Лоуренс Уотт-Эванс - Смертельное солнце

Я ненавидела это.

Когда я родилась, кратер находился к востоку от дождевого пояса и в Городе иногда шли дожди.

Но некоторые облака опускались из верхнего потока, и их относило к востоку так, что они не попадали в дождевой пояс. Иногда некоторые из них приплывали в городской кратер. И если облака летели достаточно высоко, чтобы преодолеть западную стену, то у нас шел дождь. Я помню его. С неба падали крупные капли, искажавшие рекламные вывески и чертившие полоски на черных стеклянных стенах, образуя лужи на улицах, которые через несколько минут зеленели и становились вязкими от псевдопланктона.

Большинство моих друзей не любило, когда шел дождь, и они оставались дома, но мне он очень нравился. Я, бывало, выходила босиком на улицу и бегала по лужам, стараясь расплескать их до того, как они станут вязкими, чувствуя, что мне на волосы и затылок падают капли дождя и стекают за ворот. Я часто останавливалась, задирала голову и открывала рот. Дождь капал мне на лицо и в рот, а я смотрела благоговейно на небо без звезд и красного сияния Эты Касс Б, но с серой шапкой, которая отражала городские огни ровным и теплым блеском.

Когда я возвращалась домой после дождя, мой отец всегда кричал на меня и говорил, что я веду себя, как идиотка, и что если я буду держать рот открытым, то там вырастет псевдопланктон. А я только смеялась. Я считала это глупостью, потому что знала, что дождь не причинит мне зла. Он удивительно чистый и не может быть вредным.

Думаю, что мне было шесть земных лет, когда дождь прошел в последний раз. Прилетали откуда-то стайки облаков, но они приносили только туман, а не дождь. Облака были слишком легкие, чтобы из них пошел дождь. Вместо этого на город опускались туман или мгла, которые нимбом заворачивались вокруг каждого фонаря, заволакивали предметы, скрадывая их очертания.

Мокрая мгла пугала меня, тогда как рассказы отца о псевдопланктоне лишь веселили, и я не выходила на улицу, когда был туман. Если идти в тумане, то можно почувствовать капли воды на коже, влажные и холодные, но они не были отдельными, как дождевые, а сливались в сплошное целое и окутывали, так и не оседая до конца.

Мне это не нравилось. Я любила, чтобы у реальности были четкие очертания. Пусть даже она была не совсем чистой, как, например, зеленые корочки, остававшиеся после луж, или беспорядочной, как паутины рекламы и антирекламы в Трэпе Оувер, или запутанной, как работа, которой я занималась в казино до того, как меня выкинули оттуда, и после этого. Все равно, грязная действительность или чистая, но мне ее нужно видеть, хотелось знать, что я чувствую.

Туман наводил на меня ужас. А вот дождь мне не помешал бы, он никогда не мешал.

Очень захотелось снова увидеть дождь сейчас, когда я продиралась сквозь сухой и бесплодный песок, где не было ни капли дождя уже тысячелетия, – теперь, когда в глазах у меня было почти темно, а Солнце беспощадно жгло затылок. Мне хотелось остановиться, открыть рот и поднять голову к небу, а потом долго смеяться над мыслью о том, что оттуда может упасть что-то вредное.

Я не смеялась. Дождь не шел. Даже мгла не была прохладной, а горячей, смешанной с пылью, ветром и ослепительным солнечным светом – в буквальном смысле, из-за этого ужасного невидимого ультрафиолета, который съедал мое зрение.

Я видела лишь горячую дымку, а чувствовала лишь ветер, царапающий обгоревшую до мяса кожу.

Кто-то схватил меня… Кто-то схватил меня и отправил на солнечную сторону ссыхаться и умирать, брошенной всеми и ослепшей.

И я даже не знала – почему. Почему я должна была умирать, вместо того, чтобы выяснить, что происходит.

Это бессмысленно.

Я продолжала идти, с трудом преодолевая сопротивление ветра.

Глава 16

Не помню, когда, наконец, я упала и больше уже не смогла подняться. Знаю только, что к тому времени я совсем ослепла, кожа слезла с меня слоями, а туфли были полны крови. Наверное, мой симбионт, пока было в его силах, подавлял боль, но все же мое состояние напоминало агонию. Я настолько отупела от страданий, что уже ничего не чувствовала. В какой-то момент наступает шок, когда просто перестаешь ощущать физическую боль, ее вытесняют чувства и эмоции.

Не помню, когда и как упала, но сейчас я лежала лицом вниз на этом сером песке. Я отчетливо сознавала, что в этот раз мне не подняться. Это выше моих сил.

Но я же не могу просто так сдаться и умереть!

Я прикоснулась к запястью, поморщившись от боли, попыталась вызвать такси. Скорее всего, не знала, что еще могу сделать. Я не смогла произнести ни слова. Во рту у меня было полно песку.

Больше я, ничего не помню из моего пребывания на дневной стороне.

Когда ко мне вернулось сознание, я уже лежала на спине на чем-то прохладном и принявшем форму моего тела. Я все еще ничего не видела, но моя кожа была мягкой и влажной, и ничего уже по болело.

Вместо порывов ветра я слышала музыку. Помню, что полежала так несколько мгновений, а потом уснула.

Когда проснулась, то почувствовала, что очень сильно режет глаза, но не от песка. Я попыталась их открыть и обнаружила, что вижу так же хорошо, как и раньше.

Я смотрела на потолок. Музыка звучала настолько тихо, что показалось, что слышу ее в подсознании.

– А-а-а… – попробовала я заговорить.

Получилось, хотя голос был неестественно высоким.

Почувствовав какое-то движение, я попыталась повернуть голову в ту сторону, но у меня все поплыло перед глазами.

Когда я пришла в себя, то увидела брата. Себастьян смотрел на меня все с тем же раздражающим выражением спокойствия на лице.

– Привет, Кэрли. Черт возьми, куда ты встряла на этот раз?

Он был единственным человеком на Эпиметее, который до сих пор называл меня Кэрли, если хотел, и я нисколько не возражала. Думаю, что улыбнулась ему, или попыталась изобразить нечто подобное.

Сделав рукой неопреденный жест, я ответила:

– Да так, ничего серьезного.

Сглотнув, чтобы избавиться от комка в горле, добавила:

– Рада снова тебя видеть, Себ.

Он издал какой-то звук, который выражал одновременно и радость и недовольство.

– Для встречи с тобой я знаю места и получше.

– Думаю, ты прав, – согласилась я. – А, кстати, где я?

– В больнице, глупышка. А где ты думаешь?

Я попыталась пожать плечами, но у меня это не очень-то получилось.

– Не знаю.

Я решила, что лучше сменить тему.

– Об Эли что-нибудь слышно?

Он покачал головой.

– Немного. Она, по-моему, улетела на Землю. Я получил от нее извещение, отправленное с Земли, но оно оказалось пустым. Не знаю, что с ним случилось. Может, стерлось, пока дошло, или она вообще забыла сделать запись на нем, а, возможно, просто отправила не то извещение.