Мартин Скотт - Фракс и пляска смерти

— Не стоит ли нам за ним проследить? — спросила кипевшая жаждой деятельности Макри.

— Не могу поверить, что он будет на балу у Лисутариды, — пробормотал я. — Похоже, туда припрутся все, кроме меня.

— Перестань ныть по поводу бала, Фракс. Нас ждут дела.

Я огляделся в поисках пива.

— Это так меня раздражает! Хорм идет. Цицерий идет. И даже ты там будешь, — сказал я, злобно глядя на Макри. — Что, например, ты сделала для Лисутариды? Какую пользу ей принесла? Да, ты выступала в качестве ее телохранительницы, но кто проделал всю грязную работу? Твой покорный слуга! Если бы не я, она ни за что не стала бы главой Гильдии чародеев.

Я налил в кружку пива и сделал первый здоровенный глоток, а Макри взирала на меня с каким-то странным выражением.

— Фракс, — сказала она, — каждый раз, когда мне кажется, что я до конца определила всю мелочность твоей натуры, ты снова ухитряешься поразить меня какой-нибудь нелепой и пошлой выходкой. Как ты смеешь страдать по поводу бала, когда вокруг тебя творятся подобные вещи? Лисутарида утратила необыкновенной важности кулон, за которым охотятся почти все негодяи мира, среди них несколько могущественных магов и убийца, некогда пронзившая мне грудь стрелой из арбалета. Своим небрежением ты чинишь вред не только столь любимому тобой Тураю, но и своему клиенту. Консул Калий обрушится на Лисутариду, словно скверное заклятие, как только получит доказательства пропажи кулона. Боюсь, что он эти доказательства уже имеет. Но и это еще не все. Меня, твоего верного союзника по многим боям, исключили из Колледжа, и ты торжественно поклялся снять с меня все обвинения. Кроме того, тебя обвинили в трусости, которую ты якобы проявил в битве, имевшей место семнадцать лет тому назад. Тебя лишили права вести расследования до проведения слушаний в сенате. А что ты скажешь по поводу дождя из лягушек?

— Я это и без тебя прекрасно знаю!

— В таком случае какое ты имеешь право ныть, словно испорченная принцесса, в связи с тем, что тебя не пригласили на бал? Кончай нытье и приступай к делу.

Я сел за стол и извлек из выдвижного ящика еще одну бутылку пива.

— Знаешь что? Я выпью пивка, а расследованием занимайся ты, самый прекрасный цветок Турая. Закончив расследование, можешь отправиться в необитаемые земли и возглавить армию Хорма. Желаю удачи.

— Это в любом случае не хуже, чем выслушивать твои глупости.

— Не исключено. Но если он захочет взять тебя в жены, соблюдай осторожность. Для этого тебе вначале придется помереть.

— Как это? — спросила Макри.

— Ходят слухи, что Хорм Мертвец на самом деле уже умер. Скончался от собственной руки, а затем восстал из могилы при помощи какого-то только ему известного ритуала.

— Но зачем ему это понадобилось? — поинтересовалась моя подруга.

— Видимо, затем, что смертельный ритуал одарил его необыкновенным могуществом. Не знаю, правда, насколько эта история соответствует истине. Не исключено, что он просто притворяется мертвым, чтобы поразить публику.

— Но у него действительно очень бледная кожа, — заметила Макри.

— Не настолько бледная, чтобы врываться без спроса в мой офис и целовать кому-то ручки.

— Ты опять несешь чушь, Фракс.

— И недостаточно бледная для того, чтобы отправиться на бал и протанцевать ночь напролет в окружении сенаторов, которые за всю свою жизнь честно не проработали ни единого дня.

Макри еще раз громогласно заявила о моей глупости и полном отсутствии логики. Я же молча продолжал пить пиво. На этой ноте мы и расстались.

В помещении было жарко, как в оркском пекле. Турай и все, что в нем находилось, вызывал у меня отвращение. Больше всего меня раздражало отношение окружающих к Макри. Самый прекрасный цветок Турая! Чушь. Оркское отродье в нелепом бикини! Так будет гораздо точнее.

Не обнаружив в ящике стола пива, я отправился в другую комнату, где под кроватью хранился неприкосновенный запас.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

В городе было полным-полно различных мифологических созданий и мертвых представителей рода человеческого. Отовсюду поступали сообщения о необъяснимом и массовом появлении в Турае единорогов, кентавров, наяд, дриад и русалок. Вреда они не причиняли, а когда их начинали преследовать, просто исчезали. Но население тем не менее начинало проявлять нервозность. Мысли о вторжении орков постоянно вертелись в подсознании обывателей, и всякое необъяснимое событие казалось им дурным предзнаменованием.

Я же как угорелый носился по городу, разыскивая наделенный волшебным могуществом артефакт, а вокруг меня происходили необычные и тоже полные магии вещи. Не надо быть гением, чтобы догадаться о взаимосвязи этих двух явлений. А именно: пропажи кулона и появления в Турае мифологических существ. Но причины этой связи никто, включая Лисутариду, установить не мог. Более того, странных явлений было слишком много для одного-единственного зеленого камня, пусть и наделенного магическими свойствами, тем более что эти свойства, как нам было известно, на вызов к жизни мифологических существ не распространялись.

Что же касается числа мертвых людей, то это походило на моровую язву. В какой бы уголок ни заглядывали власти, они натыкались на мертвецов. У части жмуриков были раны, некоторые покинули этот мир без всякой видимой причины. Между этим явлением и пропажей кулона, очевидно, тоже имелась связь, хотя определить ее характер мы не могли. В тот самый момент, когда в центре города были обнаружены тела трех рыночных торговцев, в округе Пашиш были убиты четыре водопроводчика. Кулон Лисутариды не мог вызвать все эти смерти, а в городе, где убийства были обычным делом, определить, за которым из них стоит подвеска, не представлялось возможным.

Пробудившись с раскалывающейся от боли головой, я двинулся в публичные бани, чтобы очиститься от той мерзости, что скопилась на теле за несколько дней непосильного труда по жаре. Затем я направился в Обитель справедливости повидаться с Цицерием, который, как оказалось, уже знал о выдвинутых против меня обвинениях.

— Но вам я ни в коей мере не сочувствую.

— Спасибо за доверие.

— Я неоднократно предупреждал вас, что, пользуясь властью Народного трибуна, вы ставите себя под удар.

— Но я тем не менее пренебрег вашими советами и теперь, надо думать, за это расплачиваюсь, не так ли?

— Да, вам грозят серьезные неприятности, хотя лично я не верю в то, что вы бросили щит и бежали с поля битвы, — сказал Цицерий. — Я внимательно изучил ваше досье еще до того, как первый раз обратился к вам за помощью. Насколько я понял, дисциплина у вас всегда, мягко говоря, хромала, однако ваша храбрость ни разу не ставилась под сомнение. Но я не в силах снять с вас обвинение. Дело должно быть представлено в сенатский комитет, а пока вы лишаетесь всех прав Народного трибуна, и действие вашей лицензии приостанавливается.