Сакс Ромер - Остров доктора Фу Манчи

Это был негр. Он говорил на ломаном английском.

— Вы ведь из Петонвилля — да?

— Kattar kherak, — ответил я и вскинул руку в фашистском приветствии.

Смит придвинулся ко мне.

— El-hamadu! — пробормотал он и повторил мой жест.

Негр приложил руку ко лбу, отступил в сторону, и его поглотила тьма.

— Пока все идет неплохо, — с опаской проговорил Смит. — Но совершенно очевидно, что, поднявшись еще на две-три тысячи футов, мы приблизимся к истинным вратам в святая святых, и придется положиться на наши амулеты. Во-первых, Кэрригэн, ни слова по-английски! И молитесь, чтобы нам не встретился человек, говорящий по-арабски.

Он разглядывал группы отдыхающих людей. Мулата на лошади и след простыл. Не видно было и доктора Фу Манчи, что беспокоило меня больше всего. Многие паломники закусывали, сидя на земле; нескончаемым потоком подходили все новые. Пение прекратилось, но отовсюду слышался бой барабанов.

— Пожалуй, не помешает чего-нибудь выпить, — сказал Смит, — а потом — снова в путь.

Когда мы достали из карманов фляжки, я посмотрел на серебристую ленту, испещренную движущимися черными точками. Она вела на вершину Волшебной горы. Что ждет нас там? Узнаю ли я что-нибудь об Ардате? В чем смысл этого чудовищного шествия, упорно поднимающегося вверх по склону? Кто эта Владычица Мамалуа?

Во время привала Смит был очень молчалив. Наконец мы убрали свои фляжки и опять пустились в путь, не сказав друг другу ни слова. Ослики святого отца послушно брели вперед.

Барабаны все не смолкали, пение возобновилось…

ГЛАВА XXX

СЕМИКОНЕЧНАЯ ЗВЕЗДА

— А это, — сказал Смит, — я полагаю, своего рода пропускной пункт вуду. Тут нас попросят показать пропуска.

Мы находились на высоте примерно шести-семи тысяч футов. Пересекли несколько опасных горных перевалов. Последние две или три мили дорога вела через перевал в узкое ущелье, куда не проникал лунный свет. Горный ручей бурлил внизу, а толпа текла и текла над ним. Тьма казалась непроницаемой, но шествие продолжалось, и наши животные по-прежнему уверенно шли вперед. Вскоре сквозь бархатную тьму, испещренную точками движущихся факелов, я стал различать дорогу.

Она вывела нас на обрыв над почти идеально круглой долиной, обрамленной горными вершинами. Склоны поросли густым лесом, но тропа выходила из ущелья на открытую равнину — ни дать ни взять чаша стадиона, имеющая с полмили в поперечнике. Факелы мелькали среди деревьев, теперь барабаны стучали совсем рядом с нами, и я увидел сотни фигур, собравшихся перед длинным, приземистым ярко освещенным строением. Справа располагался загон, где были привязаны лошади, мулы и ослы. Туда-то и направился Смит.

— Говорите по-арабски, — буркнул он.

Тут было полно фонарей, и загон здорово смахивал на современную автостоянку. А ее смотритель, несмотря на то, что намечалась религиозная церемония, был похож на барышника — здоровенный гаитянец в чересчур тесном клетчатом костюме, при широченном галстуке, заколотом булавкой с огромной жемчужиной. Я на мгновение перенесся на ипподром Эпсом-Даунс в день дерби. Когда мы спешились и привязали наших осликов, он сказал на странном наречии, которое я еще не научился толком понимать:

— Доллар за двоих.

— Imshi, hammar! — огрызнулся Смит и, вытащив пятьдесят центов из кармана, протянул их смотрителю.

— Мало! Мало! — воскликнул тот.

— Etla barra! Gehannum! — проворчал я, отдавая фашистский салют.

Как и прежде, это действие оказалось весьма полезным. Барышник смерил нас взглядом, сунул деньги в карман, посмотрел на ослов и отошел.

— Пока все хорошо, — пробормотал Смит. — Теперь давайте осмотримся и составим план. Здесь, как видите, отменная посадочная площадка.

Мы медленно направились к веранде освещенного дома в дальнем конце поляны, и вскоре нам стало ясно, что это нечто вроде горного приюта или караван-сарая. Вокруг него на огромном пространстве сидели на корточках паломники, поглощая принесенную с собой снедь. Однако самые богатые, по крайней мере внешне, входили в дом. Многие уже устроились на веранде, и я видел движение в комнате за ней. Фасад дома был в тени, и Смит сжал мою руку, когда мы покинули залитое светом место.

— Вы видите, что это такое, Кэрригэн? Отделение овец от козлищ. Судя по звуку барабанов, наша цель дальше.

Я постоял, прислушиваясь. Барабанный бой каким-то непонятным образом изменил мое состояние, взбудоражил, пробудил порывы, о которых я прежде и не подозревал. Желание увидеть Ардату обострилось до предела, ненависть к Си Фану и доктору Фу Манчи, ко всем тем, кто держал ее взаперти, превратилась в испепеляющий огненный поток. Я, христианин, проникался дикарской психологией.

— Да, — с деланной невозмутимостью ответил я. — Владычица Мамалуа где-то там, за домом.

— Вот ворота, — сказал Смит. — Сейчас начнется испытание. Помните: вы владеете арабским.

Держа меня за руку, Смит двинулся к освещенной веранде.

Я оказался в длинной, с низким потолком комнате за верандой. Скорее всего это была столовая.

Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться, что, несмотря на обилие белых лиц, мы со Смитом были тут единственными людьми без примеси африканской крови. На некрашеном полу рядами стояли столы, за которыми сидели мужчины и женщины.

Их поведение было до того странным, что я задался вопросом, чего они напились. В одном конце зала была стойка, за которой работали две цветные женщины. Я увидел, что, помимо самой разной снеди, большей частью незнакомой мне и не очень соблазнительной на вид, тут много рома, джина и виски. Физиономии некоторых пирующих уже выражали нечто похожее на экстаз. Наблюдая за ними, я понял, что виной тому барабанный бой.

Смит прошептал мне на ухо:

— Возьмите себя в руки, Кэрригэн. Мы возле больших барабанов. Они оказывают странное действие даже на европейцев. Старайтесь не выказывать любопытства и помните: только арабский язык. Давайте немного постоим здесь и покурим.

— Зачем вы мне это говорите?

— Я наблюдал за вашими глазами. — Он убрал кисет в карман и уставился на меня своим проницательным взглядом. — Это что-то вроде гипноза, но вы не должны поддаваться.

Его слова подействовали на меня, как холодный душ. Да, никуда не денешься: я, белый человек, реагировал на эти барабаны, как негр. Стоило мне это осознать, и зловещему влиянию барабанов на мои нервы пришел конец.

— Спасибо, Смит, — сказал я. — Ваша правда. Меня чуть не захлестнуло это всеобщее помешательство.

— Самое интересное, по-моему, заключается в том, что здесь, похоже, нет ни одного нашего знакомого. Но очередь у стойки ведет себя как-то странно.