Нить Гильгамеша - Евгения Витальевна Кретова
– Если по законам вашего народа, я должен теперь на тебе жениться, то я готов… И ты чертовски хорошо целуешься.
Ноэль нахмурилась, от ее взгляда у Влада нехорошо зашевелилось между лопатками. Прошептала с недоумением:
– Мой цвет коснулся тебя…
Влад повторил эту фразу про себя – он прежде ее не слышал, и что она означает для клириканки, не знал. Но девушка выглядела подавленной и смущенной, словно это «цвет коснулся» означало что-то сродни приговору.
– Это ты к чему?.. Если ты мне хочешь о чем-то сказать, в чем-то признаться, то я слушаю. И обещаю, что помогу, если это в моих силах… – в глубине души он надеялся, что сейчас все решится: Ноэль поняла, что он проник в ее сознание, поняла, что он знает сильно больше дозволенного. И если даже она Филин, но ее заставили совершить те ужасные вещи или взять вину на себя, он ей поможет. Он не сможет избавить ее от ответственности, но добиться, чтобы ее выслушали – это в его силах. В ее нынешнем положении это тоже немало.
Не отпуская его взглядом, Ноэль протянула руку, ударила по панели доступа. Двери каюты разъехались в стороны. Она прислушалась – в коридоре было тихо.
– А теперь уходи. – Выдохнула.
– Ноэль, я… – Влад шагнул к ней, но напоролся на жестко выставленную вперед руку.
– Кайда… Убирайся!
Глава 27. Сюрприз для мамы
Станция «Иль»
Забыв надеть китель, Грета на ходу вставила креоник в пазы бромоха, поправила крепления уже врываясь в кабину лифта. Ее кто-то окликнул – Грета отмахнулась, улыбнувшись рассеянно, но даже не запомнив тех, кто ей встречался.
Грузовая палуба станции Иль делилась на несколько секторов. Ей нужен был нижний, предназначенный для хранения отходов. Проходя по направлению к нему, она отметила накопитель для подзарядки электрокаров – здесь срабатывала первая камера, значит, похититель выбирался из этого отсека.
На всякий случай, достав из кармана пневмопистолет, Грета сбавила шаг. Она обратилась в слух, сосредоточилась, считывая то, что не могла считать камера: расположения отсеков, ниши, возможные помехи на пути следования похитителя. Контейнеры очень крупные, их невозможно вывезти, не привлекая к себе внимания.
Грета миновала узкий коридор: чтобы протащить контейнеры через него, пришлось снимать обшивку и передвигать перегородку. Следователь остановилась в нише, погладила рукой шершавую обшивку, проверила целостность швов – если их шесть раз тревожили, на них должны были остаться следы. Но их не было.
Вздохнув, женщина прошла дальше и замерла, наконец, у нужного закутка. Отгороженный от остальной части склада квадрат, зашитый сверхпрочным стеклопластиком, снабженный кодовыми замками и системой свой-чужой. При появлении Греты мигнул красным датчик сканера, пройдя по лицу следователя, отключился – опознал.
Следователь обошла короб кругом – тот тоже оказался не поврежден. Три камеры, на которые шла запись, оказали не потревожены, не сбиты – они продолжали наблюдать за коробом. Грета ввела код доступа и открыла склад. Все семь контейнеров оказались внутри. Ша Себиль сказал, что пропали все семь контейнеров, а они вот – на месте.
– Не поняла… Вы это видите? – она посторонилась, позволив камерам, нацеленным на склад, зафиксировать, что контейнеры на месте. Включила портативную камеру на креонике.
Женщина сняла замок с ближайшего контейнера, сбросила систему защиты и под камеру открыла контейнер – пластиковые короба из-под сердечников были на месте.
Получается, неизвестный просто перегрузил сердечники и вывез со станции.
Грета вышла из короба, прислонилась спиной к его ребристой стенке и сползла по ней на пол.
Вытащила из креоника акт о консервации. Семь контейнеров, вес брутто каждого – тонна семьдесят килограмм. Контейнер стандартный модификации 4СНК, его вес согласно номенклатуре – девяносто пять килограмм. Значит, чистый вес груза – девятьсот семьдесят пять килограмм. Внутри – по шестьдесят ящиков, вес каждого – килограмм и двести граммов. Получается, вес самих сердцевин – пятнадцать килограмм и пять грамм.
В каждой коробке было по пять сердцевин, значит. вес одной – три килограмма и один грамм.
Женщина решительно поднялась – ей нужен был доступ в базу данных диспетчерской службы станции.
* * *
Через двенадцать минут Грета Гаар набирала по внутренней связи номер Ша Себиля, даже не посмотрев на время:
– Шеф, вес каждого сердечника – три килограмма один грамм, я сверилась с каталожными списками, с учетом диаметра сердцевин, это могут быть сердцевины с изотопами водорода. Их похитили без тары, перегрузив в свои емкости в уходящие грузовые суда, оставлявшие в отсеке с отходами отработанное топливо и детали для ремонта. По времени отбытия с «Иля» я засекла все шесть судов, которые вывозили сердцевины, – тараторила она. – У каждого из них происходил сбой товаротранспортных накладных с последующей их корректировкой на станциях весового контроля.
Она замолчала, чтобы перевести дыхание. Ша Себиль нетерпеливо окликнул ее:
– Дальше?
– Все корректировки производились в сторону уменьшения по сравнению с расчетными показателями, которые давала наша диспетчерская в момент отстыковки от «Иля». И все уменьшения кратны трем килограммам и одному грамму.
Ша Себиль был впечатлен:
– Ты нашла их, Грета, – он мысленно поаплодировал талантливой сотруднице.
– Ничего подобного, их нет на этих грузовиках. Они их потеряли незадолго до станций контрольного взвешивания. И вот тут уже интересно – все грузовики корректировали курс в гравитационном поле Фобоса за пару часов до станции взвешивания.
Ша Себиль помолчал всего минуту:
– Я звоню Теону. Собирайся на «Тольду», передашь все эти данные ему в руки.
– Но… «Линнель»…
– Грета, давай без вот этих твоих штучек. Две с лишним тысяч сердцевин с изотопами попали скварр пойми в чьи руки, у нас из-под носа, вероятно, проникнув и взломав нашу систему безопасности… – Грета открыла было рот, чтобы подтвердить предположение шефа, но осеклась – это уже не имело значения.
Она вздохнула, слушая наставления шефа в пол-уха, закрыла блокнот Семаль, но тут же распахнула его вновь – в суете последних часов она не заметила короткую запись, сделанную ровным дочкиным почерком: «Мама, ты не должна на меня сердиться, я хотела тебе сказать, но не успела, честно… Я не сразу лечу на Клирик, а другим рейсом. Как золотая медалистка я получила билет на экскурсию на «Тольду». Ты знаешь, как я мечтала на нее попасть, поэтому не могла отказаться. Не теряй меня и не сердись. Люблю тебя. Семаль». И сердечко с крылышками под именем.
– Вот засранка, – прошептала Грета, закрывая блокнот.
– Что ты сказала? – Ша Себиль решил, что сказанное как-то относится к нему.
Грета шумно выдохнула, посмотрела на часы – те показывали шесть часов вечера.
– Поняла вас. Уже вылетаю, шеф… Я могу воспользоваться скоростным коридором?
А про себя добавила: «Готова поспорить, кто-то будет очень удивлен, встретив меня на «Тольде».
* * *
Борт фрегата «Тольда»
Весь двухчасовой перелет, Семаль не спала, прислушиваясь к работе двигателя, открывающимся и закрывающимся створкам в командный отсек. Ей очень хотелось оказаться там. Непоседливая Тавра умудрилась заглянуть под локоть бортпроводника, когда тот относил напитки небольшому экипажу, прибежала, чтобы рассказать с восторгом:
– Капитан – землянин, представляешь?! Совсем молодой, мне кажется, он только вчера закончил академию космофлота и получил лицензию…
– Может, это его старший помощник? – предположила Семаль.
Подруга обиженно поджала губы:
– Я что по-твоему ккай ала́[35]? – презрительно выругалась, заставив сопровождавшего их педагога неодобрительно покоситься. – Он сидел на капитанском месте, уж его-то я отличить могу, поверь будущему навигатору-сенсоиду.
Семаль не стала спорить. Тавра училась на навигаторских курсах, убедив родителей, что у нее дар и есть основания считать, что высокий нейростатус в будущем. Семаль не исключала, что за него приняли извечную взвинченность подруги, но, с другой стороны, кто она такая, чтобы подрезать крылья и лишать мечты, почти ставшей навязчивой идеей Тавры. Узнав о приключениях экипажа научно-исследовательского фрегата «Фокус»[36], она только и могла говорить о навигаторском факультете академии космофлота и ее новом кумире Ульяне Роговой и даже записалась на курсы.
