Николай Новиков - Месть карьерского оборотня

— Так точно, товарищ капитан.

Глава 18

Уже давно рассвело, время близилось к десяти, пора и в магазине появиться, выяснить, что случилось ночью. Или ничего не случилось? По крайней мере, его оборотень не нашел, и это уже хорошо. Но, может, и не искал этой ночью? Молчун звонил, наверное… Разуваев взял с тумбочки свой мобильник, посмотрел на дисплей. Один неотвеченный звонок, от Молчуна. Значит, пригнал машину домой, все с ним нормально. А подробности расскажет сам — наверное, уже торчит в магазине.

Разуваев положил мобильник на тумбочку, сладко потянулся. Он лежал с открытыми глазами на широкой деревянной кровати, слушал сопение спящей рядом Марины и напряженно думал о том, с чем пришлось ему столкнуться.

С кем — почти ясно, он все-таки многое знает и может выстроить события в единую цепь. Мошка привязался к Тане Соколовой, придурок, и — убит. А кто с Танькой ходит? Роман Клейн. Гусляр поговорил с ним, потом с Танькой — и нет Гусляра. Он поссорил мента с женой, и… Молчун в его куртке пригнал машину домой, потом звонил… А живой ли он сейчас? И если нет, значит… Опять-таки здесь замешан Роман Клейн, за сеструху мог отомстить.

Почти ясно, да не совсем. Это или Роман, или его сестра, эта чертова немка, если он ей пожаловался, или сам Потап, если ему парень наплел о своих обидах. Они все трое были в старом карьере, когда убили оборотня. Кто из них сам стал оборотнем? Скорее всего, Роман, однако не исключено, что его сестра, она же встречалась с Егоровым. А если сам мент?

Тогда пощады ждать не следует, нужно рвать когти отсюда, и поскорее. Но это — вряд ли. Потап давно на него зуб точит, да ни хрена подобного не было, пока Мошка не привязался к Таньке. Значит, пацан? С ним можно потолковать, бабки дать, пообещать, что никто его телку и пальцем не тронет, глядишь, и угомонится немчонок.

Марина повернулась к нему, открыла глаза, сонно пробормотала:

— Чего не спишь, Лева? Мы ведь уснули часа в три… Ой, так все было классно!

— Пора на работу, Маринка, — сказал Разуваев.

— Ты так редко ко мне заходишь… — капризно сказала девушка. — Все свою корову ублажаешь, да?

Разуваев внимательно посмотрел на нее — симпатичная шатенка двадцати пяти лет, карие глаза с поволокой, мягкие черты лица, чувственные губы. Но не жена. Ирина дороже ему только потому, что слишком много сил и средств затратил, чтобы сделать капризную красавицу своей женой.

— О чем ты базаришь, Маринка? Не видишь, что творится вокруг меня?

— А что творится, Лева?

— Убивают моих людей, одного за другим! Ты что, на другой планете обитаешь?

— Я тебя жду, телик смотрю… Слушай, Лева, хочу такую же антенну, «тарелку», как у тебя дома. И телик другой, с широкоэкранным экраном.

— Грамотейка! — мрачно хмыкнул Разуваев. — Как я тебе «тарелку» поставлю? Народ подумает, а на какие шиши продавщица ларька такие вещи приобретает? Весь Карьер станет талдычить про это, Ирка узнает, проблемы возникнут. А у меня и так их до хрена!

— Ой, Лева… — томно протянула Марина. — Говорят, можно на чердаке поставить «тарелку», никто и не узнает. А уж про телик — точно. Тебе жалко, да?

— Ладно, подумаю. Разгребу это дерьмо, сделаем.

— Ты обалденный мужик, Лева, — промурлыкала Марина еще крепче обнимая его. — Хочешь?

— Нет, извини, мне пора. Да и тебе тоже, дорогая.

— Ох, нет, я еще часок посплю, в двенадцать откроюсь, хорошо, Лева? Да все равно утром почти нет покупателей.

— Разорюсь, на хрен, с такими продавщицами, — пробурчал Разуваев, вылезая из-под одеяла. — Но чтобы в двенадцать была на месте.

— Конечно, Лева. Если хочешь есть, там, в холодильнике, колбаса, сделай себе бутерброд.

Разуваев хотел сказать все, что думает о такой хозяйке, но Марина уже закрыла глаза и засопела. Он только рукой махнул, никакая она хозяйка, это давно было ясно, зато в постели — огонь, а не баба.

Надел черное демисезонное пальто, минут пять наблюдал за пустынным переулком поверх занавески на окне. Убедившись, что народу в переулке нет, быстро выскочил из хаты, со двора и стремительно зашагал по направлению к своему магазину, надеясь, что никто из соседей Марины не узнал его.

Весной поселок Карьер казался райским уголком — повсюду цвели фруктовые деревья, их ароматом были наполнены дворы, улицы и переулки, деловитые пчелы жужжали над белыми и розовыми цветами, над белыми гроздьями цветущей акации — сказка, да и только. Летом Карьер выглядел как рог фруктового изобилия, особенно для внуков, приехавших к дедушкам и бабушкам из дальних и ближних городов, — весь в зелени, на улицах зреет алыча и сладкая тютина, сливы и жерделы, которые можно срывать, не опасаясь хозяев — это же уличные деревья. А вот осенью поселок напоминал облезлую кошку. Листья опали с деревьев и кустов, и за ними стали видны покосившиеся заборы, хаты с обшарпанными стенами, и все это на фоне серого неба — тоска, да и только.

Разуваев подошел к своему магазину, у служебного входа заметил Краснова, который стоял, прислонившись к стене, и с мрачным видом двигал челюстями, жуя жвачку.

— Какие новости? — спросил Разуваев.

— Хреновые, Лева, — мрачно сказал Краснов. — Ты где прятался всю ночь?

— Тебе какое дело?! — сорвался на крик Разуваев. — Что-то случилось?! Толкуй и не задавай тупых вопросов!

— Случилось. Менты тебя разыскивали, весь магазин прошерстили, мою хату тоже…

— Зачем?

— Молчуна ночью кончили.

Разуваев стиснул пальцы в кулаки, болезненно поморщился.

— Как?

— Меня таскали на опознание менты. Кошмар. Вместо морды — череп в крови, на груди, где сердце, — сплошное кровавое месиво. На нем была твоя куртка, Лева. Ты специально его подставил, да?

— Никого я не подставлял. Просто хотел убедиться, охотится эта тварь за мной или нет.

— Значит, подставил. Да я не в претензии, такие дела творятся… А он, выходит, не сообразил, кто перед ним… Дождь был сильный, лукнулся на куртец твой… Чистая везуха. Но ведь второй раз не промахнутся, а?

— Заткнись! Может, нам таким образом намекают, что товар обещанный надо бы доставить, как договаривались?

— Лева, какие, на хрен, намеки? Он же тебя рвал на части, думал, что тебя, ты сгоняй в район, посмотри на труп Молчуна, сам все поймешь. Я видел…

— Да? Кто он?

— Понятия не имею. Но он не остановится, пока не кончит и тебя, и меня тоже. Я на ночь ставни запираю, Билла отвязываю, чтоб хоть знать дал, если припрется… Косу поставил в хате — пулей его хрен возьмешь, а если косой, так можно башку снести, а там и смыться успеешь…

— Да, дела-а… — тяжело вздохнул Разуваев. — Выходит, двое нас осталось… Все остальные — пешки. Будешь начальником охраны, Краснуха. Проследи, чтобы народ ночью дежурил, как положено.