Кира Измайлова - Футарк. Второй атт

Мистер Фейн ехал впереди в небольшой двухместной коляске, я же предпочел свое собственное авто, сославшись на то, что после мне потребуется нанести еще несколько визитов. Мистер Фейн отчего-то понимающе покивал и спорить не стал…

Мы миновали памятные развалины, бывшие местом разгула призраков, потом свернули направо, поднялись на довольно высокий холм и остановились у аккуратной фермы, выкрашенной в серый цвет. Серым было все вокруг: ограда, хлев, дом от крыльца до крыши, даже вылизывающийся на пороге кот. Представляю, как здесь мрачно зимой, когда пейзаж не оживляет зелень деревьев и голубизна неба. Хотя такой, как Фейн, и деревья бы перекрасил, дай ему волю!

Едва я выбрался из автомобиля, как он подскочил ко мне и обрушил на меня водопад своих планов и достижений.

– Сейчас я вам все покажу! – с энтузиазмом пообещал он наконец, оглядываясь (видимо, решал, с чего начать). – Тут у меня…

– Мистер Фейн! – перебил я, поняв, что вежливостью здесь ничего не добьешься. – Меня интересует только ваша… Майлин!

Зачем я вообще согласился сюда приехать? Можно подумать, до сих пор ни разу не бывал на ферме! Но отказаться от настойчивого приглашения было практически невозможно.

– Да? – он захлопал белесыми ресницами и предпринял еще одну попытку: – Но это же так интересно! Вот, посмотрите только!..

– Боюсь, у меня нет времени на экскурсию, – сухо заметил я, с тоской понимая, что дал себя втянуть в какую-то совершенно нелепую историю. Следовало проигнорировать просьбу лорда Блумберри и выставить мистера Фейна за дверь. Представляю, как без меня скучают мои питомцы! А ведь я так и не успел извести паутинного клеща!

– Ну ладно, – кажется, мистер Фейн обиделся. – Идемте!

Я повернулся было в сторону приземистого хлева, но фермер указал мне в другую сторону:

– Пришлось мою красавицу отдельно поставить, в сарае, – пояснил он грустно. – Ветеринар говорит, мало ли, что за болезнь, еще остальных перезаразит! Заходите!

Я с сомнением взглянул на свои начищенные туфли, вздохнул и совсем затосковал. Хочу домой!

Но тут из сарая донеслась сочная ругань и мы с Фейном, переглянувшись, наперегонки ринулись внутрь. Я так торопился, что под ноги совсем не смотрел, за что и поплатился: что-то чавкнуло и я, опустив глаза, разумеется, обнаружил свою правую туфлю как раз в середине коровьей лепешки. Обоняние подтвердило, что… хм, продукт жизнедеятельности свежий и весьма пахучий. Боюсь, выражения, рвавшиеся с языка в тот момент, были исключительно непарламентскими.

– Что случилось?! – встревожено вопросил у кого-то изрядно опередивший меня мистер Фейн.

– Да… это… – прогудел смущенно кто-то невидимый. – Я… значится, солому перестелил… и корм коровке задал…

– И что?! – поторопил его Фейн. Кажется, он всерьез разволновался за здоровье своей драгоценной коровы.

– Да неудобно без вил-то! – выпалил невидимка (судя по диалогу, это был кто-то из наемных работников Фейна).

Я хмыкнул: об этом суеверии мне доводилось слышать. Многие фермеры полагают, что корм и подстилку заболевших животных нельзя мешать чем-то острым, иначе бедолагам станет хуже. А попробуй, обиходь скотину с помощью одной только палки со скругленным концом! Это похуже, чем есть палочками, как принято в далекой Японии.

– Фух! – мистер Фейн глубоко вздохнул, а потом разразился бранью: – Ты что, так тебя раз эдак, сразу сказать не мог, свиная твоя душа?!

– Ну так… – судя по голосу, работник мялся, не понимая, чем заслужил хозяйский гнев. – Так я и сказал…

– К черту тебя! – в сердцах сказал Фейн и позвал: – Мистер Кин, вы где?

– Тут, – откликнулся я, осматриваясь. Зрелище, надо признать, заслуживало самого пристального внимания: вокруг гроздьями были развешаны разномастные металлические вещицы. Гвозди, подковы, ножницы, а над стойлом и вовсе на веревке были подвешены вилы! Эдакая ловушка для невнимательных воров?

– Идите сюда! – уже раздраженно потребовал мистер Фейн.

Глядя под ноги, я двинулся на его голос, едва не впечатался лбом в камень с дыркой посередине, висящий прямо на проходе, и увидел наконец Фейна.

– Что это? – обведя рукой импровизированную выставку скобяных товаров, поинтересовался я.

– Это чтоб ведьм отвадить! – гордо пояснил он. – Всем известно, что все, в ком есть хоть крупица магической силы, не переносят железа!

– И камней с дырками? – с понятным сомнением уточнил я. Помнится, фейри действительно не по вкусу этот металл, но, к примеру, за собой я подобного не замечал!

– Ну да! – кажется, мистер Фейн удивился. Видимо, я демонстрировал вопиющее незнание очевидных истин. – А вы не в курсе, что ли?

Кажется, у него начали зарождаться сомнения в моей полезности.

– Хм, – предпочтя с ним не спорить, я оглядел невысокую светло-бурую корову с белыми отметинами на конечностях. Надо думать, это и есть любимица мистера Фейна. – Это Майлин?

– Да! – гордо признал тот, обнимая коровку за шею. Майлин меланхолично жевала, глядя на меня добрыми глазами. На больную она нисколько не походила. – Майлин – джерсейской породы, говорю же вам!

Звучало так, словно это была не корова, а, по меньшей мере, герцогиня!

– Очень приятно, – светски поклонился я, стараясь не задеть ножницы прямо надо мной.

– Му-у-у-у! – ответствовала Майлин, боднув головой. Видимо, это был коровий эквивалент приветствия.

– У джерсейской породы молоко повышенной жирности, и в нем очень быстро всплывают сливки! – мистер Фейн продолжал превозносить свою красавицу. Стоящий рядом парень в потрепанной одежде кивал в такт каждому слову хозяина.

– Как интересно! – вежливо сказал я, раздумывая, как бы подступиться к этому чуду селекции.

– Да! – еще больше воодушевился мистер Фейн. – Ее линия признана одной из лучших, так написано в пле-менной книге джерсейского скота!

– И она того… умная очень! – вмешался работник.

Я скептически посмотрел на корову, которую расхваливали, словно девушку на выданье. Майлин смущенно потупилась и мыкнула.

– Я бы вас угостил – сразу бы поняли, почему Майлин у меня золотая! – Фейн ласково погладил корову по морде и понурился. – Только от больной коровы молоко пить нельзя…

Разумная предосторожность! Молока я на своем веку пивал достаточно – и коровье, и верблюжье, и даже кобылье, так что особого впечатления предложение на меня не произвело. Не такой я знаток, чтобы различать оттенки вкуса и с умным видом о них рассуждать.

– Так, значит, у нее сыпь на вымени? – спросил я.

– Она самая, – вздохнул мистер Фейн, продолжая машинально гладить Майлин. Я прищурился, пытаясь разглядеть означенную сыпь (приближаться я не рискнул). Ничего не рассмотрел (да и много ли я мог рассмотреть в полутемном сарае, не заходя в импровизированное стойло и не нагибаясь к вымени?) и вопросительно поднял бровь.