Фейри-убийца - К. Н. Кроуфорд
– Кассандра… – В его голосе прозвучал невысказанный вопрос, нотка отчаяния. Кажется, он пришел в себя.
– Ты со мной, Роан?
– Я мог тебя убить. – Он уставился на укус на моей шее и снова нахмурился. – Это всё лилии и то видение в озере…
– Я в порядке, – я взглянула на изодранные шелковые трусики, валявшиеся на земле. – В отличие от моей одежды.
В последний раз окинув меня взглядом с головы до ног, Роан отошел в сторону. Снял с себя меч и ножны и стянул через голову черную футболку, демонстрируя варварские татуировки, змеившиеся по мускулистому телу. Я скинула остатки майки и лифчика, он протянул футболку:
– Извини.
Я натянула ее через голову, вдыхая восхитительный дубовый запах Роана.
– Я в порядке, – повторила я, хотя по всему телу начала разливаться сильная усталость, ноги дрожали.
Я шагнула к озеру. Кровавые лилии медленно закрывали лепестки, но под ними на безмятежной поверхности озера проступало изображение. Когда оно растеклось по водной глади, у меня подогнулись колени. Роан обнял меня, стараясь поддержать.
Глава 25
Скарлетт и Элрин лежали в темной комнате, привязанные к деревянным столам широкими ремнями, в разорванной на спине одежде. Они были почти как сестры – обе с рыжими волосами. Только Элрин гораздо выше Скарлетт, а ее волосы – более насыщенного, почти вишневого оттенка.
Похитительница приблизилась к ним сзади. Вокруг нее змеился темный туман, из которого виднелись только ее руки. Она держала длинный железный прут с красноватым прямоугольником на конце. Мое сердце замерло.
Нет. Кончик прута раскалился докрасна – это было клеймо в форме черепа под водой.
– Нет! – взревел Роан, потянувшись к воде, и повернулся ко мне. – Ты должна прыгнуть через отражение и остановить это!
Паника разрывала мой разум на части.
– Я не могу…
Его взгляд прожигал меня насквозь.
– Ты должна это остановить!
– Я не могу! Не могу соединиться с отражением. Она меня блокирует!
Его кулаки сжались, на лице отразилась смесь ярости и страха. Эта женщина собиралась заклеймить Скарлетт. Она мучила мою подругу и заставляла меня смотреть, давая понять, что это моя вина. Я услышала беспомощные рыдания и даже не сразу поняла, что плáчу я сама.
Клеймо опустилось на обнаженную спину Элрин. Она забилась в ремнях, пытаясь вырваться, но не могла сдвинуться ни на дюйм. Железо прижималось к ее спине словно целую вечность, над кожей поднимался черный завиток дыма. Меня всю трясло, разум оцепенел, воздух вышел из легких.
Наконец Элрин уронила голову и обмякла, потеряв сознание. Похитительница убрала прут от ее спины.
Я взглянула на Скарлетт, которая, повернув голову, уставилась на Элрин. Она все видела, и я различала в ее зеленых глазах ужас. Но в них виднелась и ярость. Я сжала кулаки, пытаясь взять себя в руки. Нужно помнить, что Скарлетт учили выносить пытки, и она воспримет происходящее как часть своей работы.
Мучительница отступила в темноту, и мне показалось, что я увидела секундную вспышку пламени, прежде чем женщина вернулась. Железо снова вспыхнуло красным и прижалось к спине Скарлетт, над кожей взвился темный дымок.
Скарлетт мгновенно напряглась, распахнув глаза; на ее лице отражалась борьба, отчаянное желание сопротивляться. Пару секунд ей удавалось оставаться в напряженной позе, но затем она резко дернулась: врожденные рефлексы взяли верх. Я заскулила от боли, пока чудовище жгло кожу подруги – наказание мне за то, что я не смогла убить Роана. Безудержный ужас пронзил меня насквозь.
А потом изображение исчезло.
Боль грызла меня изнутри. Похитительница не знала Скарлетт. Она не знала, что та выпивает каждый день почти два литра воды или что каждое утро ей нужен черный кофе, чтобы проснуться. Она не знала, что однажды Скарлетт ударила мужчину, который схватил меня за задницу в Бруклине, или что она умеет рассмешить маленьких детей, притворяясь, будто принимает их за плюшевые игрушки. Она не знала, что Скарлетт каждый вечер читает стихи перед сном, или что она изображает похабных роботов, чтобы рассмешить меня, когда выдается дерьмовый день.
Похитительница ничего этого не знала, и ей было все равно – она просто использовала Скарлетт как вещь. Я имею дело с настоящей психопаткой. А может, так поступают все фейри? Используют людей. Подпитываются от них. Пиявки страха. Наверное, Скарлетт права насчет нас.
Сама не помня как, я осела на землю, прямо в грязь, и заплакала, уткнувшись в ладони; тело ломило от усталости. Это моя вина. По какой-то причине похитительница возненавидела меня. Я была ее целью, и, значит, Скарлетт похитили из-за меня, а я не сумела ее спасти. Меня трясло, и все похороненное в глубине сознания снова вырвалось наружу, безумствуя в голове: забрызганная кровью спальня родителей, полумертвое тело матери, хрипящей на полу… Повелительница Ужаса. Почему я не смогла никому помочь?
Я уткнулась головой в колени, по щекам лились слезы. Матерь Смерти. Я не плакала так уже много лет – с тех пор, как умерла моя мать.
– Кассандра, – резко позвал Роан.
Я не ответила. Я не могла поднять лицо – не сейчас, когда боль и гнев рвут разум на части.
– Кассандра!
Я чувствовала исходившее от тела Роана тепло, его твердую руку на спине.
Я не могла выбросить этот образ из головы – завиток дыма над кожей Скарлетт, ее напряженное тело, когда она пыталась сохранить над собой контроль.
Сильные руки схватили меня и притянули туда, к запаху Роана.
– Сосредоточься, Кассандра. Ты говорила, у тебя есть план. Мне нужно знать, какой.
Слезы туманили зрение. Из-под сырой и гнилой земли пробились воспоминания. Тело матери на полу. Дымок от раскаленного железа. Само клеймо – череп под водой. Мысли, выползшие из-под земли, бушевали в моем сознании. Мне казалось, что этот символ принадлежит мне. Я слышала крики ужаса, идя по подземному Уолбруку, они манили, как давно потерянный возлюбленный. Почему йомен назвал меня Повелительницей Ужаса? Он что-то знал? Знал, что я пряталась под кроватью, питаясь страхом матери, когда отец ударил ее ножом?
– Кассандра… – Снова сильная рука на моей спине. – План.
– Я не могу соображать, Роан. Не могу думать.
– Ты должна сосредоточиться, Кассандра. Нам нужно спасти их.
Даже сейчас я слышала последний резкий хриплый вздох матери, который отдавался в голове как обвинение.
– Я позволила своей матери умереть. Я подпитывалась ее страхом. Я позволила ей умереть, а сама спряталась под кроватью.
– О чем ты?
Я не могла унять дрожь в теле.
– Я могла ее спасти! И не стала. Просто спряталась под кроватью. Я почувствовала, как ее страх волной прокатился по дому. Я не понимала, что происходит, но я… Мне было страшно, и я спряталась под кроватью,
