Когда отцветут ирисы - Juzy Josey
— Надеюсь, не понадобится. — Я умилился и слабо покраснел, смотря на пьяного в стельку друга.
— Я много говна за жизнь натворил… — Сказав это, Артём сильно качнулся в сторону, но я успел его удержать. — Я вообще тот ещё мудак… Но тебя, Кирюх, я никогда не кину. Всех кину, но не тебя.
— Артём… — Я слабо рассмеялся. — Я тоже никогда тебя не кину. Ты мне давно как родной брат, а не простой кореш.
После этой фразы глаза друга намокли, а я тревожно уставился на него. Мне кажется, это был второй раз в жизни, когда я видел его слёзы.
— Бля, Кир… — Он быстро смахнул скупую слезу и широко улыбнулся. — Ты такое не говори, а то я поплыву.
— Да ты уже поплыл. — Я весело рассмеялся. — Нехило так тебя Таня напоила.
— Да она вообще неадекватная! — Артём громко хохотнул. — Пьёт, как деревенский алкаш, а сидит бодренькая. Это как вообще? Что за чёрная дыра внутри это полторашки?
Мы вместе захохотали, как во двор вернулись наши друзья. Данил неуклюже вернулся на своё место и устало положил голову на стол, пока весёлая Таня наливала себе ещё одну рюмку. Медленно вечерело, моя голова начала побаливать. Я уже несколько раз пожалел, что решил выпить алкоголь вместо таблеток. Артёму, казалось, становилось с каждым часом только хуже.
Таня поставила на стол большой заварочный чайник и банку варенья. Через мгновенье перед нами стояло четыре кружки, наполненных горячей странно пахнущей жидкостью.
— Т-ты прикалываешься сейчас? — Артём поднял пьяный взгляд на девочку. — После самогона чай пить будем?
— Ты мне завтра за это спасибо скажешь. — Подруга пододвинула к нему кружку. — Пей давай.
Под недовольный бубнёж друга, я поднёс горячую кружку к губам. Вкус «чая» мгновенно вызвал во мне рвотный позыв, и я закашлялся. Таня, заметив это, открыла банку варенья и опустила несколько ложек ко мне в кружку.
— Так приятней будет. — Девочка ласково улыбнулась и села на своё место, расслаблено отпивая содержимое своей чашки.
С невероятным усилием воли, мы с парнями опустошили кружки, пока Таня снова наполняла стол аппетитными блюдами. Под строгим взглядом девочки, мы нехотя принялись есть. На удивление, через несколько часов я чувствовал себя намного лучше, заметно посвежев. Назойливая боль понемногу начала проходить. Артём, наконец-то, смог поднять голову и даже начал разговаривать, пока Данил устало протирал глаза. Девочка встала из-за стола, собирая грязную посуду. Она сказала, что баня готова, и мы можем пойти в неё первыми. Я хотел возразить, говоря, что идти париться пьяным — очень плохая идея, но она строго глянула на меня и сказала, что знает, о чём говорит. Не став с ней спорить, мы втроём отправились в предбанник. Быстро раздевшись, я зашёл в душную парную, наполненную приглушённым жёлтым светом. Я расслаблено облокотился на тёплую деревянную стену и удовлетворено закрыл глаза.
— Чтоб я ещё раз эту бодягу пил… — Голос Артёма вернул меня в реальность. — Башка так болит, будто меня толпа отпинала.
— А тебя кто-то заставлял полбутылки выхлёстывать? — Данил слабо ухмыльнулся, смотря на друга. — Я вот хорошо себя чувствую. А ты что?
Друг перевёл взгляд на меня. Я снова прикрыл глаза.
— Да сойдёт, правда голова побаливает. — Буднично ответил я, смахивая пот с лица.
— Как твоя рука? — Серьёзно спросил Артём. — Выглядит, конечно, уже лучше.
Я открыл глаза и увидел пристальный взгляд друга на моём плече, плавно переходящий вниз на порезы.
— Нормально, шевелится уже. — Я слабо пожал плечами. — Болит, конечно, но это неизбежно.
— М-да, с такими шрамами тебе точно права не выдадут… — Хмуро сказал Данил.
— Да и хер с ним, у меня всё равно личный водитель есть. — Сказав это, я негромко рассмеялся.
Артём вяло нахмурился и скрестил руки на груди. Данил заметил в углу большой берёзовый веник и хитро посмотрел на нас, на что получил пассивно-агрессивную физиономию от моего друга. Не став ничего говорить, он поднял находку и со всей силы ударил ею по ноге Артёма.
— Ты охуел что ли? Убери это от меня. — Артём весело посмеивался и отодвигался в сторону от товарища.
— Давай, ложись, — Данил указал веником на высокую скамью рядом с печкой. — сейчас быстро твою башку вылечим.
— Да почему я сразу? — Артём хихикнул и посмотрел в мою сторону. — Вон, его давай.
Я ошарашенно округлил глаза и быстро замотал головой, пока Данил хитро ухмылялся и подходил ко мне.
— Да вы чего… — Я глупо улыбнулся и захлопал глазами. — Мне вообще нельзя, у меня же раны открытые. Давай Артёма, ему полезно будет.
На эту фразу мой друг ответил лукавым прищуром и потянулся за вторым веником. Я не стал медлить и поднял последний букет засушенных веток. Артём занёс руку над собой, на что я быстро среагировал и хлёстко ударил товарища по груди. Он громко выругался и засмеялся, пока мне на голову летел веник Данила. Через некоторая время баня наполнилась опавшими листьями, а мы устало сидели на скамейках все красные.
— Завтра в посёлок едем. — Запыхавшись сказал я, смахивая с ноги труху от веток. — Надеюсь, дом из письма ещё не снесли.
— Ага, всего-то больше двадцати лет прошло. — Сказал Артём, вальяжно раскатившись на скамейке. — Подумаешь.
— Даже если дом снесли, мы всегда можем поспрашивать местных. — Устало сказал Даня. — Тем более, если он каким-то чудом сохранился, там уже давно живут другие люди. Сомневаюсь, что твоя прабабушка ещё жива.
— Не знаю… — Я задумчиво смотрел перед собой. — Ей должно быть чуть меньше восьмидесяти… Не так много, конечно, но ни мама, ни бабушка ни разу ничего про неё не говорили. Я её только на фотографиях видел.
— Жесть, у тебя такая прабабушка молодая? — Данил удивлёно поднял брови. — Да моей бабке уже за семьдесят.
Я слабо повёл губой и потупил взгляд. Заметив это, Артём быстро перевёл тему.
— К слову, о твоей бабке… — Начал мой друг. — Ты нам ничего рассказать не хочешь?
Даня моментально потух и опустил глаза на свои ноги, сильно сжав полотенце на торсе. В воздухе повисло напряжение. Артём сверлил тяжёлым взглядом нашего товарища, пока тот не заговорил.
— Она вчера орать начала пуще прежнего… — Тихо начал друг. — Сказала, что не позволит мне больше с вами видеться, и что я совсем от рук отбился. А если я её ослушаюсь, то она вынесет мой компьютер на помойку. Да много чего ещё наговорила, я всё и не вспомню… Обидно только, что мама это всё слушала и ничего не сделала.
Я жалостливо смотрел на своего товарища, а Артём тяжело вздохнул
