Питер Чейни - Воздастся каждому

Цинтия Мероултон молчала. Она сидела рядом и смотрела прямо перед собой. Кэллаген догадывался, что ей хочется что-то сказать, но она считает это неудобным.

Миновав светофоры Гайд Парк Корнер, Кэллаген должен был свернуть на Парк Лейн, но он этого не сделал и продолжал ехать прямо. Краем глаза он заметил, как она взглянула на него.

— Вы пропустили поворот. Следовало ехать по Парк Лейн.

Он с досадой воскликнул:

— Точно! Должно быть, я задумался. Не беспокойтесь — повернем на Даун Стрит.

Минутой позже он свернул на Даун Стрит, оттуда — в темный переулок, остановился и заглушил мотор.

— В чем дело? — осведомилась она. — Новая идея? Некий блестящий план, который мистер Кэллаген выдумал по дороге? Будьте любезны ехать к Вилли, иначе я выйду.

Кэллаген улыбался, копаясь рукой в кармане.

— Послушайте, я вам сегодня объяснял, что мне не нравится идея вашего скоропалительного замужества. Не нравилась тогда и ещё больше не нравится сейчас. Но если вы столь дьявольски упрямы, у меня остается лишь один выход. Вот он!

Неожиданно его левая рука метнулась к её лицу. Она попыталась отвернуться в сторону, но не смогла, внезапно осознав, как он силен, и ощутив тошнотворный сладковатый запах. Какой-то миг она сопротивлялась, затем силы оставили её и она упала на сиденье.

Кэллаген сунул платок с хлороформом в карман, бросил быстрый взгляд по переулку и вывел машину на Даун Стрит. Оттуда повернул на Пикадилли и покатил прямо к Сиркус, затем — через Шафтсбери Авеню и Холборн, далее по Грей Инн Роуд к Хантер Стрит.

Приткнув машину возле дома Дарки, он вылез и постучал в дверь.

Через мгновение появился Дарки.

— Эй, парень! Похоже, я тебе опять понадобился!

Кэллаген усмехнулся.

— Вроде бы так. Фред или молодой Вилпинс здесь? Или хоть кто-то из ребят?

— Здесь Фред, — ответил Дарки.

— Отлично, — Кэллаген махнул в сторону машины. — Там мисс Мероултон. Пришлось её временно отключить. Пойди позови жену. Нужно внести её в дом, и пусть твоя жена уложит её в постель. После хлороформа ей придется несладко.

Дарки исчез. Кэллаген вернулся к машине и стал ждать.

Немного позже он стоял в гостиной Дарки и курил. Потом достал 180 фунтов и передал пачку Дарки.

— 80 фунтов — твои, Дарки. 50 пойдет ребятам, остальные сохрани для меня. Отдашь, когда спрошу.

Он повернулся к Фреду, который даже при тусклом освещении гостиной в который раз пытался вычислить шансы некого скакуна с помощью своего непременного талмуда со справочными данными по всем копытным. Кэллаген вытащил конверт, адресованный Гринголу, с его анализом и признаниями Пола Мероултона.

— Послушай, Фред, только смотри ничего не напутай.

Он взглянул на часы.

— Сейчас ровно два. Пойди на Грей Инн Роуд и возьми первое попавшееся такси. В Скотланд Ярде спросишь инспектора Грингола. Скажешь, что у тебя важное послание для передачи ему в собственные руки. Если Грингол ушел домой, спроси его домашний адрес. Или пусть с ним свяжутся по телефону. Он сразу же вернется, если узнает, что мне нужен.

Когда доберешься до него, передай этот конверт. Если с Гринголом встретиться на удастся, передай конверт сержанту Филдсу и вели вскрыть конверт немедленно. Потом можешь отправляться домой спать.

Фред Мейзин взял конверт, кивнул и вышел.

Дарки вытащил из-за уха сигарету, не отрывая испытующего взгляда от Кэллагена.

— Как дела, Слим? Все нормально?

Кэллаген усмехнулся.

— Это мы скоро узнаем.

Дарки кивнул.

— А что делать с девушкой? Моя хозяйка хочет знать, что нам говорить, когда выветрится твое снадобье. Она наверняка поднимет шум…

Кэллаген отрицательно покачал головой.

— Она будет спать долго. Не стоит беспокоиться. Другое дело, что я скоро жду сюда Грингола.

Брови Дарки полезли на лоб.

— Что? Сюда припрутся дрепаные полицейские? — Он рассмеялся. — И что, мне расстелить ковровую дорожку? Что мне им говорить, шеф?

Кэллаген швырнул окурок в камин, достал новую пачку, закурил и взял шляпу.

— Когда Грингол заявится, — медленно произнес он, — передай ему привет. Он поймет. До скорого, Дарки!

Он повернулся и вышел из комнаты. Дарки услышал, как хлопнула входная дверь, и поскреб в затылке.

Кэллаген вошел в телефонную будку не перекрестке Грей Инн Роуд и набрал номер Вилли Мероултона. При этом он улыбался своей особой жесткой улыбкой, чуть обнажавшей крепкие белые зубы.

Вилли взял трубку.

— Послушайте, Вилли, — обратился к нему Кэллаген. — Я сожалею, что опять пришлось взять дело в свои руки. Но выхода не было. Цинтия у моих хороших знакомых. Она сочла своим долгом перед бракосочетанием встретиться с Гринголом. Считает, что нельзя выходить замуж, пока она под подозрением. Но это не главное. Главное состоит в следующем: завещание, которое старик носил с собой в корпусе часов, ничего не стоило. Понимаете, старик сделал новое завещание. Самое последнее. В тот день, когда его убили.

И насчет этого завещания он был гораздо предусмотрительнее. Возможно, опасался, что оно может пропасть. Да, оно действительно исчезло, но мне повезло раздобыть дубликат. Он у меня в кармане. В конверте с надписью: «Заверенный дубликат последнего волеизъявления и посмертных распоряжений Августа Мероултона». Надпись сделана почерком старика.

Кэллаген выдержал паузу и глубоко затянулся табачным дымом.

— Я думаю отдать его вам, — сказал он, выпуская дым через нос. — Вы — единственный человек, которому старик мог бы его доверить. Полагаю, вы сами за ним придете в мой офис на Ченсери Лейн.

Последовала долгая пауза.

— Когда вы там будете? — в конце концов осведомился Вилли, выслушал ответ и положил трубку.

13. ПОЛ И ДЖЕРЕМИ СХОДЯТ СО СЦЕНЫ

Детектив-сержант Филдс по прозвищу «Лаки» прикрыл рот рукой в надежде, что Грингол не заметит, как он зевает. Грингол не любил людей, которые быстро уставали.

Филдс жевал кончик карандаша и смотрел на страницу блокнота для стенографии, который лежал перед ним на краю длинного стола Грингола.

Наверху страницы было написано: «Джереми Мероултон. Арестован. Сговор с целью мошенничества. Показания на допросе.»

Филдс думал, что дело Мероултонов просто чудовищно. Долго ничего не происходит, и вдруг события так и сыплются одно за другим. Он пытался прикинуть, как много Грингол знает и сколько он ещё скрывает.

— "Танцор" — умнейшая бестия, — думал Филдс.

По другую сторону стола стоял Джереми Мероултон, рядом с ним — констебль. Огромные руки Джереми бессильно повисли, он потерял всякую надежду. Заметив вдруг, что вокруг необычайно тихо, он понял, что стоит глубокая ночь.