Маркус Сэйки - Лучший мир

– Извини, – сказал он. – Я больше никогда не буду в тебе сомневаться.

Этого она ожидала меньше всего. Горло у нее сдавило, и она только кивнула в ответ.

– Привет, Элис, – улыбнулся Ник. – Не знаю, помнишь ли ты меня. Меня зовут Купер. Мы встречались в доме твоих родителей месяца два назад.

«Да не говори ты этого, ведь мы были там, когда туда ворвался взвод солдат. Несколько последних месяцев девочку называли не Элис, а Мэри, и она засыпала со слезами на глазах, потому что мы были в доме ее родителей…»

– Я знаю, день у тебя был нелегкий, – сказал он, – но кое-кто хочет поговорить с тобой.

Элис Чен с непроницаемым лицом уставилась на него. Он протянул свой телефон и вложил ей в руку:

– Не бойся, возьми.

Девочка медленно поднесла трубку к уху, тихо сказала:

– Алло? – И разволновалась. – Мамочка! Папочка!

В ней словно что-то сломалось, и она стала плакать и лепетать на смеси китайского и английского, понимая даже те слова, которых не понимала Шеннон.

На мгновение, всего на одно мгновение, Шеннон испытала то чувство, которое, как ей думалось вначале, и охватит ее сразу – чистая радость застучала ей в грудь, как в большой барабан. Во всем этом был смысл, которого ей не хватало, и Купер был сутью этого смысла.

– Когда я увидел новости, – сказал он, – то разбудил Бобби и дал ему прямой приказ из офиса президента найти и освободить ее родителей. Ли и Лизе сейчас оформляют документы. Они прилетят первым рейсом завтра утром.

– Ты можешь делать такое?

– Уже сделал.

– А неприятностей у тебя не будет?

– Иногда я немного пускаюсь во все тяжкие, – усмехнулся он. – Ты в порядке?

– В полном. Устала.

Ник подошел к ней поближе. Ему не мешало бы побриться, да и в покрасневших глазах было что-то маниакальное. Он покосился на Элис – девочка сидела на холодной земле, вцепившись обеими руками в телефон, и говорила сквозь слезы.

– Мне нужно прояснить кое-что, – признался он Шеннон.

– Да?

– Вчера вечером я был взвинчен. Наговорил такого, чего у меня и в мыслях не было. Мы с тобой можем по-разному смотреть на мир. Но я знаю, что тебе не нужно никакого биологического оружия. Я сказал глупость.

Он потянулся к ее руке, и Шеннон позволила ему взять свою теплую ладонь в его холодную.

– Я знаю: есть вещи, которых ты не будешь делать никогда, – произнес Купер.

Она не доверяла своему языку, а потому просто кивнула.

– Слушай, – сказал Ник, – сейчас мне больше всего хотелось бы поселиться с тобой на недельку в каком-нибудь дорогущем отеле и говорить, говорить. – Он улыбнулся. – И не говорить.

– Но?

– Но сейчас мы не можем себе это позволить. И я должен спросить тебя кое о чем.

Шеннон вздохнула, отняла свою руку:

– Брось, ты же знаешь, что я не…

– Постой, – перебил он. – Помолчи немного. Я тебе скажу, что мне известно. После этого можешь открыться, можешь не открываться – тебе решать. Хорошо?

Она потерла глаз ладошкой и ответила:

– Нет проблем.

– Ты проникла в ДАР, чтобы скачать засекреченную информацию по исследовательским лабораториям, работающим в области биологии и генетики. Но ты взяла информацию не по какому-то одному месту или проекту – ты взяла большую часть того, что у нас есть по всей стране. Из этого ясно: Джон Смит считал, что одна из лабораторий работает над чем-то, что нужно ему, только он не знал какая. Уверен, что теперь он знает: это Институт современной геномики, возглавляемый ученым по имени Эйбрахам Каузен. Каузен – общепризнанный гений. Его работа открывает новые возможности взглянуть на геном. А это значит – новые возможности взглянуть на человечество. – Купер наклонил голову к плечу. – Вчера вечером, когда я спросил, что ты ищешь, ты сказала: «Волшебное снадобье». Я подумал, что ты умничаешь. Но на самом деле ты вовсе не умничала.

Она оставалась совершенно спокойной, смотрела прямо и дышала ровно. Он улыбнулся ей, как это делают герои мыльных опер, – знал, что его улыбка неотразима.

– Не хочешь ли ты мне помочь? – спросил прямо.

– Играем по твоим правилам.

– Так. Хорошо. Пока это мои догадки. Но я искал тут закономерности и нашел только одну непротиворечивую. Только одно открытие, имеющее столь высокую важность, что ты рисковала ради нее жизнью, проникая в ДАР. Только одно открытие, которое мог сделать доктор Каузен и в котором отчаянно заинтересованы и Джон Смит, и Эрик Эпштейн. – Он помолчал и рассмеялся. – Господи, это же просто с ума сойти!

– Сходи.

– Я думаю, доктор Каузен нашел то, что делает людей анормальными.

Хотя и с трудом, но Шеннон удалось сохранить непроницаемое выражение.

«Ты бы не влюбилась в него, если бы он был глуп».

– Он выявил генетическую основу, которая стоит за выдающимися способностями, – продолжил Купер. – И не только это. Он открыл способ, которым… которым…

«Произнеси это, Ник. Скажи то, на что никто и надеяться не осмеливался».

– Шеннон, он нашел способ наделять выдающимися способностями любого? Волшебное снадобье, которое обычных людей превращает в анормальных?

Теперь настала ее очередь внимательно вглядываться в него. Она не была чтецом, не владела даром определять, лгут ей или говорят правду, не могла выволакивать на свет божий чужие непроизнесенные мысли. Но увидеть выражение сомнения на лице Купера было нетрудно. Она помнила, что и сама испытала нечто подобное, когда Джон объяснил ей, почему просит ее проникнуть в ДАР.

«Но что это значит для тебя, Ник? Тебя это приводит в восторг? Или ужасает? От твоего ответа зависит очень многое».

Тщательно выбирая слова, она сказала:

– Если бы так оно и было, то что бы сделал ты?

– Возможность для любого человека стать сверходаренным? Это означает, что мы в один миг эволюционировали бы на сотню тысяч лет. Статус-кво перестал бы существовать. Все наши системы, все верования. – Он развел руками. – Правительство попыталось бы замолчать это, взять под контроль.

– Да, – сказала она. – Но я спросила, что бы сделал ты.

– Говоря прямо, ты спрашиваешь, сделал бы я то же самое, что и в прошлый раз? Когда я раскрыл правду о бойне в ресторане «Монокль», о роли в ней президента Уокера, Дрю Питерса и Службы справедливости, последствия были весьма серьезные. Я пытался поступать правильно, но в конечном счете лишь подтолкнул мир к катастрофе. И ты хочешь знать, сделал бы я то же самое теперь?

Она ждала.

– Безусловно, – продолжил он. – Без малейших колебаний. Такие решения не могут приниматься заинтересованными людьми за закрытыми дверями. Это принадлежит нам всем.

У нее в груди образовался очаг тепла, которое стало распространяться по всему телу, жар, против которого была бессильна и холодная ночь Вайоминга.

Сделав шаг вперед, Шеннон дотронулась до щеки Купера, заглянула в его глаза и сказала:

– Хороший ответ.

Он вздохнул с облегчением, но не так, как если бы груз свалился с его плеч, а словно из его тела извлекли кол. Впервые за долгое время он смог вдохнуть полной грудью.

– Так, значит, это правда? Снадобье существует? – спросил Купер.

– Да.

– Боже мой!

– Да.

– Это же меняет все.

– Да, – повторила она и улыбнулась. – Но только не думай, будто это означает, что я больше не злюсь на тебя.

Ник рассмеялся:

– Такое мне и в голову не приходило.

Мы теперь все время в Сети. Работаем ли, сидим ли за рулем, даже если читаем книгу или смотрим на трехмерный экран. Наши жизни отчасти стали виртуальными, они проживаются в цифровом пространстве.

Это великий уравнитель: будь ты белый или черный, мужчина или женщина, нормальный или анормальный, первое, что делают люди, встав утром (даже еще не почистив зубы), – они берут в руки планшетник.

Ты хочешь изменить мир? Забудь о политике. Учись программировать.

Глава 27

Женщина на проекционном экране была стройной, а в маскировочной черной униформе казалась еще миниатюрнее. Держалась она с изяществом балерины и уверенно пошла мимо охранника, который хотя и смотрел в другую сторону, но начал поднимать оружие. Раздался приглушенный хлопок, и в середине его лба появилось отверстие. Он и упасть не успел, как возник еще один боевик, тоже женщина. Она заставила второго охранника встать на колени, ткнула автоматным стволом ему в шею.

– Пауза, – сказал Лиги.

Женщины замерли, выражения их лиц окаменели в некоем подобии плохой фотографии.

– Это Шеннон Аззи, – объявил Лиги. – Ее подружка – Кэти Баскофф. Обе анормальные, известные террористки, прочно связанные с Джоном Смитом.

Закрыв собой луч проектора и отбрасывая на изображение тень, к экрану подошел сенатор Ричард Латруб.

– Эта что-то не похожа на боевика, – усомнился он.