Миллиардер. Книга 1. Ледовая ловушка - Кондратьева Елена
Решив вопрос с коммуникацией, Андрей сосредоточился на проблемах экспедиции, но тут возникло новое препятствие. К этому времени в число участников арктического вояжа вошли ученые из Китая и Японии. Остро встал вопрос о языке общения. В ходе интерактивного опроса подавляющее большинство членов клуба высказалось за английский, но Гумилев выступил против. Свою позицию он аргументировал тем, что восемьдесят процентов участников экспедиции – русские, а заставлять большинство говорить на языке меньшинства – абсурдно.
На помощь ученым пришли программисты из корпорации Гумилева. Они создали универсальный онлайн-переводчик, позволявший без задержек, точно и грамотно переводить на русский язык текст, введенный на любом иностранном языке.
Когда система сетевого общения была протестирована и запущена в работу, первым ее пользователем неожиданно стал сам Андрей Гумилев. Ему на компьютер пришел вызов от одного из членов Арктического клуба, китайского биолога по фамилии Чен. Ранее Андрей никогда с ним не общался. Прежде чем ответить на вызов, Гумилев заглянул в досье Чена. Сведения о китайце были довольно скудными: биолог имел научную степень «МА», опубликовал ряд монографий, посвященных проблемам клонирования, выступал с докладом на Всемирном биологическом конгрессе.
«Приветствую Вас, коллега!» – набрал Андрей в строке сетевого коммуникатора.
«Здравствуйте, уважаемый Андрей Львович! – ответил китаец. – Мне очень лестно, что Вы обращаетесь ко мне, используя слово «коллега». Право же, я – всего лишь начинающий исследователь и не достоин этого».
– Ох уж мне эти китайские церемонии, – вслух произнес Андрей и набрал: «Чем могу служить?»
«Мне хотелось бы обсудить с Вами, уважаемый Андрей Львович, некоторые аспекты Вашего проекта, касающегося создания человека будущего».
«Слушаю Вас».
«В настоящий момент я занимаюсь исследованиями, связанными с выращиванием различных человеческих органов – сердца, печени, легких. Вы, насколько я осведомлен, интересовались технологиями, позволяющими заменять старые и больные органы на новые?»
Андрей задумчиво повертел в руках карандаш. Искусственно выращенные органы – это интересно. Очень интересно.
«Уважаемый господин Чен, а как далеко Вы продвинулись в практической стадии своих исследований?»
«Достаточно далеко, чтобы говорить о возможности массового внедрения технологий клонирования для создания дубликатов человеческих органов. Но по сравнению с Вашими успехами в области нейропротезирования наши достижения просто ничтожны. Я видел Вашу Белку. Это впечатляет».
«Киборги пугают людей», – написал Гумилев. Он понял: китаец представляет интерес для его корпорации. Осталось выяснить, что нужно самому Чену.
«Мы пытаемся создать не киборга, а живого, настоящего человека».
«Клона?»
«Да, уважаемый Андрей Львович».
«А как же этическая составляющая этой проблемы?»
«Мы с Вами могли бы обсудить ее».
«Хорошо. Надеюсь, во время экспедиции у нас будет достаточно времени».
«Я рад, что мы нашли взаимопонимание», – написал китаец.
Только сейчас Андрей заметил, что его собеседник не задействовал онлайн-переводчик.
«Вы знаете русский язык, уважаемый Чен?» «Я стажировался в России, уважаемый Андрей Львович. Но предпочитаю не афишировать свои знания. Всего доброго».
«До свидания».
Гумилев отключился и подумал: «А ведь это очень удобно для делового человека – изображать незнание языка. Можно узнать немало интересного и полезного. Этот Чен не так прост, как кажется».
В Арктический клуб Гумилев приехал под вечер, когда зной, весь день выжигавший город, начал спадать и на бульварах появились влюбленные парочки. Конечно, в салоне эксклюзивного темно-серого «Мерседеса» благодаря климат-контролю жара совершенно не ощущалась, но стоило Андрею выйти из машины, как у него перехватило дыхание.
«Как будто я оказался в сауне, – подумал он. – Скорее бы уже наступил день отъезда…»
Обычно водитель останавливал «Мерседес» Гумилева напротив широкой лестницы, ведущей к высоким створчатым дверям, но сегодня подъезд к зданию Арктического клуба оказался перекрыт: из переулка задом выпятился желтый многоосный кран «Като», и теперь это чудо строительной техники пыталось развернуться на асфальтовом пятаке клубной стоянки. Ревели дизели крана, сизый дым плыл над улицей. Двое рабочих в оранжевых жилетах и администратор клуба бегали вокруг, усиливая общую неразбериху.
Можно было, конечно, посидеть в машине и подождать, пока стоянка освободится, но Андрею показалось глупым тратить время на ожидание, находясь в двух шагах от клуба. «Мерседес» остановился на углу здания, и Гумилев поспешил ко входу.
Поднимаясь по ступенькам, Андрей привычно бросил взгляд на барельеф, украшавший фасад Арктического клуба. Над выпирающим из стены земным шаром сияла Полярная звезда. Ее лучи освещали Россию, тогда как весь остальной мир оставался как бы в тени. По отмеченному пунктиром Полярному кругу шла латинская надпись Nunc et in saecula, что переводилось как «Ныне – и навеки». Андрею объяснили, что это указывает на владычество России над Арктикой.
При монтаже Гумилев наблюдал барельеф, что называется, в лоб, сейчас же он смотрел на него сбоку, под углом. И хорошо знакомое изображение неожиданно предстало перед Андреем в совершенно ином виде. Лучи от Полярной звезды сложились в пирамиду, сама звезда стала подозрительно похожа на глаз. Обомлевший Гумилев ясно видел над собой знакомые с юных лет символы: Пирамиду Соломонова храма и Всевидящее Око Великого Архитектора Вселенной. Не хватало только девиза из тринадцати букв: Annuit Coeptis, то бишь «Он благословляет наши деяния». Сотни, тысячи, миллионы раз он видел это на зеленых купюрах Федеральной резервной системы США. И вот увидел в Москве, на здании респектабельного общества, в котором состоят уважаемые люди государственного уровня.
«Привидится же такая чертовщина!» – он потряс головой, зажмурился и снова посмотрел на барельеф. Ничего не изменилось. Масонские символы были ясно различимы, мало того – с этой точки благодаря игре света и тени на абрисе Евразийского материка выступили буквы: Novus Ordo Seclorum.
– «Новый мировой порядок», – машинально перевел Гумилев. Это было уже чересчур. Он сделал шаг в сторону – пирамида исчезла, надпись пропала. Вернулся на прежнее место – масонские символы зловеще проступили на барельефе, словно бы поддразнивая Андрея.
Забыв обо всем, он под недоуменными взглядами водителя, швейцара и охранника начал ходить по лестнице, разглядывая барельеф с разных сторон. Кран давно уехал, солнце ушло за крыши домов, позолотив высокие перистые облака. Спустя десять минут Гумилев выяснил: лучи Полярной звезды складываются в пирамиду, и появляется зловещая надпись про мировой порядок, только если стоять справа от входа на тринадцатой ступеньке. Со всех остальных точек барельеф выглядит совершенно нормально.
«Скажу кому – на смех поднимут, – подумал Андрей. – Скажут, мол, у Гумилева крыша поехала. Масонский заговор нашел. Миллиардер-конспиролог… Надо будет побеседовать с автором этой композиции. На свете бывает всякое, но то, что я увидел на барельефе – не случайность».
…Несмотря на уже довольно поздний час, в клубе Андрей застал всего несколько человек. Бизнесмены, чиновники из правительства, пара известных журналистов, пресс-атташе Норвежского посольства, какие-то незнакомые Гумилеву люди сидели за столиками в Большом зале, негромко переговариваясь. Кто-то катал шары на бильярде, на небольшой сцене женщина в черном платье задумчиво играла на рояле, и звуки музыки плыли по залу, словно дым.
В уютном полумраке курительного кабинета, среди зажженных свечей, кальянов и полок с газетами и журналами Андрей обнаружил Чилингарова. Полярник устроился в глубоком кожаном кресле, листая какой-то таблоид, и, к немалому удивлению Гумилева, в его руке отсутствовала дымящаяся сигарета. Не почувствовав табачного запаха, Андрей пошарил взглядом и не обнаружил пепельницы. Чилингаров, это знали все, был заядлым курильщиком. Видеть его в курительной без сигарет было удивительно.
