Сокровище Флорении - Ирина Александровна Тимофеенко-Бахтина
Он присел рядышком с Эвелин и стал листать книгу.
– Боевое искусство древних алафов… Выбор имени… Легенда о Спартаке… – бормотал он, перелистывая страницы. Захлопнул, положил ладонь на обложку и спросил: – Где ты взяла эту книгу? Она не библиотечная… – повернулся он к Эвелин, – Дашь почитать?
– Как дочитаю, дам. – Протянула Эвелин руку за книгой. – Это бабушкина, у нее шика-а-рная библиотека. Полжизни уйдет, чтобы прочитать все. Смотри… – Она взяла книгу из рук Ивана, открыла титульный лист и ткнула пальцем. Внизу красовалась печать в форме листика клевера.
– Точно, вы ж Клевера. А я и не заметил. – Иван шлепнул себя по коленке. – Полетели домой?
– Нет. Погоди, я сейчас покажу тебе такое… – Эвелин посмотрела в сторону Туманной стены, потом на зацепившееся за макушки Самоцветных гор вечернее солнце.
– Ну, дуй уже, когда надо, так тебя не дождешься… – проворчала она.
Ветер, будто услышал, подул, и на белом полотне Туманной стены появилось оконце. В него потоком хлынули солнечные лучи.
– Смотри. – Эвелин протянула вперед руку. – Это мой город! Там я жила.
Окно тут же затянулось белой пеленой, но упрямый ветер снова дунул, и открылось новое окошко. Беспрестанно окна то распахивались, то закрывались, показывая родные для Эвелин пейзажи. Иван с интересом слушал Эвелин.
– А это городской пруд, мы катались на лодке и кормили уток… а в этом магазинчике мне купили на день рождения красивую куклу… но теперь я не играю в куклы… а в зоопарке живет огромный слон и слониха… и у них слоненок…
– Классный у тебя был мир, – произнес Иван, когда ветер успокоился, и солнце спряталось за горой. – Я много думал о том нашем разговоре у озера. Знаешь, я подумал… Ну… Твои родители… Они не могли просто так исчезнуть и оставить тебя. Они ведь наверняка знали и про Розалинду и про Флорению. – Посмотрел он испытующе на Эвелин.
Та согласно кивнула в ответ. Иван продолжил:
– Родители не могли не оставить для тебя какое-нибудь послание, подсказку, да хоть намек, кто ты и откуда. Понимаешь?
– Понимаю. – Эвелин кивнула. – Но как я теперь об этом узнаю? Мой дом там, а я здесь. Через Туманную стену просто так не пройдешь, я пробовала. Можно идти и лететь долго, очень долго, и все равно остаешься на месте.
– Есть другие способы, наверняка есть, – заверил Иван Эвелин. – Мы найдем эти способы.
Глава 14
Вокруг шумно и весело. Праздник Цветов – всегда всеобщее оживление и грандиозное зрелище. Но Эвелин всего пять лет и она устала наблюдать за необычным парадом, где мимо тебя проезжают огромные фигуры, украшенные яркими цветами. Она хочет есть, пить и писать. У нее болят ножки. Даже то, что половину представления она наблюдает, сидя на шее у отца, не спасает девочку от усталости.
– Мама, зайдем в это кафе? – Эвелин тянет за руку маму к попавшейся на их пути двери.
Мама подчиняется, идет следом, но останавливается перед входом:
– Не спеши, Эви. – Оглядывается она по сторонам. – Давай дадим возможность папе нас найти.
Пока мама высматривает в толпе отставшего отца, Эвелин видит вывеску на здании – “Russische sprookjes”.
– Мама, что значат эти слова? – Тыкает малышка пальчиком в табличку над дверью, украшенную необычным вензелем.
Мама не отвечает, она не слышит – уличный шум, шагающий в толпе громкий оркестр заглушают голос Эвелин.
Через оконное стекло Эвелин видит за столиком семью: папу, маму и мальчика. Ей тоже хочется есть, смеяться, болтать ногами на высоком стуле, как это делает мальчик.
Из толпы выныривает отец. Хохочет, подхватывает на руки Эвелин:
– Моя принцесса. – Кружится отец, крепко прижимая дочку. – Думали скрыться от меня? Не получится!
Эвелин громко верещит, сопротивляется для вида:
– Я хочу есть, – кричит она громко, наконец, вырывается из отцовских рук и тянет того в кафе.
– Русская сказка! – восклицает папа, стараясь перекричать праздничный шум. – Неплохой выбор, девчонки!
Они заходят в помещение. Семья, которую заметила Эвелин, освобождает столик. Ребенок и родители уступают им столик в просторном обеденном зале.
– Отдохнули? Пора вернуться к уличному веселью.
Слышит Эвелин обращение незнакомого мужчины к семье.
Мама, папа и Эвелин усаживаются на свободное место.
Рядом на полке Эвелин замечает цветок и, обращаясь к нему, начинает фантазировать:
– Когда я вырасту, стану цветочной ведьмой, – кивает она головой цветку, как старому знакомому, – и все цветы будут моими подружками.
– Эви, ты – фантазерка. – Берет папа в руки меню. – Но я понимаю тебя, мы в русской сказке. – Он обводит рукой комнату. – Итак, что мы будем есть? – Смешно сдвигает брови и начинает перечислять, дурачась: – “Борш”, “окрёшка”, “блины с икрой”, “квас”?
Эвелин хохочет. Как смешно папа называет блюда русской кухни! Мама напряженно улыбается, тревожно вглядывается в глаза дочери.
К ним подходит официант в смешной одежде. Красная рубаха с вышивкой жар-птицы подпоясана кушаком. Высокие сапоги на каблуках. Пшеничные волосы подвязаны алой лентой.
Дружелюбно улыбаясь, он принимает заказ.
Пока ждут еду, Эвелин рассматривает комнату. Маленький зал пахнет уютом, добром и вкусной пищей. Здесь тихо, шум с улицы сюда не долетает.
В углу стоит русская печь, в ней булькает котел, но пара нет.
– Это инсталляция, – объясняет папа, заметив удивленный взгляд Эвелин. – А это ухват, – указывает на палку с “кривыми рогами”.
Рядом метла с кривым держаком стоит хвостом вниз.
Мама ловит заинтересованный взгляд Эвелин и грозит пальчиком. Та упрямо машет головой в ответ и пищит:
– Я вырасту и буду летать на метле.
К печке подходит женщина в странном наряде. Из-под красного платка с узелком на макушке выглядывают темные волосы. Под длинным накладным носом с бородавкой спрятались губы. Платье из мешковины с яркими заплатками скрывает фигуру женщины. Она подходит к печке и берет в руки метлу. Поворачивается к Эвелин и подмигивает, жестами приглашая полетать. Потом переводит взгляд на маму Эвелин, глаза ее щурятся и становятся злыми. Ведьма взмахивает метлой и начинает дико хохотать. И все вокруг начинает расплываться, удаляться, превращаясь в зыбкий туман. Под дикий хохот исчезает ведьма, русская печь, сказочное кафе.
– Мама! – кричит Эвелин и протягивает руку к родителям… Но они развеиваются, будто печной дым от порыва ветра.
***
– Эви, солнышко, проснись, – бабушкин голос с трудом вытащил Эвелин из сна, словно слабого мотылька из липкой паутины.
