Александр Лонс - Химера

1.       В хочу навсегда удалить из Нашего Мира свою личность.

2.       Я хочу безвозвратно потерять все свое окружение и навсегда утратить возможность всякого контакта с ним.

3.       Я хочу навсегда потерять друзей, знакомых, близких и родственников.

4.       Я осознаю, что вместо того, чтобы удалять свою личность из Мира, я мог бы ограничить доступ к ней других людей и изменить свое окружение.

5.       Я согласен, что совершаю необратимый поступок.

6.       Я подумал и принял взвешенное и окончательное и бесповоротное решение.

7.       Я осознанно иду на риск физической гибели, о вероятности которой предупрежден.

С некоторых пор я тоже сделался бюрократом и формалистом.

Потом я пристроил шлем на голове клиента, и запустил программу. Когда стало ясно, что переход осуществлен, я надел второй шлем уже на себя, и оказался в собственных покоях во Дворце.

Рядом топтался мой клиент. С обалдевшим видом он озирался по сторонам и явно не понимал происходящего. Скорее всего, парень до конца так и не поверил в то, что действительно попадет в другую реальность.

Я дернул за шнурок и позвонил Ольгерду. Когда тот появился, то, как всегда церемонно, поклонился и сказал:

— Доброго здравия, повелитель.

— Здравствуй Ольгерд. У меня к тебе будет небольшая просьба. Вот этого человека надо срочно переодеть в нормальную одежду и устроить. Все как обычно. Ему придется выдать денежное пособие и необходимые документы, а его одежду обязательно сжечь. Выдай ему обычное одеяние среднего горожанина. Какого-нибудь отставника или еще кого незаметного, а потом отправь обучаться языку и вообще всему необходимому для жизни. Все за счет текущих расходов, как и раньше.

— Понятно, повелитель, — невозмутимо ответил Ольгерд. Его вовсе не удивило появление неизвестного мужика в моих покоях, куда получить доступ просто невозможно для постороннего.

— Нам можно идти?

— Да, идите. И как всегда — во Дворец его больше не пропускать.

Ольгерд поклонился, и знаком указал клиенту, что тому следует идти за ним. Скорее всего, больше я никогда уже не вижу этого парня. Во всяком случае, весьма на это рассчитываю. Хотя — нет! В моей московской квартире лежало его бренное тело, которое предстояло срочно пристраивать. Как я же все это не люблю!

Схема отработана до мелочей.

По возвращении назад, я резко снял шлем со своего клиента. Человек дернулся и затих. Все было закончено. После этого я отправил специальную эсэмэску, запер в шкаф оборудование и быстро покинул квартиру, спрятав ключ над дверью в лотке для проводки. Система давно отлажена и работает безукоризненно. Минут через тридцать сюда приедет «доставка мебели», и бригада крепких мужиков вынесет из моей квартиры узкий двухстворчатый шкаф. Слишком тяжелый для пустого шкафа… А потом такой же, или очень похожий шкаф «куплю» я и привезу обратно. Случайных свидетелей сцена ничем не удивит: мало ли — человек мебель меняет! Да и не должно их быть, этих свидетелей в середине рабочего дня. Иногда схема меняется так, что окружающие вообще не замечают чего-либо подозрительного. Более того, ничего не должны засечь и заподозрить даже те, кому это положено по штату.

* * *

Через пару часов впавшего в летаргию человека найдут на скамеечке в скверике Тверского бульвара. Или Гоголевского. Или какого-нибудь еще. Возможно, что этот человек сам откроет глаза, но не вспомнит ни своего имени, ни адреса, ни вообще кто он такой. Он будет пускать слюни и писать в штаны. Возможно, что через полтора года он приобретет способность говорить «мама», управлять своим кишечником с мочевым пузырем и станет проситься на горшок. Хотя, может случиться и так, что в его возрасте этот срок окажется более продолжительным.

Что-то такое знакомое. Где-то я уже читал про такое, в какой-то фантастической повести, или в романе…[5]

Часть вторая

1. Призрак

А

лекс прервал свой рассказ, и некоторое время молчал, задумчиво разглядывая внутренность зала кафе. Потом он встал из-за стола, подошел к стойке, некоторое время говорил о чем-то с барменом, а когда вернулся назад, то нес в одной руке пару маленьких кружек пива, а в другой — бутылку кваса.

Какое-то время мы пили молча: я квас, а он свое пиво.

— Слушай, а ты веришь в привидений или призраков? — вдруг задал вопрос мой приятель после второй кружки.

Пиво было крепкое, черное. Я его не пила, потому, что не любила. Едва попробовала, а потом только смотрела и лишь составляла компанию, потребляя несколько похожий по цвету квас. Не нравится мне темное пиво, да и для печени, говорят, вредно.

— В смысле — в призраков? — не поняла я. — Не боишься пить пиво? Ты же за рулем?

— Ерунда, разве это алкоголь? Раз десять протрезвею, пока мы здесь сидим. Да и ехать тут недолго. А вот если я все-таки напьюсь, то что станешь со мной делать?

— Ничего не стану. Оставлю на этом самом месте и уйду. Так что там про призраков? — напомнила я.

— А про призраков я спросил в самом прямом смысле. Наипрямейшем. Как считаешь, призраки в этом мире бывают?

— Бывают, конечно, — кивнула я, и отхлебнул квасу из такой же, как и у Алекса пивной кружки. — Причем бывают по разным поводам и причинам. То вот по пьяному делу, то по неосторожности, а то и призрак коммунизма может напасть. Из-за угла. Он вон до сих пор шастает, понимаешь ли. Это раньше он все по Европам больше бродил, а теперь где ни попадя ошивается. От наркоты еще можно призраков увидеть, особенно под грибочками они хорошо идут…

— Я серьезно спрашиваю, а ты шуточками отделываешься!

— А ты мне объясни все сначала и помедленней, тогда и спрашивай. К чему столь сложное предисловие? Может, расскажешь?

— Только уговор! Обещай мне! — обстоятельно сказал Алекс.

Лишь сейчас я поняла, что мой приятель абсолютно серьезен и совершенно трезв. Более того, вовсе даже не шутит.

— Чего обещать-то? — не вполне уразумела я.

— Обещай, что выслушаешь и смеяться не будешь. Издеваться и язвить тоже не станешь. Обещаешь?

— Да, обещаю. Ну и?

— Честно обещаешь? — Педантично переспросил Алекс, посмотрев мне в глаза.

— Я же сказала, что обещаю, — я уже начинала по-настоящему злиться. — А раз так, то значит честно. Нечестно я ничего не обещаю, не тот стиль. Ты же знаешь, что своих слов не нарушаю никогда. Раз говорю, значит — так и есть, по-другому не умею.

— Ладно, не кипятись. Так вот, слушай. Дело было в Питере, осенью, года четыре назад. Я тогда гостил в одной молодой семье. Они только что поженились и обживали квартиру, полученную путем хитрого обмена между родственниками. Сама понимаешь — молодой быт, ребята только устраиваются, хозяйством обзаводятся. Так вот, однажды заметили они странноватую вещь — шевелился прямоугольный кусок ткани, отгораживающий угол в передней. Дело в том, что пока шло освоение квартиры, молодая хозяйка отгородила нишу в коридоре временной занавеской. Ну, в самом деле, надо же где-то прятать всякое разное барахло? Так вот эта занавеска и стала первым индикатором потустороннего присутствия. Временами, чаще вечером или уже ночью, стали замечать, что ткань шевелится. Первоначальные надежды на сквозняки и разные временные потоки воздуха не оправдались: пламя свечи около той же занавески не шевелилось — никакого ветра не было. Иногда мерещилась какая-то тень, судя по виду — мужская. Потом кто-то из родственников проболтался, что в этой квартире два человека умерли своей смертью, а один повесился на почве алкоголизма и проблем с психикой. Все выглядело так, будто в квартире живет приведение. Или призрак, если угодно. Интересно вела себя кошка. Это было симпатичное гладкошерстное существо темно-бурого, почти черного цвета с манерами светской обольстительницы, ярко-желтыми глазами и хулиганским выражением на хитрой морде. Но когда появлялся призрак, кошка преображалась. Она вдруг замирала, выгибала спинку и дико смотрела широко напуганными глазами в том же направлении, что и видящие призрака люди. Иногда шерсть у нее на спине становилась дыбом. Ни на что другое она при этом не реагировала. Потом резко срывалась с места и забивалась куда-нибудь под диван или вспрыгивала на самое высокое из доступных для нее мест. Она сидела там очень долго, обычно до следующего утра, причем даже сырое мясо, за которое кошка была всегда готова продать свою кошачью душу, не помогало ее выманить. Если ее пытались вытащить, то обычно добродушная и ласковая, она раскрывала зубастую пасть, громко шипела, и категорически отказывалась покидать убежище. Пригласить экстрасенса посоветовал кто-то из друзей. Возможно даже, что этим другом был я. Так уж получилось, что у меня в Питере оказался старинный приятель, промышлявший таким вот экстрасенсорным бизнесом. Цены у него считались вполне пристойными, а поскольку речь шла о моих друзьях, да и ситуация казалась интересной, Илья (так звали колдуна) согласился сделать хорошую скидку.