Дмитрий Федотов - Проект «Нужные дети»

— Я над этими файлами почти всю ночь бился, — с гордостью сообщил Куваев. — Четыре уровня защиты! Расстарались, засранцы! Но я их одолел.

Мне стало неловко за низкие мысли в Андрюхин адрес, и я с преувеличенным вниманием уставился на экран.

Первый же документ оказался весьма содержательным. В нем говорилось о создании научно–координационного центра по перспективным направлениям при Комитете Госдумы по науке и технике, разъяснялись его цели и задачи, сроки и бюджет. В общем–то, рядовое бюрократическое мероприятие, если бы не фамилия куратора программы — Прохоров А.М.!

— Вот это да! — выдохнули мы с Дюхой.

— Получается, господин Прохоров решил простирнуть свои денежки через государственную посудомоечную машину? — хмыкнул Куваев.

— Гляди дальше, — кивнул я на экран.

Новый документ сообщал о создании на базе научно–координационного центра некой Группы перспективных исследований в качестве головного учреждения с очень широкими полномочиями. В частности, сотрудники ГПИ имели право вмешиваться в научные планы и направления подотчетных институтов и лабораторий и корректировать их в соответствии с запросами государственных структур!

— Ты понимаешь, Дюха, что это значит?

— Не совсем…

— Эти «гэпэишники» — нечто вроде ФСБ от науки! Блюдут госинтересы, а точнее, предпочтения олигархической верхушки, вкладывающей деньги в нужные ей научные разработки.

— Получается, скоро без их ведома ни одна перспективная тема не пройдет?

— Во–во! Диктатура олигархии в действии.

Настроение мое упало. Если все обстояло так, как мы себе представили, наше «геройство» ни к чему хорошему не приведет. Самое малое, устроят «тотальное увольнение», чтобы выше дворников до пенсии не смогли подняться.

Куваев тем временем вскрыл следующий файл. Это оказалось что–то наподобие плана или графика поставок научного материала, в основном — животных. Значились там и кошки, и обезьяны, и птицы, и собаки. Внимание мое привлекла отдельная графа, в которой значились какие–то «борзые щенки». Эта разновидность живности появилась в плане поставок примерно с весны прошедшего года. Поначалу счет «щенков» шел буквально на единицы, но с осени размеры партий резко увеличились, достигая уже десятка–полутора за раз. Последняя партия «щенков» была отправлена 30 декабря…

И тут меня как ударило. Это же пропавшие ребятишки! Ну да, ровно пятнадцать!..

— Дюха, — хрипло выдавил я, — мы нашли!..

— Что именно? — настороженно уставился он на меня.

— Доказательство преступления… Смотри! — Я ткнул пальцем в запись. — Эти «борзые щенки» на самом деле дети! Скорее всего, беспризорники или потерявшиеся… Конечно, ведь так спокойнее, так их почти наверняка не будут искать. По крайней мере, не будут особо стараться — милиция страсть как не любит «висяков»…

— Да о чем ты?! — рявкнул Куваев.

— О том, что мы получили в руки ценнейшую информацию о незаконных опытах на людях! На детях! — Адреналин снова кипел в моих жилах. — Теперь мы прищучим этих «гэпэишников», Дюха!

— Если они нас раньше не оприходуют. — Скепсиса Куваеву было не занимать. — Допустим, ты прав, и этот документ действительно указывает на то, что кто–то использует ребятишек в каких–то непонятных целях. Кстати, в каких — неясно! А самое главное, куда отправляли детей, и что там с ними делали? Без этой информации грош цена нашим находкам.

— Ну, насчет адреса, думаю, ты быстро докопаешься?..

— Допустим…

— А ответ на вопрос «что», полагаю, нам поможет найти один неординарный человек.

— Кто же?

— Некто Стас Бородин, он же — волхв Белогор…

— Ух, ты! А дядьки Черномора у тебя в загашнике не водится?

— Не остри, тебе не идет!.. Бородин возглавляет в Москве военно–исторический клуб «Перун», и этот же человек, по сведениям из достоверного источника, буквально намедни интересовался особняком на Источной, который мы с тобой и твоей красавицей столь успешно взяли на «гоп–стоп» прошлой ночью.

Куваев посмотрел мне в глаза долгим, испытующим взглядом и вздохнул:

— И почему я с тобой вожусь?.. Ты держишь друга на голодном информационном пайке, но при этом хочешь максимально эффективного результата!

— Извини, Дюха. — Мне действительно стало неловко. — Я просто не успел тебе рассказать… Эту инфу я получил прямо перед встречей с тобой. А вот, кстати, еще: наш особняк на Источной почил с миром…

— То есть?!

— Сгорел, аки новогодняя свечка.

— Тоже — достоверный источник?

— Исключительно. Мне Ракитин позвонил, пока я к тебе добирался.

— Становится все страньше… — Куваев в замешательстве схватил себя за уши и с силой потер. Он всегда так делал, уверяя, что после подобной операции гениальные прозрения сыплются ему в голову золотым дождем. — Посмотри–ка, Димыч, на соседней крыше еще не появился снайпер? А во дворе не стоит вереница черных джипов? Нет?.. Странно!

— Брось, Дюха, даже если они уже знают о нашем визите, все равно им нужно изрядно потрудиться, чтобы вычислить вектор нашего интереса.

— Да знают они уже! Дом–то сгорел!

— И что? Хочешь уверить меня, что ребята все выяснили, поняли и провели зачистку?.. Я тоже поначалу так думал, даже Ракитину об этом сказал, а вот теперь мыслю: непохоже! Вернее, это не совсем зачистка…

— Мудришь, Димыч! — Куваев уже сидел за компом и с быстротой молнии стучал по клавишам. — Сейчас мы проверим… есть тут у меня одна заготовочка… может выдавать вероятностные векторы событий, если, конечно, вводных достаточно…

Я глянул ему через плечо, ничего не понял из мелькания на экране и вышел на кухню покурить.

Мысль о возможной помощи со стороны неизвестного пока Белогора прочно засела в моей голове. В самом деле, этот Бородин заинтересовался владельцем особняка, в котором расположился подпольный перевалочный пункт для переправки куда–то, скорее всего в Москву, незаконно захваченных детишек для сомнительных опытов. Отсюда можно сделать вывод, что этот волхв играет не на стороне господина депутата Прохорова, а следовательно, может оказаться нашим союзником. «Логично, Дмитрий Алексеевич! — Дедукция, господин Котов, дедукция…». Пойдем дальше.

Пожар в особняке, конечно, мог произойти и случайно, но более вероятно, дом подожгли. Причем без ведома Москвы! За эту версию говорит, прежде всего, очень короткий промежуток времени, прошедший между нашим отходом и началом пожара. Вряд ли господин Прохоров успел получить информацию о налете и принять соответствующее решение. Бюрократия — она вездесуща.

Инфа пошла естественным путем. Например, кто–то из очухавшихся охранников кинулся проверять, что пропало. Допустим, он оказался очень башковитым и быстро обнаружил следы взлома компьютерной базы. Кому он будет докладывать? Конечно, непосредственному начальству. А начальство, понятно, гуляет, небось, еще до полного изумления, как говорили в девятнадцатом веке. То есть достучаться до сознания начальника проблематично, на это нужно время. Далее, допускаем, что начальник проникся ситуацией. Только тогда информация имеет шанс добраться до Москвы. Но опять же не до Прохорова, а до кого–то из его доверенных секретарей. Этот секретарь должен снова потратить какое–то время на обдумывание решения — ведь шеф ой как не любит, когда его отрывают от заслуженного отдыха!