Ларш задохнулся от облегчения: все-таки ошибка?..
Но взглянул Шеркату в лицо – и понял: ошибки нет.
– Найди его, Спрут, – тихо и страшно сказал «кузен-старший». – Найди этого гада, который Арризара... – Шеркат выдохнул воздух и добавил что-то непонятное: – И тело найди, нельзя же Лебедю – без погребального костра!
– Что?..
– Да, – несчастным голосом подтвердил Джанхашар, подойдя и встав рядом. – Тут не только убийство. Тут еще и тело пропало.
* * *
А в это время в Доме Стражи, в каморке под лестницей, старый слуга Вишур занимался любимым делом. Чистил серебро.
Вишур вообще любил чистоту и порядок. Когда-то он был старшим слугой в доме господина Джанхашара. В доме каждая вещь лежала на своем месте, каждая пылинка немедленно смахивалась тряпкой, а слуги ходили на цыпочках. Но вторая жена Джанхашара, капризная дура, назвала Вишура невыносимым занудой, отравляющим жизнь всем домашним, и потребовала, чтобы муж его немедленно выставил. Джанхашар, спасибо ему, забрал старого слугу в Дом Стражи, и теперь Вишур воевал с бестолковыми «крабами» и наглыми «лисами».
Жаль только, что в Доме Стражи нет серебра. А Вишур действительно любил его чистить. Как блестели у него когда-то ложки, как сверкали подсвечники, как сияла супница... эх!
А сегодня Вишур, отворив хозяйским ключом дверь в кабинет десятника «лисов», зашел туда, чтобы подмести пол. И увидел вазу.
Такая красавица – и так запущена! Драконьи гибкие тела потускнели, потемнели...
Начистить! Немедленно! Но не разводить же здесь, в кабинете, меловую кашицу для чистки, не рассиживаться же здесь с суконкой...
Вишур вышел в коридор, поймал двоих «крабов» и велел отнести вазу к нему в каморку. «Крабы» пытались вякать: у них, мол, смена закончилась, они идут домой... Но Вишур был непреклонен. Отнесут вазу – и пусть катятся домой, он их не задерживает.
Дверь в кабинет Вишур запер. Десятник сейчас на облаве. Проболтается там до утра, а с утра пораньше ваза вернется в кабинет.
Вишур с нежностью тер оскаленную драконью пасть суконкой с белой кашицей.
Вдруг раздался хруст. Драконья голова под пальцами слуги сдвинулась, повернулась. Теперь серебряное чудище смотрело не вверх, а вниз.
Старик оцепенел с открытым ртом. Он сломал дорогую вещь!
Опомнившись, он принялся ощупывать клыкастую голову, пытаясь вернуть ее в прежнее положение. Вредный ящер отказывался вновь глядеть в потолок каморки.
В панике Вишур зашарил по остальным трем фигуркам драконов, чтобы понять: что
