Путеводная звезда (СИ) - Орлова Тата

      Вот только… для меня это мало что меняло.

      Я была и оставалась пленницей.

      Накинув на плечи шаль – тело просило тепла, отвечая ознобом на малейший сквозняк, я вместе с Амирой направилась в столовую.

      Княжеский дом оказался значительно больше, чем казался снаружи. Широкий коридор опоясывал его вдоль наружной стены множеством узких, стрельчатых окон глядя в окружавший усадьбу парк. Напротив одного из трех – дверь. Между ними, в простенках, чеканки и парадные портреты в тяжелых, золоченых рамах. На полу – яркие, мягкие ковры.

      - А у тебя сестры есть? – остановившись у одной из картин, спросила я у Амиры.

      Сходство глядевшей с холста женщины и моей спутницы было очевидно. Все различие в возрасте. Амире было немного за тридцать, незнакомке – вряд ли больше двадцати пяти.

      Тонкие черты лица, черные брови, вычерчивающие четкую линию. Длинные ресницы, в обрамлении которых взгляд выглядел лучистым, с задорной искринкой. Едва заметная горбинка носа, ласковые, привычные к улыбке губы. Черные косы уютно лежали на высокой груди, падая вниз гибкими змеями.

      - Это – мама, - Амира замерла рядом со мной. – Умерла рано, погибла во время набега. А сестер у меня нет, - она вздохнула. – И братьев, кроме Рахмата, тоже.

      - На нее хочется смотреть и смотреть, - я не стала скрывать от Амиры своего восхищения.

      Амира коротко вздохнула:

      - Она из рода Лазариди. Там, что ни женщина – так редкая красавица.

      Род Лазариди…. Я внимательнее всмотрелась в лицо матери Амиры, вспомнив другого представителя этого семейства. Того самого князя Дариза Лазариди, сын которого стал не только мужем дочери графа Суворова, но и гарантом мира между Вероссией и горцами.

      Неожиданное родство. Насколько я поняла из рассказов Ивана, младший князь Рахмат открыто выступил против главы рода Лазариди, ратуя за продолжение войны с Вероссией.

      - Я слышала, князь Алихан….

      - Не произноси этого имени при Рахмате, - оглянувшись, оборвала она меня. Потом, смягчившись, добавила: Долго рассказывать, но если коротко, то брат старается не вспоминать, что в нем тоже течет кровь Лазариди.

      Закончив говорить, Амира грустно улыбнулась и уже почти сделала шаг, чтобы продолжить путь, когда я вновь остановила ее вопросом:

       - Так ты – старшая женщина? – О местных обычаях я знала немного.

      - Была когда-то, - опустила Амира взгляд. В уголках губ легло такой горечью, что у меня от этой скрытой боли защемило сердце. – Отец мстил за смерть жены, а я занималась домом и младшим братом.

      - Когда-то? – от меня не ускользнула мелькнувшая в ее голосе злость.

      На этот раз ответила Амира не сразу. Еще некоторое время смотрела на портрет матери, потом резко, словно освобождаясь от веяния прошлого, передернула плечами:

      - Брат женат, - как-то отрешенно произнесла она. – Теперь это ее дом, - закончила, уже направляя к выходу из коридора.

      Прежде чем последовать за ней, бросила на портрет еще один взгляд. В памяти шевелилось узнаванием, но я так и не вспомнила, чьи черты видела в яркой красоте так рано погибшей княгини.

      В столовую мы пришли последними. За большим столом в центре комнаты, кроме Рахмата и Сашко, которого я ожидала увидеть, сидела красивая молодая женщина. Судя по тому, как недоброжелательно посмотрела на Амиру, та самая жена, ставшая теперь в доме старшей.

      Ни приветствий, ни представлений. Рахмат, словно и не заметив сестру, просто указал мне на место напротив Сашко и вернулся то ли к письму, то ли к депеше, которую держал в руке. На тяжелой скатерти у его руки лежало сургучное крошево. Кусочки сорванной печати острые, нервные….

      Слуга подошел, отвлекая, наполнил мою тарелку ароматно пахнущей похлебкой. Я потянулась за лепешкой….

      - Граф Шуйский отправил в горы гонца, - неожиданно оторвавшись от чтения, поднял Рахмат голову. - Говорят, ищет сына.

      Я – вздрогнула, ложка выпала из руки, с тонким, протяжным звуком скользнула по краю фарфоровой чашки.

      Жена Рахмата бросила на меня презрительный взгляд, но ничего не сказала.

      Прекрасная гордая горянка…. Она была такой же холодной и бездушной, как снежные вершины.

      - У графа Шуйского нет детей, - равнодушно отозвался Сашко, возвращая меня к другим проблемам. Поднес к губам бокал с вином, сделал глоток. – Только воспитанник, которого он обвинил в краже важных документов и выбросил, как глупого щенка.

      Граф Шуйский. Подданный Ровелина. В нашем доме он бывал. По каким делам, я не знала – разговаривали они с Георгием за закрытыми дверями, но так было даже лучше. Впечатление граф производил не самое приятное. Высокомерный, скользкий. Взгляд острый, с поддевкой, как если бы он проник в самую душу, выискивая там то, что пряталось даже от самого себя.

      - Здесь, - Рахмат помахал бумагой, - написано, что истинный виновник найден. Граф хочет вернуть сына….

      - Четыре года спустя, - ухмыльнулся Сашко. – На этом не получится заработать, - продолжил угрюмо. – Его воспитанника убил твой Карим.

      И так он произнес это… зло, веско, что я невольно сглотнула, покосившись на заигравшего желваками Рахмата.

      - Я могу вас поблагодарить….

      Идея разбавить тишину собственным голосом едва ли не сразу перестала казаться разумной. Зыркнули на меня оба. Один – недовольно. Второй – предостерегая.

      Опустив голову, вновь взялась за ложку.

      То, что останусь без завтрака, сомнений не вызывало. При таком напряжении за столом кусок в горло совершенно не лез.

      - Слышал я, дела у него не очень хороши, - Рахмат снова был спокоен.

      - Он сам выбрал свою судьбу, - безразлично отозвался Сашко. Вновь пригубил вино… в бокале если и уменьшилось, то взглядом не заметить. – Когда должен прибыть посланник Красина? – откинувшись на спинку стула, небрежно поинтересовался он.

      - Через три дня, - Рахмат отложил бумагу, окинул задумчивым взглядом стол. Потом нахмурился, посмотрел на меня, на Амиру: - Она выглядит изможденной. Скажут, что князь не чтит законы гор!

      - Болезнь была тяжелой, - попыталась объясниться Амира. Она так же, как и я, держалась довольно настороженно.

      Чтобы смягчить обстановку, попыталась заверить, что всем довольна, но вместо звуков с губ сорвался судорожный вздох. Князю достаточно оказалось лишь бросить в мою сторону взгляд, чтобы я мгновенно забыла все, о чем собиралась сказать.

      - Я доверил тебе… - Рахмат сестру вроде, как и не услышал.

      - Если ты позволишь… - княгиня, имени которой мне так и не назвали, мягко коснулась ладонью его руки. – Я могу….

      - Через два дня ты ее не узнаешь, - Амира склонила голову. – Я сделаю все, как ты хочешь.

      - Вот и прекрасно, - ухмыльнулся Рахмат, вновь посмотрел на меня, но на этот раз не так грозно. – Мне неприятно сообщать вам эту весть, графиня. Вы еще так слабы….

      Я невольно выпрямилась, в лживой патоке его слов чувствуя едва прикрытое удовлетворение от того удара, который он собирался мне нанести.

      - В моей семье предпочитают пусть горькую, но – правду, - негромко, но с достоинством произнесла я, слыша, как гулко бьется в груди встревоженное сердце.

      - Достойная уважения черта, - он чуть прищурился. Взгляд опустился ниже… прошелся по груди. В уголках губ мелькнуло что-то… плотоядное. – Я сожалею, графиня, но гибель вашего мужа больше не вызывает сомнений, - все так же… ласково, словно щадя, продолжил он.

      Отложив на стол салфетку, медленно поднялась:

      - Я вам не верю! - несмотря на накатившую слабость, получилось твердо.

      - Это ваше право, графиня, - взгляд Рахмата скользнул по моему телу. В нем не было той слащавости, с которой столичные щеголи перебирают красоток, выискивая будущую жертву своего обаяния. Это был взгляд мужчины, который не только точно знал, чего хочет от женщины, но и уверенного в том, что обязательно это получит. – Ваше право, - повторил он, усмехнувшись. Потом отвязал от пояса кожаный кошелек, бросил на стол ближе ко мне. – Посмотрите.