Михаил Акимов - Фрэнки Ньюмен против Виртуальности

Всё-таки женщины — очень глупые создания. Если бы сейчас вместо того, чтобы напоминать мне о том поцелуе, она подошла ко мне, улыбнулась и действительно поцеловала, я был бы сражён наповал и сразу стал кем-то вроде комнатной собачонки или послушного ребёнка. Так ведь нет! Она считает, что убедить в чём-то мужчину можно только при помощи его же оружия: ума и логики. Умом и логикой я своими сыт по горло…

— Если ты беспокоишься, что я снова не пройду стадию, — мрачно говорю я, — то это зря. Расхлещу и бунтовщиков, и пигмеев, обещаю.

Клара пристально и внимательно смотрит мне в глаза, словно пытается проникнуть внутрь и узнать все мои мысли. Ни черта у тебя не выйдет, дорогая; не забывай: я был женат три раза…

— Ничего ты не понял, Фрэнк, — вздыхает она. — Я говорю о наших с тобой отношениях, а ты…

Она умолкает. Похоже, думаю я, она и в самом деле переживает. И мне становится стыдно за то, что по моей вине она давно уже не улыбалась. А ведь улыбка у неё — просто чудо.

— Я виделся с Джейсоном, — говорю внезапно.

— Где? — у неё на лице целая гамма чувств; все понять очень сложно, но испуг вижу отчётливо.

— В той игре, в которую перескочил.

— Так ты был там? Почему же ты ничего не рассказывал? Я думала, у тебя ничего не вышло!

Она хочет ещё что-то спросить, но спохватывается и возвращается к тому, что её больше всего волнует.

— И что же он тебе сказал? Это был реальный он, не виртуальный?

— Реальный самый что ни на есть. А сказал он, чтобы я ни в коем случае тебе о нашей с ним встрече не говорил.

Она снова изучает меня.

— Так почему же ты тогда сказал?

Меня прорывает.

— Потому что плевать мне на твоих шефов или кто они тебе — раз! Потому что слово, данное преступнику, недействительно — два! Потому что я так хочу — три!

Клара смотрит на меня как-то странно. По-моему, она очень хочет узнать, о чём у нас был разговор, но спросить об этом не решается: боится спугнуть прорвавшуюся у меня откровенность. А может, размышляет, стоит ли и ей самой в чём-то открыться. Так это или нет — выяснять некогда. С палубы уже слышны громкие крики: «Долой капитана!» — Хоук старается.

Ну, что же, настроение у меня сейчас подходящее, есть что выместить на этой ораве. Я поднимаюсь и иду к выходу.

— Фрэнк! — зовёт Клара.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Она встаёт со стула и идёт ко мне. Сегодня она одета в длинное голубое платье… такое… его, наверное, газовым называют… и со складками — давненько я не обращал внимания на её наряды! Клара подходит ко мне очень близко и заглядывает в глаза.

— Фрэнк, — очень серьёзно говорит она, — поверь, я бы очень хотела тебе сказать: «Мне всё равно, пройдёшь ты стадию или нет. Мы же всё равно будем вместе». Я бы обязательно так и сказала, если бы могла решать только за себя. А сейчас я тебя прошу: постарайся, Фрэнк, пожалуйста!

И она берёт мою руку и легонько пожимает. Я киваю ей и выхожу из каюты. «Могла бы и поцеловать», — думаю я, поднимаясь на палубу.

Здесь уже всё готово. Толпа пьяных молодчиков приветствует меня бранью и угрозами. Отмечаю про себя, что вновь, как и вчера, среди них нет ни одного шкипера. Неужто и в самом деле виртуальные способны на настоящие чувства? Зато в первых рядах штурман. Ну, это понятно: измучился от безделья. Что интересно, точно так же было и вчера, но с началом стадии они об этом забыли, и с тем же штурманом сегодня утром мы общались вполне дружелюбно.

Из толпы выдвигается Хоук и начинает сыпать обвинениями в мой адрес. Слушаю его вскользь — всё слово в слово, как вчера, — и присматриваюсь, с кого бы на этот раз начать.

— Мы сохраним тебе жизнь, если пойдёшь с нами. Можем взять тебя юнгой, а капитан теперь — я! — заканчивает своё пламенное выступление Хоук, и его сторонники разражаются восторженными криками и хохотом.

Всё-таки я не в очень хорошей форме. Будь у меня то настроение, с которым я проходил первую стадию, я бы обязательно выступил с ответной речью. «Эй, вы, обезьянье племя! — взревел бы я. — Неужто и в самом деле возомнили, что сумеете плавать по чему-то, кроме рома? Моряки из вас — как из кочерги якорь! Болотная жаба в навигации смыслит больше! А какие из вас пираты? Все селёдки помрут от смеха, когда вы будете удирать от первого же встреченного торговца! И какой нетрезвый осьминог нашептал вам, что сможете справиться со мной! А ну, подходите сразу по шестеро, чтобы мне было не очень скучно»! Уверен, такое начало наполовину деморализовало бы их дух. Но после встречи с Джейсоном я сам в глубокой апатии. Поэтому, не тратя времени на разговоры, отстёгиваю саблю и бросаю на палубу — якобы сдаюсь. Хоук недоумённо прослеживает за ней взглядом, и тут я в прыжке делаю вертушку и наношу удар правой ногой ему в голову. Тоже неплохо. И удар получился настолько мощным, что Хоук заметил, что я его ударил. И даже, по-моему, немного покачнулся. На большее я и не рассчитывал. Завалить такого громилу на ровном месте Эдвенчеру не под силу — только сбросить с мачты. Делаю кувырок вперёд, одновременно подбирая свою саблю, и вот я уже на ногах и выпадами вперёд пугаю свору псевдопиратов, которые бросаются наутёк, а я напоследок раздаю им пинки под зад и удары саблей плашмя по спинам. Через минуту сцена расчищена от посторонней мелюзги, и на ней только мы с Хоуком. Он набрасывается на меня со всей своей мощью, его сабельные удары сушат мне руку, отдаваясь через рукоять и выворачивая из неё мою саблю. Устоять непросто, но мне хотя бы удаётся отступать довольно медленно, и уже это вызывает у него недоумение и некоторую неуверенность. Фехтовальщик он никакой, просто машет во все стороны, но силища у него просто огромная, и меня спасает только небольшой вес самой сабли; по-моему, будь он вооружён не ею, а кочергой, всё было бы уже закончено. Отступаю я не наугад, а целенаправленно подвожу его к штурвалу: мне необходимо выиграть некоторое время, чтобы оторваться. У входа на нижнюю палубу замечаю Клару и делаю страшные глаза; она понимает правильно и быстро спускается вниз, в каюту. Надеюсь, она запрётся изнутри. По игре, на корабле её в заложники не берут, но я уже недоверчив до ужаса и даже мнителен.

Вот мы и у штурвала. Я — по одну сторону, Хоук — по другую. Всё, как было задумано. Какое-то время он пытается меня перехитрить, делая ложные движения корпусом и тут же резко бросаясь в другом направлении, но я на них не ловлюсь, и ему никак не удаётся оказаться по одну сторону со мной. Он свирепеет, и наносит удар сквозь штурвал. Этого я и ждал. Как и в монастыре, наношу удар по сабле ногой, но сабля — не шпага. Она не ломается, а только выскакивает у Хоука из рук. Хотя бы так. Бросаюсь к грот-мачте и, пока он поднимает саблю, сую свою в ножны и лезу наверх. Успеваю, и когда он подбегает к мачте, я уже вне досягаемости для удара даже по ногам. Он ругается, и лезет за мной, но вес у него достаточно большой, что мешает ему делать это так же быстро, как я. На рею взбираюсь первым и с большим отрывом. Играя в Рочестере на компьютере я это место называл бом-брам-стеньгой, просто потому, что мне вспомнилось это слово и понравилось его звучание, но здесь я уже не раз слышал от матросов, как оно называется на самом деле. Раскинув для равновесия в стороны руки, медленно иду по рее к мачте, хватаюсь за неё, разворачиваюсь и упираюсь спиной. Теперь моё положение гораздо более устойчиво, чем будет у Хоука, когда он полезет ко мне. Учитывая его габариты и силу — это мой единственный шанс. Вот выбирается и он. Смотрит, всё, конечно, понимает, но, тем не менее, вытаскивает саблю и идёт ко мне. Ловлю себя на мысли: будь он не виртуальным, а реальным человеком, пошёл бы на такое безумство? Наверняка — нет. Каково это, стоять на такой высоте, пошатываясь из стороны в сторону, и драться на саблях с противником, который имеет точку опоры? А вот в фильмах про пиратов я видел не однажды, как отрицательный герой упрямо прёт по рее к положительному, и всё это для того, чтобы быть сброшенным вниз.