Александр Покровский - Маг не для финального поединка

Дверной замок щёлкнул, и в прихожую ввалились двое, своим телосложением напоминающие шкафы. Прихожая была большая, но в ней почему-то сразу же стало тесно. Лица гостей выглядели угрожающе, несмотря на широкие, как бы дружелюбные улыбки.

— Кто тут из вас самый нежный? — поинтересовался один из них. — У нас к нему дело одно есть.

— Он, — злорадно показал пальцем Денисов.

Майор уже успел выхватить пистолет и дослать патрон в ствол.

— Пушку спрячь, она тебе не понадобится, — заявил тот же самый визитёр. — Ты тут кого-то допросить не можешь? Не справляешься? Вот нас товарищ подполковник тебе на подмогу и прислал. Вот этого допрашивать?

— Ребята, вы что? — побледнел Денисов.

— Мы — не что, мы — кто. Специалисты по допросам. Скажи сразу — ты будешь признаваться или отпираться?

Не дожидаясь ответа, «шкафы» повернулись лицом друг к другу, правые руки сжали в кулаки, и трижды ими махнули. Один из них вытянул два пальца, второй — ни одного.

— Я выиграл. Камень ломает ножницы, — заявил тот, который не разжимал кулак. — Ты держишь, я с ним работаю. Не унывай, когда-нибудь и тебе повезёт. Слышь, ты, очень нежный, что тебе этот свидетель должен сказать?

— Он вёл одно дело об изнасиловании, там девица-медсестра, точнее, санитарка…

— Да знаем мы, что это за дело. Думаешь, если мы большие и сильные, так обязательно тупые? В нашей конторе тупых не держат, мы — не полиция. Запомни это хорошенько!

— Запомнил. Мне нужно выяснить, было ли давление на следователя или подкуп со стороны потерпевшей. Если было, нужны все подробности.

— Будут тебе подробности, не переживай. У нас даже глухонемой Герасим расскажет, как он несчастную старушку топором прикончил. Или он свою жертву утопил? Ты, это, пойди, покури на лестницу. Не нужно тебе смотреть, как мы работаем, ты для этого слишком нежный.

Разглагольствуя, федерал доставал из кейса щипцы, иголки и прочие удобные орудия пытки. Особенно впечатляла портативная бормашина.

— Это на совсем уж крайний случай, — пояснил он, подмигнув Нежному. — Тем, кто остался без ногтей, но ничего не сказал, самое время подлечить зубы.

Денисов не выдержал и бросился в комнату, где у него, видимо, лежало табельное оружие. При этом он явно собирался закричать, даже открыл рот. Но не успел. Второй федерал молниеносным движением ухватил его за шею, и вместо вопля раздался только тихий хрип. «Шкаф» без особых усилий переставил Денисова на прежнее место, и укоризненно ему сказал:

— От нас убежать невозможно, неужели ты этого не понимаешь? А кричать зачем? Проснётся жена, дочь, мне придётся их заново усыплять. Зачем нам с тобой это нужно?

И Денисов сломался. Сначала хриплым шёпотом, а потом и нормальным голосом он рассказал, что от мужчины примерно сорока лет, который представился отцом пострадавшей девицы, он получил деньги, а потом этот папаша пригрозил, что если насильника не осудят, то следователю оторвут… Впрочем, Нежного подробности угроз не интересовали. Как и объяснение, почему угроза показалась легко выполнимой. Майор просто отметил для себя, что банда, которую он разыскивает, умеет делать и такие фокусы.

— Эх, прямо сейчас бы фоторобот этого злодея составить, — с досадой произнёс Нежный. — Неизвестно, станет ли товарищ Денисов сотрудничать, когда вас не окажется поблизости.

— Станет, — уверенно заявил федерал с бормашиной. — Мы же его ещё не предупредили об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Он же думает, что за это дают два года.

— А сколько?

— С полчаса примерно, с момента, как мы узнаем, что он вешал на уши лапшу. Мы же ещё раз в гости придём, и уже не будем такими вежливыми и ласковыми. И если откажется сотрудничать со следствием, тоже придём. Но зачем откладывать фоторобот на потом? У нас всё при себе есть, — он достал ноутбук, включил его и запустил программу фоторобота.

Меньше чем через пятнадцать минут Нежный увидел изображение подозреваемого. Чем-то он напоминал Константина Петровича, отца приговорённого. Возможно, близкий родственник, но это вряд ли удастся проверить.

Нежный ушёл вместе с федералами, оставаться наедине с Денисовым ему совсем не хотелось. Тот не сказал ему почти ничего нового, зато теперь Нежный догадывался, за что некоторые следователи не любят некоторых оперативников.

Неизвестно, сколько времени Виктор просидел бы за столом, бездумно уставившись в одну точку. Дина несколько раз пыталась вывести его из прострации, о чём-то спрашивала, но он не реагировал. Но тут зазвонил телефон, принцесса с кем-то недолго поговорила, и открыла портал, через который в комнату вошла низкорослая девушка-азиатка в белом кимоно с тремя комплектами мужской одежды и обуви в руках.

— Почему пришла ты, а не та, чёрненькая? — недоверчиво осведомилась Дина.

— Вы не говорите на её языке. А я — говорю на вашем, — русский, судя по акценту, не был родным и для неё. — Пусть Его Высочество примерит это, если не подойдёт, мы заменим. Там остались ещё такие же размеры, много.

Была бы она из магов, Виктор не стал бы разговаривать и с ней. Но игнорировать смертную он почему-то не мог. Добросовестно перемерил и две пары джинсов, и три рубашки, и чёрный костюм. Галстук, правда, сам завязать не смог, это совместными усилиями сделали девушки.

Всё, включая обувь, безупречно подходило по размеру, как будто шилось специально для него. Он даже уточнил у смертной, так ли это, но та сказала, что нет, мулатка подобрала на складе. Оказывается, эти вещи принадлежали воинам, недавно погибшим во время рейдов, а Дина пояснила, что других вещей на складах Крепости почти нет, им просто неоткуда взяться. Кто будет тащить сюда всякую никому не нужную одежду?

Разобравшись с одеждой, миниатюрная японка достала откуда-то из складок кимоно несколько пар трусов и носков, и отдала их Виктору, добавив к ним золотые, по крайней мере, на вид, часы, сообщив, что часы — королевские, и выставлены по Гринвичу, потому что в Крепости принят именно этот часовой пояс.

Всю жизнь Виктор узнавал время по мобильному телефону, часов никогда не носил, и теперь ощущать их тяжесть на руке было непривычно. Но по-настоящему беспокоило его, конечно же, не это. И даже не судьба детей, которые уже погибли или вот-вот будут убиты рейдовыми группами Крепости. Он пытался найти способ избежать собственной смерти, а для этого, самое меньшее, требовалось понять, что происходит.

Ему казалось, что Эдуард Сергеевич врёт или, по крайней мере не говорит всей правды. Если Виктор должен сразиться в этом дурацком смертельном поединке, исход которого для Крепости жизненно важен, почему его не готовят к битве? Где тренировки, где обучение разным полезным в бою трюкам? Ничего этого нет, а раз так, то либо никакого поединка не будет, либо победа в нём никому не нужна. Против логики не попрёшь. А если король соврал в этом, не исключено, что и остальное не всё правда. А может, всё-таки не врал? Кроме Дины, посоветоваться было не с кем. Сам виноват. Что мешало подробно расспросить Эдуарда Сергеевича?