Кира Измайлова - Ведётся следствие

Дэвид понял, что еще очень многого не знает о жизни в целом и о госпоже Кисленьких в частности, оглянулся в поисках означенной особы, никого не увидел и сообразил, что потерялся. Нет, конечно, совсем потеряться он не мог — поезд найти несложно, в любой момент возвращайся к себе в купе и сиди там до самого отправления… но это показалось Дэвиду обидным.

Вспомнив, что стажер на каролевской службе должен мужественно переносить тяготы и лишения (дальше он устав вспомнить не смог, отчего-то прицепилась фраза из другого пункта — «заслышав лай караульной собаки…»), Дубовны отправился на поиски.

Он поплутал немного по палубе, в итоге не выдержал и обратился все-таки к какому-то человеку с немного безумным взглядом (явно сотруднику Института) с просьбой подсказать, как пройти в кафе для служащих. Тот отчего-то даже не поинтересовался, кто таков Дубовны и что ему там понадобилось, и довольно внятно описал дорогу. Поплутав еще минут двадцать, поднявшись на лифте на другую палубу, где было полным-полно народу, и никто ни на кого не обращал внимания, Дэвид все-таки добрался до заведения с синей вывеской…

Внутри было людно и очень шумно. По счастью, длинную фигуру Бессмертных трудно было не заметить, и Дэвид, вне себя от счастья, устремился к патрону.

— Ну куда вы запропастились? — спросил тот.

— Осматривал стенды, — с достоинством ответил стажер.

— Да, там есть совершенно изумительные фотографии! — загорелась Каролина. — А в музее… ох, жаль, стоянка короткая, мы не успеем получить разрешение на посещение… Словом, там есть замечательное чучело мохноногого иглобрюха! Кстати говоря, — добавила она скромно, — его добыла я. Первый случай, когда удалось взять это существо живым и невредимым!

— Я видел стенгазету, где написано, что вы — лучший «сачок», — осмелился вставить Дэвид.

— Она всё еще висит? — очаровательно смутилась женщина. — Да, я тогда работала оператором сачка… Ой, ну зачем же ее оставили? У меня там фотографии не самые удачные…

Дэвид огляделся. Увиденное его несколько встревожило: за каждым столиком кто-нибудь непременно да пил… Причем так, будто пытался забыть недавнюю потерю любимой матушки, не иначе! Тут за соседний столик приземлилась некая колоритная личность, и Каролина восторженно воскликнула:

— Пабло! Пабло! Вышка вызывает Залетайло! Эй!.. Подождите господа, я на секундочку…

Вскочив, она наклонилась к кренящемуся на стуле Залетайло и хорошенько потрясла. Тот честно попытался сфокусировать взгляд на Каролине, но не преуспел в этом. Щелчки пальцами перед носом, похлопывание по щекам и растирание ушей не помогли. Зато координации движений мужчина не утратил, уверенно ухватив поднесенный служителем стакан и осушив его одним могучим глотком.

— Он пока не в форме, — удрученно сказала Каролина, возвращаясь на свое место. — Даже меня не признал, негодяй! Ничего, скоро очухается…

— А кто это? — спросил Дэвид.

— Я ведь сказала — Пабло Залетайло, знаменитый пилот!

— А чем он знаменит? — поинтересовался следователь, попивая минеральную воду без газа.

— Ну как же! — чуть не оскорбилась женщина. — Известнейшая история…

— Простите, не помешаю? — к ним за столик вдруг плюхнулся некий тип в кожаной тужурке. От мужчины пахло гарью и еще чем-то, и был он чуточку нетрезв. — Давайте, лучше я эту историю расскажу, я там сам побывал!

— А вы, простите… — начал доктор, но тот уже галантно представился:

— Кочегар-исследователь Робин Шемяко. Уж извините за вторжение, но того раза мне вовек не забыть, так влипли!

— А я вас помню! — сказала Каролина. — Мы даже с вами… э-э… фотографировались. Сидели на танковой гусенице и фотографировались!

— Точно! — хлопнул себя по лбу Робин. — Сколько лет-то прошло…

— Так что за история? — напомнил доктор. Пол Топорны неторопливо заполнял расстрельный приговор на нового знакомца, и видно было, что делает он это исключительно по обязанности, — поведение для офицера суда более чем странное!

— Мы тогда на танке первой серии ходили, — обстоятельно начал Шемяко. — Позолоты еще не было, в рейд уходишь, будто в последний раз. Но везло нам, ничего не скажешь! А потом как-то раз — и перестало везти, угодили точно в логово думаков. А они понятно, как действуют… Симбионтов своих, стеногрызов, живо выпустили, те давай броню вскрывать… Гусеницы заклинило, броня потихонечку тает, как сахар в кипятке, думаки нам мозги сосут… В общем, еще немного, и был бы у мутантов поздний завтрак, сытный обед и легкий ужин!

— Но радиобуй-то работал исправно! — напомнила Каролина.

— Вот именно! — воздел палец кочегар-исследователь. — Потом, кто тут был, говорили, нас похоронили уж, но Пабло не таков!.. Живо три литра накатил, на «Каракатицу» — и к нам! И с первого же раза нас на крюк подцепил и из болота выдернул!

— На мачте у танков специальное кольцо, — пояснила госпожа Кисленьких Дэвиду, — именно на такой случай. Дирижабль снижается, подцепляет танк, поднимает…

— Да, только Пабло-то многовато засадил, для страховки, надо думать… — встрял Шемяко. — Поэтому поднять нас он забыл. Ну и… так и летел до Института… немножко зигзагом, а мы внизу болтались, верхушки деревьев посшибали, было дело. Ну а как прилетел… гхм…

— По возвращении, — неожиданно завершил эту героическую повесть Топорны, — лейтенант Залетайло в нарушение всех инструкций по перевозке грузов на внешней подвеске пришвартовался к парковочной, а не грузовой вышке. Эвакуированный танк пробил стену и попал в административный отсек.

— Ага, вместе со всем, что у него на гусеницы намоталось, — добавила Каролина. — А там три думака было, маленьких, но целых три же! Как референт директора визжала!..

— Мы в танке — и то чуть не оглохли, — подтвердил Робин. — Стелла ведь даже лабораторных крыс боится, а тут такое… Так это ж еще не всё! От ее визга они разбежались!

— Еще бы, такое сопрано… — хмыкнул Бессмертных.

— Перепуганного думака изловить проще, чем с директором объясняться… — вздохнул Шемяко.

— Простите… — осторожно спросил Дэвид. — А отчего же пилота выпустили в такой ответственный полет… хм… нетрезвым?

На него посмотрели так, что несчастный стажер устыдился.

— Видите ли, Дэвид, — сказал Бессмертных. — Болота эти, насколько я понимаю, сложный живой организм. И как всякий организм, он не может… хм… не выделять.

— Тут очень вредные испарения, — пришла ему на помощь Каролина. — Запах-то ничего, на фиалки похоже, но в голове от него совершенно мутно делается, работать невозможно! У танкистов кабина закрыта герметично, им проще, но и то… А вот тем, кто на дирижаблях, куда хуже, никакие маски не спасали. Теперь-то, конечно, появилось кое-что, но в этом оборудовании опять-таки неудобно работать! А алкоголь, видите ли, начисто нейтрализует действие болотных испарений, так что…