Ольга Смирнова - Провинциальная история нравов, замаскированная под детектив. Или наоборот.

— Можт, по писярику? — тоскливо окликнули его откуда-то сверху пьянющим голосом.

Яр задрал голову — Сима зеркально повторила его действие. Над ними парил призрак. В сгустившейся темноте он слабо мерцал, подсвеченный, как памятник архитектуры федерального значения, только не прожекторами, а остатками своей энергии. Разглядеть черты его лица было почти невозможно, ибо он был на грани ухода. Его сильно пошатывало из стороны в сторону, хотя ветер успел стихнуть.

— Михалыч? — позвала Сима. — Михалыч, это ты?

— Пи…ку? — провыл призрак, спланировав к земле. Смотреть на него двум магам стало куда удобнее. Он икнул, вновь пошатнулся. — Оч… хоч…

— Очхоч, — задумчиво повторила Сима, — что бы это могло значить?

— Ничего особенного, — откликнулся Яр. — Не забивай голову. Это тот, кто нужен? Или мимо?

Сима и без его напоминания всматривалась в призрака, пытаясь определить, Михалыч это или нет. Задачка не их лёгких, но учитывая его слова…

— Он, наверное, — сказала она неуверенно. — Раз выпить просит. Михалыч, это ты или не ты?

Призрак горестно взвыл, ракетой взлетел вверх и выполнил там парочку фигур высшего пилотажа, напугав до потери перьев нескольких пролетающих птиц.

— Уууу, — зарыдал он, вновь спикировал вниз, к ожидавшим его Яру и Серафиме, но не рассчитал тормозной путь и ухнул в землю, где и исчез. Спустя пару секунд в траве показалась его светящаяся голова, спустя мгновение он вылез полностью. Погрозил кому-то кулаком. — Ууу…

— Михалыч, мне необходимо с тобой поговорить, — настойчиво сказала Сима, решив не тратить больше время на распознавание. — Ответь, я прошу.

— Неуважение… де… ста…н?

— Где что? — не поняла Сима.

— По-моему, он требует стакан.

— Ну тогда точно Михалыч, — кивнула Сима и, отбросив околичности и заходы, сказала: — Кто тебе свечу дал, Михалыч?

Призрак такого вопроса не ожидал и подвис на некоторое время, колыхаясь на ветерке, как сушащаяся на веревке простыня. Даже шататься перестал.

— Све…чу? — спросил с оттенком недоумения. — Свечу? К-кую?

— Черную. Для ритуалов. Ты ее использовал? Помнишь такую?

Призрак повернулся вокруг своей оси:

— Не… знаю… не помню. Все как в т-мане… я был в клетке, и он пр-шел, ск-зал, на.

— Кто пришел? Кто сказал? Этот человек дал тебе свечу?

— Даал… или нет. Я в клетке был… никто не сжалился, а он… пр-шел… дал, ск-зал, легче станет… зажечь…

— В клетке, это как понимать? Где это произошло?

— В клетке! — вдруг взъярился призрак и понесся на Симу. Она испуганно вздрогнула, дернулась было в сторону, но потом вспомнила, что находится в защитном круге, и осталась стоять на месте. Призрак начал биться о невидимые границы и истерично вопить:

— Посадили! Скоты! Ненавижу! Тупая тварь! Тупая скотина! Выньте ее! Выньте, она меня сожрет! Ты меня сожрешь!

— Могут ли призраки употреблять алкоголь? — раздался задумчивый голос Яра. — Судя по тому, что я вижу, могут. Интересно, где они его находят и как, собственно, внутрь принимают?

Призрак отскочил от круга и, злобно закричав что-то маловразумительное, стремительно полетел на Яра. Тот стоял спокойно, словно не на кладбище с пьяными призраками якшался, а дома чай пил.

— Осторожно! — пискнула Сима, которая, несмотря на все свои подозрения, не желала лишиться мужа еще до свадьбы. Или делить его с кем-то посторонним, тем более с забулдыжным пьянчужкой.

— Не ты ли мне говорила, что я маг и должен сам?

— Мало ли что я говорила! Осторожно!

Призрак приблизился к Яру, но нападать не стал. Облетел вокруг, то ли принюхался, то ли примерился, разочарованно вздохнул и направился обратно — к Серафиме.

— Кто дал тебе свечу? — настойчиво повторила магиня. — Ответь, прошу.

— Вот… зала…дила… — рассердился призрак. — Вы…пить… уваже…ние… Он пр-шл… дал… ск-зл, зажечь…

— Кто пришел? Где ты этого человека встретил?

— Клетка! Клетка! — вновь заголосил призрак, приходя в возбуждение. — Мучают… не дают… он дал…

Серафима обратила вопросительный взгляд на Яра:

— Ты что-нибудь понял?

Он пожал плечами:

— И не пытался. Ты у нас эксперт-криминалист, тебе и карты в руки. Я бы даже не стал заморачиваться с кругом. Вызвал бы чистой магией и допросил с пристрастием. Быстро и эффективно.

— Ну да, — фыркнула Сима. — Кто бы сомневался. И на будущее — я магический эксперт.

— А есть разница? Мои слова — ничуть не критика, не прими на свой счет. Просто выражаю мнение.

— Кто тебя убил? — решила попытать счастья Сима. — Ты знаешь?

Призрак вдруг замер, словно осмысливая вопрос, а затем тихо спросил:

— Я… умер? Правда?

Сима с огорчением поняла, что дальнейший допрос ни к чему не приведет. Если Михалыч до сих пор не осознал, что мертв, то вряд ли может что-нибудь толковое сообщить об обстоятельствах своей гибели. Она уже решила ограничиться парой вопросов и поскорее отпустить призрака на все четыре стороны, как он напыжился, выкрикнул:

— Клетка! — и рванул вперед на всех парах. — Убийцы!..

Поднялся ветер — не сильный, но достаточный, чтобы разметать и зерна и толченую кость, что составляли магический круг. Свеча у ног Серафимы полыхнула и, зашипев, погасла. Все четыре кристалла ярко вспыхнули и с негромким хлопком рассыпались в пыль. Магиня даже сообразить ничего не успела, как призрак влетел в нее, противно визжа.

— Елы-палы… — только и прошептала она, в любую секунду ожидая услышать в своей голове пьяный голос.

Однако там было замечательно пусто. Даже никаких мыслей не проскакивало — видимо, все в панике по углам порскнули.

— Вот тебе и магический круг, — сердито бросил Яр. — И что бы ты без меня делала? Вот секунду назад, когда этот хмырь в атаку лобовую пошел, а?

— А… что случилось-то? — Сима быстро огляделась, но призрака нигде не увидела. — Где Михалыч?

— На пляже, загорает, — ответил маг с сарказмом. — Развоплотил я его. Хватит с бедняги мучений. Я так понял, жизнь у него несладкая была.

— Зачем развоплотил? — вопросила Сима огорченно. — Я как теперь узнаю, кто виноват?

— И что делать. Извечные вопросы. Отстань от дедушки.

— Ему лет сорок. Было, — машинально поправила Сима. И возмутилась: — И вообще, это мой призрак! Это мой допрос! Ты не имел права вмешиваться!

— Не важно. Он бы больше все равно ничего не сказал. Ему на покой пора было.

— Откуда такая чувствительность? — осведомилась Сима, ни разу за пятнадцать лет общения не замечавшая в Яре подобных вещей.

— Это не чувствительность. Это элементарное уважение. К усопшим. Им тоже нелегко. Надо меру знать.