Я мыслю, значит, я существую - Max Maximov
— Бегом! За мной!
Медлить никто не стал.
За мгновенье до команды Кошкина Алёна успела сделать четыре выстрела, два из которых попали в голову и тут же умертвили существ, одна пуля вошла в грудь, отчего псевдо-человек упал на спину, но тут же принялся подниматься, а четвертая пуля пролетела мимо. Капитан, будучи с трясущимися от похмелья руками, вообще ни разу не попал. Длилось всё это буквально секунд пять — вот копии людей с двух сторон бегут, чтоб атаковать, мгновенно раздаются выстрелы из трёх стволов, часть противников падает замертво, заливая струями крови из пулевых отверстий в головах асфальт, и вот уже Кошкин, Алёна, Ласкин и капитан бегут перпендикулярно направлению улицы к первому попавшемуся зданию.
Вася, который никогда не был в эпицентре перестрелок, пока бежал пятьдесят метров до строения, успел осознать, что все, произошедшее за эти секунды, воспринялось им как более длительный временной интервал и виделось в памяти сейчас, будто в замедленном воспроизведении. Выстрелы Кошкина, который восемь раз успел сменить мишень, падающие один за другим создания, выстрелы Алёны и капитана — всё это было как во сне. И сейчас, пока они бежали, Вася ощущал нереальность происходящего.
Зданием, к дверям которого они подскочили, была копия городской поликлиники. Ста двадцатикилограммовый Федя на скорости врезался в стеклянную раздвижную дверь, которая конечно же тут не раздвигалась, и вышиб её, сам чуть не упав. Кое-как балансируя руками, он восстановил равновесие и залетел в холл. Остальные заскочили следом. Не успев разглядеть, что там вокруг, что это за место и куда они вообще ворвались, все четверо рванули по инерции дальше. Впереди все так же летел Кошкин, который, продолжив прямую траекторию, выскочил на лестницу и побежал вверх. Когда они оказались на втором этаже, Федя, не останавливаясь врезался плечом в первую попавшуюся деревянную дверь. Та с грохотом распахнулась. Четверка заскочила в красную, как и всё вокруг из-за света, комнату. Кошкин моментально захлопнул дверь и уперся в нее всей своей массой. Когда с другой стороны на дверь надавили, Федя чуть отъехал. Дверь приоткрылась, но не на долго — капитан, Алёна и Ласкин навалились на Федю. Щель из комнаты в коридор уменьшалась, пока не исчезла полностью. Давление с той стороны не прекращалось. Все четверо людей изо всех сил упирались, сдерживая противоположный напор.
— Надо чем-то подпереть! — кричал Федя, — долго мы так не выстоим!
Кошкин оглянулся и увидел краем глаза в зловещем красном сумраке кровати, расположенные в ряд. За ними письменные стол, а возле стен — ряды стеллажей и шкафов. У каждой кровати стояло что-то наподобие штатива под камеру. Из штатива тянулись провода, или веревки, а может еще что-то подобное. В этом мире не было смысла давать точные характеристики предметам, потому что все предметы здесь не обладали положенными им функциями, а лишь изображали что-либо. Все здесь лишь форма без содержания. Всё — обман, всё — фальшивка.
— Надо забаррикадироваться! — кричал Фёдор.
— Если я отойду, они продавят дверь! — ответил Ласкин, подпирая Кошкина.
— Сколько у вас патронов осталось?! — спросил Фёдор.
— Четыре! — надрывно произнесла Алёна.
— У меня столько же, — крикнул капитан.
Кошкин, упираясь левым плечом в дверь, протянул обе руки в сторону.
— Давайте мне оружие. Их там не более, чем нас, иначе мы бы не удержали их!
Алёна и капитан, не переставая нажимать на Федю, отдали ему свои ПМ.
— На счет три отбегайте назад! — произнес Кошкин.
— Один! Два!.. Готовы?!
— Да! — практически хором ответили все трое.
— Три!
Алёна, Ласкин и капитан отскочили от Феди, развернулись и попятились.
Могучий Кошкин еще несколько секунд удерживал дверь, медленно отъезжая назад, скользя по полу, а потом отлетел на пару метров и упал на спину. В дверной проем хлынули демонические человекоподобные образы. Кошкин, лежа на спине, в обеих руках держа пистолеты, сначала спустил курок левой рукой.
БАХ! — раздался грохот выстрела! Существо упало прямо на Фёдора, лицом к лицу. Кровь изо лба создания струей толщиной с указательный палец залила Феде глаза, рот, нос. Кошкин отклонил голову в сторону, и выглядывая из-за лежащего на нём трупа, поочередно спускал курки пистолетов.
БАХ! БАХ! БАХ! БАХ!.. — раздавались оглушительные выстрелы, отбрасывая эхо. Каменные стены звенели от грохота, а твари падали возле порога в помещение… БАХ! БАХ!
Фёдор сделал семь выстрелов. Пустой пистолет он откинул. Не переставая целиться в сторону дверного прохода, Кошкин одной рукой стащил с себя труп и поднялся с пола. Вытирал лицо от крови рукавом, но в итоге просто размазывал ее по себе еще больше. У Феди была сильная отдышка из-за волнения. Одно существо было живо, лежало на животе, задрав голову, и смотрело на Федю. Держа вытянутую руку пред собой, Кошкин, перешагивая тела, подошел к двери. Выглянул в коридор — никого.
— Баррикадируем! — приказал Фёдор, — тела надо выволочь в коридор. Все, кроме этого, — он указал на раненого псевдо-человека. Ему Федор специально прострелил оба колена.
Агенты несвободы воли
Все кровати, шкафы и стеллажи, что были в этом просторном помещении, имитирующем кабинет для физиотерапии, они придвинули к двери. Живого псевдо-человека усадили в углу кабинета.
— Если попытаешься что-то сделать, я тебя пристрелю! — пригрозил пленённому мужчине Кошкин. Засохшая кровь на лице полицейского была не так уж заметна на фоне алого света. Она слиплась и создавала Феде дискомфорт.
— Что сделать? — спросил тот.
— Что-то, что мне не понравится.
— Что тебе не нравится?
— Ты издеваешься?! — Фёдор наставил оружие на псевдо-человека.
— Я однажды издевался над другом, и мы поругались.
Ласкин внимательно слушал ответы этого удивительного создания. Капитан и Алёна смотрели в окно на очнувшийся от спячки город. По всей видимой части улицы, по тротуарам в разных направлениях шли псевдо-люди бог знает по каким делам. Машины на дороге просто стояли, но в них были водители. В одном из окон дома напротив высунувшийся по пояс человек периодически подносил руку ко рту, будто курил.
— Как тебя зовут? — спросил Ласкин у пленника.
— Есенин.
— А имя есть?! — вмешался Фёдор.
— Есенин, это моё имя.
— Ты видел тут мальчика? — спросил Ласкин, — ему одиннадцать лет. Волосы темные. Раздетый — в трусах и в белой майке.
— Тут нет мальчиков.
