Николай Романецкий - Дельфин в стеарине

– Здесь все просто, – сказал я. – По вечерам "У Буратины" бывают местные подростки, а им и орешки к пиву – деликатес.

Я знавал это кафе еще в студенческие времена – неподалеку, на улице Ярослава Гашека, жил мой одногруппник Сашка Морин, и мы часто сиживали тут, выглотав не одну сотню литров пива. Порой я и ночевал у него, получая потом от отца и маменьки полновесный фитиль…

Некоторое время Полина перелистывала меню, сопровождая процесс комментариями.

– Салат "Поле чудес". Из помидоров и огурцов. Какая прелесть!.. Уха "Три пескаря". С ума сойти!.. Вот только почему кафе назвали "У Буратины"?

– Думаю, местные острословы решили, что сам Буратино вряд ли бы мог иметь кафе, поскольку был известный лоботряс. Вот они и придумали ему сестру по имени Буратина. И к известной сказке отношение имеет, и правда характеров соблюдена. А что касается названий блюд…

И я рассказал ей о воспоминаниях одного из питерских писателей начала века, которые мне довелось как-то читать. После своих литературных посиделок-семинаров братья-писатели захаживали в расположенный в Тучковом переулке пивной бар под названием "Траншея", где все названия закусонов были выдержаны в армейском духе. Там можно было заказать эскалоп из свинины под названием "Ровняйсь!" (именно "ро…") или салатик "Подвиг разведчика" из куриного филе, сыра и овощей, а интерьер бара, помимо столов и скамеек, составляли маскировочные сети, противогазы и фотографии известных военачальников двадцатого века типа Георгия Жукова или Константина Рокоссовского. Автор мемуаров очень жалел, что в соответствующем ключе не переименовали и сорта пива, так что приходилось после фуршетов в писательском клубе догоняться все теми же "Балтикой N 4", "Пшеничным" или "Бочкаревым" вместо "Гаубицы", "Катюши" или "Калаша"…

– Закажите мне рассольник "Тортилла" и жаркое "Кости Дуремара", – сказала Полина. – Вы не против поухаживать за мной?

Я был не против, хотя сочетание слов "Тортилла" и "рассольник" резало мне слух острой бритвой, – против был мой кошелек, в котором финансы, как и раньше, пели романсы.

– Будем считать, что у нас деловое совещание, – продолжала госпожа Шантолосова. – А потому обед за счет клиента.

В этих словах, разумеется, было спасение моего кошелька. И двойной смысл. Такие фразы не могут не понравиться – даже частному детективу при исполнении служебных обязанностей. Поэтому я соизволил напустить на собственную физиономию смесь внимания и учтивости.

Подошла официантка, и я сделал заказ. А когда она удалилась, сказал:

– Вообще-то мне пока нечем похвастать. Куча подозреваемых, и нет главной версии. Наиболее вероятный мотив – корыстные побуждения. Если хотите, могу дать отчет по проделанной работе.

– Не хочу, – сказала Шантолосова. – Поймите правильно. Конечно, меня интересует отчет, но гораздо больше меня интересуете вы сами.

Мне всегда казалось, что такие прямолинейные фразы должны произноситься низким мужским голосом, а таким, как у Полины, – высоким и певучим – обычно произносятся лицемерные пожелания здоровья человеку, которого вы бы хотели видеть в гробу в белых тапках.

Прошло секунд пять, прежде чем я понял, что неплохо бы закрыть рот. Наверное, со стороны я выглядел идиот идиотом и ничего, кроме смеха, не вызывал. Однако Полина Шантолосова смеяться и не думала. Она была серьезна, как преподаватель на экзамене, и смотрела в упор, как следователь на допросе.

– Вижу, вы удивлены… Что ж, я – человек прямой. Это мой главный недостаток и мое главное достоинство. Я женщина деловая и не приемлю всех этих дамских прибамбасов. У меня просто нет на них времени. Расскажите мне о себе.

– Зачем?

– А разве я не могу знать биографию человека, который на меня работает?

Это она, конечно, могла.

И я начал рассказывать. О детстве врать практически ничего не пришлось. Как, собственно, и об юности – ничего зазорного в ней не было. А вот о военном периоде биографии я упомянул лишь вскользь.

Но тут, до сих пор молчавшая, Полина встрепенулась:

– Вы много людей убили?

– Да, – сказал я. – Но мне бы не хотелось говорить об этом.

– Я имею в виду невинных.

Это был еще тот вопрос. И я не мог дать на него внятный ответ, поскольку на войне разница между невинным и виновным микроскопична. Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать… И даже если война официально не объявлена, это не отменяет ее законы.

Меня спасла официантка, принесшая нам "Поле чудес". Впрочем, думаю, Полина и сама решила не добиваться от меня ответа, потому что когда мы покончили с салатом и я продолжил рассказ о своей жизни, она не стала возвращаться назад. Каким-то образом мне удалось обратить беспардонное вранье о событиях прошлого года в довольно связный рассказ. Ну а потом я поведал чистую правду о работе детективного агентства "Макмез".

– То есть вы – не слишком опытный детектив для дела об умышленном убийстве, – сказала Полина.

Ощущение было, словно у нее в мозгу что-то щелкнуло, словно она подводила баланс доходов и расходов. Боюсь, я проходил по статье "Расходы", но выступить в свою защиту я не успел, поскольку официантка принесла тарелки с "Тортиллой".

Рассольник оказался вполне съедобным и к тому же из мелкопорезанных огурцов. Помнится, повариха Жанна, работавшая у нас в доме, готовила как раз такой и всегда говорила, что рассольник в городской столовой отличается от домашнего тем, что варится из протертых огурцов.

Когда разговор возобновился, я сказал:

– Все специалисты начинают с того, что поначалу бывают неспециалистами.

Полина улыбнулась, и в глазах ее словно огоньки загорелись.

– Похоже, вы решили, что я вас инспектирую. – Она покачала головой. – Нет, в этих делах я полностью доверяю господину Константинову. Раз он нанял вас, у него были какие-то причины. А я захотела с вами встретиться совсем по другой причине.. Я уже говорила о своей прямоте… Мне бы хотелось познакомиться с вами поближе.

– Ч-ч… Чего?

– Мне бы хотелось познакомиться с вами поближе, – повторила Полина.

Наверное, я не был бы так потрясен, если бы эти слова были произнесены рублеными фразами низким мужеподобным голосом в исполнении какой-нибудь страхолюдины. Но голосок был певуч, а фразы… Будь фразы движениями, я бы назвал их грациозными, никакого другого сравнения мне в голову не приходило. И произносила их совсем не страхолюдина.

– У меня ведь жена имеется, – пробормотал я ошарашенно.

– Мне известно об этом вашем недостатке, – заметила Шантолосова. – Но я не прошу вас разводиться. Меня вполне устроит, если мы будем встречаться время от времени. К примеру, раз в неделю.