Сакс Ромер - Рука доктора Фу Манчи

Я потерял чувство реальности и не мог поверить, что вижу перед собой сцены материального мира. Я словно перенесся во времена джиннов и арабских колдунов, в страну чудес, незнакомую современному здравомыслящему человеку.

Присутствующие приветствовали Фу Манчи общим поднятием рук в гробовой тишине. Доктор тоже был в увенчанной коралловым шаром шапочке, которую он положил на черную подушку перед своей скамеечкой. Затем, тяжело опираясь на трость, китаец начал говорить — на французском языке!

Словно во сне внимал я гортанному с присвистом голосу ужасного желтого доктора. Он оправдывался! Я не знал, в чем обвиняют Фу Манчи его зловещие собратья, и не мог понять этого из услышанных слов, но он давал отчет о своей руководящей деятельности. Едва веря собственному слуху, внимал я перечню ужасных преступлений, печальные последствия многих из которых мне были слишком хорошо известны. Узнал я и о многих других злодеяниях, совершенных втайне. Затем кровь заледенела у меня в жилах от ужаса. Я услышал собственное имя и имя Найланда Смита! Мы двое препятствовали пришествию той, которую Фу Манчи по-восточному почтительно назвал Повелительницей Си Фана.

Некогда рассказанная мне Смитом фантастическая легенда о лелеемой в одном из тайных монастырей Тибета женщине, которой суждено однажды стать владычицей всего мира, оказалась вероисповеданием огромной преступной организации желтых, известной под названием Си Фан! При каждом упоминании имени Повелительницы присутствующие благоговейно склоняли головы.

Доктор Фу Манчи говорил без малейшего волнения. Он заверил слушателей в своей преданности общему делу и предложил со своей стороны предъявить им доказательства того, что он пользуется безграничным доверием Повелительницы Си Фана.

С каждой минутой колоссальный интеллект оратора становился все более очевидным. Много лет назад Найланд Смит уверял меня, что Фу Манчи — непревзойденный лингвист, с одинаковой легкостью говорящий на всех современных языках цивилизованного мира и почти на всех дикарских наречиях. Теперь я убедился в этом самолично, ибо, произнеся фразу, которую слушатели могли истолковать неправильно, доктор легко поворачивал голову и пояснял смысл сказанного, обращаясь к китайцу на китайском, индусу — на индийском и египтянину — на арабском.

Незаурядная личность оратора совершенно заворожила слушателей — так покорны дуновению ветра тонкие стебли тростника. Но теперь я осознал одно странное обстоятельство: то ли оттого, что я смотрел на этого великого злодея с принципиально иной точки зрения; то ли оттого, что я находился вне радиуса действия его гипнотической силы, — но присутствующие здесь члены огромной организации казались мне все до единого простыми марионетками в руках китайского оратора! Он использовал их как инструмент, играя на их фанатизме, трогая струну за струной, как музыкант играет на восточной арфе, и все время извлекал из душ слушателей некие гармоничные созвучия, согласованные с гигантским и головокружительным собственным планом, об истинной природе и композиции которого никто из членов Си Фана не имел ни малейшего представления.

— Со времени первого императора Юаня, — с присвистом произнес Фу Манчи, — Повелительница Си Фана, видеть лицо которой нельзя под страхом мгновенной смерти, не пересекала священных границ. Но сегодня я безмерно счастлив, ибо удостоен незаслуженно великой чести. И все вы разделите со мной это счастье, эту великую честь…

Снова семь раз гулко прозвенел гонг, и словно некая магнетическая волна прокатилась по залу. Затем раздался нежный музыкальный звук, подобный звону серебряных колокольчиков.

Все присутствующие благоговейно склонили головы и одновременно устремили глаза на золотой занавес. Затаив дыхание, в напряженном ожидании я смотрел, как невидимые руки медленно раздвигают занавес в стороны.

Взорам присутствующих открылся черный помост с эбеновым троном на нем. На троне сидела женщина, с головы до ног закутанная в сверкающий белый покров. Благоговейный вздох пронесся над собранием. Женщина медленно, величественно поднялась и воздела вверх совершенной формы руки цвета слоновой кости. Белая ткань при этом соскользнула к ее плечам, и на одной тонкой руке я увидел зеленый браслет в виде змеи. Женщина протянула вперед длинные красивые руки жестом благословения. Вновь зазвенел серебряный колокольчик, и занавес медленно сомкнулся, скрывая от взора помост с троном.

Честно говоря, на какой-то миг я решил, что сошел с ума, ибо сия «Повелительница Си Фана» была не кем иным, как моей попутчицей из лондонского экспресса! Этим торжественным фарсом Фу Манчи рассчитывал поразить воображение своих фанатичных марионеток. И он преуспел в этом: присутствующие явно вдохновились и глаза их загорелись восторгом. Я видел перед собой людей, готовых на любое преступление во имя Си Фана!

Я уже успел тщательно исследовать все лица, находящиеся в поле моего зрения. Теперь медленно и осторожно я поменял позицию таким образом, что мне стала видна группа из трех человек, стоящая справа от двери. Один из них — высокий худощавый мужчина с густой бородой, похожий на индуса, — отвел взгляд от золотого занавеса и теперь незаметно осматривался. Один раз он бросил взгляд в мою сторону, и сердце высоко подпрыгнуло у меня в груди, а затем словно перестало биться…

Внезапно с необычайной остротой я осознал опасность своего положения, мне смутно представилась ужасная участь, ожидающая меня в случае обнаружения. Когда индус отвел от меня взгляд пронзительных глаз, я тихонько, шаг за шагом, начал пятиться назад.

Опустившись на колени, я на ощупь принялся искать пролом в стене оранжереи, испытывая страстное желание покинуть место собраний Си Фана как можно скорее. Очутившись на свободе, я смог бы предпринять необходимые шаги для задержания всей группы. Вот это был бы триумф!

Я нашел отверстие в стене без особого труда и пробрался через него в пустой дом. Рассеянный свет, проникающий сквозь льняные шторы, позволял разглядеть пустое помещение с кафельным полом. Я уже достиг застекленной двери, ведущей в гостиную, когда ночную тишину неожиданно прорезала трель полицейского свистка, и звук этот донесся из смежного здания!

Сказать, что я удивился, значит не сказать ничего. Оцепенев от изумления, я замер на месте возле застекленной двери. И так я стоял, подобный каменному изваянию, когда вслед за свистком повелительный голос, несомненно принадлежащий Найланду Смиту, резко произнес;

— Смотрите за балконными дверями в оранжерею, Веймаут. А я встану у входной двери.

И тут меня осенило: высокий индус был не кем иным, как переодетым Смитом! Неожиданно с площади внизу донеслись шум множества бегущих ног, звон разбитого стекла и грохот взламываемой двери. Очевидно, дом окружили полицейские: то был организованный штурм.