Когда Боги улыбаются - Анна Велес
— Хватит, говоришь? — уже серьезнее ответил маг. — Еще удивись, чего это я так завелся. А ничего, что ты уже сутки без продыху пашешь? Нет, я все понимаю, квест, узы, все дела. Но ты себя-то не загоняй. Или тебе передается от настоятеля всякая дурь, вроде потери инстинкта самосохранения?
— Возможно, — подумав, честно призналась ведьма. — Как-то я об этом не подумала. Но, милый, согласись, мне проходить через это несколько проще, чем тебе. Я их уже видела глазами Егора. И в каком-то роде больше знаю, чего ожидать. Да и вообще. Это же я влипла.
— А мне тебя на себе отсюда тащить? — пробурчал Алек, явно уже сдаваясь.
— Согласись, дорогой, — не удержалась Елена от иронии. — Мне тебя тащить на себе было бы сложнее.
Они улыбнулись друг другу.
— Но есть и еще одна деталь, — все же раскрыла ведьма все карты. — Когда я видела Альбину глазами Егора, то трудно было не заметить, ее возбуждает насилие. И она слишком много треплется. Надеюсь, убийство развязало ей язык по полной, и мы можем узнать о ней самой что-то важное.
— Ладно, — подумав, сказал маг. — Взывать к твоему здравому смыслу всегда было бессмысленно. Пардон, за каламбур. Давай все же решим так. Я тут рядом посижу и трогательно подержу тебя за руку. Сдается мне, от этого всем станет легче.
Елена прекрасно поняла его предложение. Алек предлагал подпитывать ее силы, пока она станет заглядывать в прошлое. Он поддержит ее энергетически. А заодно, если вдруг что-то пойдет не так, сможет ее вытащить. Неприятности могли случиться, ведь икона открывала перед ведьмой память уже мертвого человека, а это опасно. И смотреть Елена собиралась именно момент его смерти. Воспоминание могло затянуть ее на Ту сторону. Помощь лучшего друга будет кстати.
— Ну, — кивнула она. — Давай поиграем в романтику.
Маг усмехнулся, подвинул ближе к ней второе кресло, сел рядом.
— Готова?
Елена кивнула, осторожно убрала ткань, раскрывая икону. То, что образ писал Егор, не вызывало сомнений. Здесь в комнате Елена остро чувствовала его ауру, его след, а теперь, еще и икона, хранящая память о его труде и творческой энергии, вложенной в образ. Ведьма подумала, что ей будет трудно сосредоточиться на деле, отвлекаясь на воспоминания и ненужные мысли о настоятеле. И она провела кончиками пальцев по иконе.
Егор писал не на холсте, а на скрепленных вместе досках, как это делали веками мастера до него. Сейчас, после произошедшего в ту ночь полтора года назад, рейка, сдерживающая полотно иконы вместе, отлетела, доски немного расходились. Елена удобнее уложила их на коленях. Когда-то краски на изображении были яркими и насыщенными, теперь их почти невозможно было разглядеть за потеками крови погибшего бывшего лидера местной общины. Изображение осталось четким только в самой середине иконы: как раз тот самый мифологический дуб и Змий. Но и тут зияла дыра, как дупло в мощном нарисованном стволе. Икону явно пробили каким-то острым предметом.
Хозяйка «Бюро магических услуг» закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула, настраиваясь на волну того, кто когда-то держал икону в руках. Под кончиками пальцев четко ощущалась шероховатость кровавого засохшего пятна.
Атмосфера спальни Егора все еще не отпускала ее, казалось, настоятель стоит рядом. Она чувствовала его, будто они только что разговаривали. Долго, откровенно, тепло. Егор еще так молод, на нем лежит тяжкий крест. Но Господь любит его, он откроет перед Егором правильный путь в вере. Только бы на долю этого молодого мужчины не выпало испытаний и несчастий…
Елена внезапно поняла, что это уже не ее мысли. Но чувства были близки ей. Та же забота о почти родном, чистая и какая-то особенная близость. Наверное, любовь. Отеческая. Да, бывший настоятель любил Егора как сына. Он никогда не забывал его в своих молитвах. Забота об этом молодом мужчине, кого он растил с детства, помогала настоятелю забыть о своих грехах, о боли, что так долго жила в сердце.
Но даже в этот ночной час уединения, когда он молится в любимой своей часовне и старается думать о своем названном сыне, боль не отпускает.
Елена тяжело вздохнула, как тогда в ту ночь вздыхал настоятель, переживая свое былое горе. Перед его мысленным взором всегда, в такие вот моменты умиротворения и молитвы, которая должна была бы дарить покой, оживали призраки былых грехов. Ведь совесть — это голос Бога внутри нас, и ее не улестить молитвой. Настоятель давно привык к своему горю.
Перед его мысленным взором встала знакомая застывшая и навсегда отпечатавшаяся в памяти картина: жена, единственная женщина, кого он когда-то любил, распростертая на больничной койке. Бледная тонкая кожа, запавшие и уже не видящие глаза, она будто высохла от болезни. И умерла.
Он знал, что ее смерть на его совести. И тут же перед глазами вставала следующая картина. Холодное утро похорон. Не жены. Сына. Того, кого настоятель не смог удержать, не смог спасти, не смог понять и простить. Того, кого настоятель предал. Как и свою жену, не пережившую смерть единственного сына.
Этот долг будет на нем всегда. До самой смерти. И после.
… Какой-то звук отвлек настоятеля от болезненных воспоминаний. Скрипнула дверь, в часовню вошли двое. Елена, видевшая сцену глазами погибшего человека, не смогла видеть их лиц. Незнакомцы просто походили на два силуэта. Без лиц, без каких-либо опознавательных черт.
Незнакомцы источали угрозу. И настоятель встревожился. Оба тут же подступили к нему, грубо вздернули старика на ноги. При этом один из преступников задел икону, которая начала падать. Чудом настоятелю удалось подхватить ее. И он стоял теперь перед врагами, загораживаясь образом, как щитом.
— О! как трогательно! — женский злой и насмешливый голос раздался сзади. Настоятель вздрогнул от неожиданности. Он не слышал, как появилась женщина. Ее он видел хорошо. Красивое лицо, шикарные волосы, злая улыбка и нечто неприятное, темное в глазах.
— И твой бог спасет тебя? — она еще раз усмехнулась. — Занятная картинка.
— Что вам нужно? — голос старика дрожал.
— Чашу, — женщина просто выплюнула это слово.
