Ритуал. Эпизод первый (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Что еще? Пьет, но в тех дозах, чтобы это стало проблемой. Не играет. Не интересуется женскими прелестями, по крайней мере, о его любовницах в управе не было никаких слухов. Дружен с местной элитой. С тем же судьей, своим соотечественником, по субботам ходит в парную. Частенько ужинает с нашим губернатором, даже на портал его раскрутил, когда потребовалось Секцию на место преступления доставить.

Так, стоп. Прибывший на место преступления начальник управления полиции звонит губернатору и просит его организовать портал для агентов Секции. Лисовой, а почему это раньше не показалось тебе странным? Лхудхар хоть раз так делал на твоей памяти?

Нет, не делал. И, объективно, не должен был делать. Я тогда был под впечатлением, что у нас в городе произошло ритуальное убийство, думал, шеф тоже в шоке и хочет побыстрее дело по подведомственности на федералов спихнуть. Поэтому и воспользовался служебным положением, позвонил товарищу. Но в этом не было никакой необходимости! Вообще никакой! Ну приехали бы «серебрянки» позже — ему-то что? Я, а не он, торчал бы рядом с трупом, ожидая агентов.

После того, как я почти уверился в том, что Лхудхар прикрывает бежавших убийц Линькова, то по-другому посмотрел на эту сцену со звонком губернатору. Весь этот нарочито беззаботный тон орка, вопросы о здоровье жены и детей эльфа. Он словно сообщал ему что-то. Что-то, о чем нельзя было сказать открытым текстом, но… Боги, неужели губернатор тоже как-то замешан? Почему нет? Рука-руку моет — чем тебе не мотив?

Лисовой, твою же мать! Того, насколько все плохо сейчас, тебе недостаточно?

Но… допустим. В порядке бреда, как говорит один мой знакомый. Предположим, что губернатор замешан. Каким боком? Линьков был мелким клерком в муниципальном кадастровом департаменте, начальник его встречался с убийцами — Василич их видел. Лхудхар его назвал (случайно оговорился?) посредником? Не губернаторским ли?

Но какая связь может быть между ним и нашим «Руфи»? Земли под застройку, налоги, собственники землевладений? Губернатор отжал себе кусочек земли под летний домик, и Линьков об этом узнал? Ну, узнал и узнал! Про прошлого нашего главу региона новостные ленты и похуже вещи писали, что-то я не помню, чтобы в процессе погиб хоть один журналист!

Так. Махинации с землей, Линьков о них узнает, его начальник бьет тревогу, губернатор нанимает убийц, Лхудхар прикрывает преступление… Правдоподобно? Да. Даже логично, хотя я тут явно домыслы за факты выдаю.

А даже если и так, что с этим делать-то теперь? Если уж мой шеф играет не на стороне хороших ребят, то что вообще можно предпринять? Как наказать тех, кто находится на такой недосягаемой высоте для простого следователя? Это не мой уровень вообще! Как, впрочем, и «дело Смирновой» с переливанием эльфийской магии в людей.

Руки опускались. Или не поднимались. Мной овладело настроение, которое бывает только после сильной эмоциональной встряски, вслед за которой наступает опустошение. Когда ничего не хочется, ничего не тревожит, и вообще хочется сказать одно: «А пошло оно все!»

Не было никаких желаний, кроме одного дурацкого и совершенно мальчишеского — ворваться сейчас в кабинет шефа и выдохнуть ему в лицо: «Как вы могли?»

Но у меня нет доказательств. Их и не может быть — догадки к делу не пришьешь. А дела, считай, теперь тоже нет. Как и, похоже, работы.

Звонок коммуникатора застал меня ровно посередине пути между дежуркой и моим кабинетом. Я даже не понимал, зачем туда иду, кстати.

Вызывал Лхудхар. И зачем? Не собирается же он, в самом деле, сказать мне, что я ошибся? Скорее уж, он сделает вид, что ничего не произошло, и предложит идти домой. А я тогда тоже сооружу морду банкоматом и соглашусь. Да? Ты же сделаешь это, Лисовой? Не будешь играть в героя? Тебе нельзя, за тобой еще вполне живая иномирянка стоит!

Конечно! Ничего же не было!

— Зайди, — буркнул Агрих Дартахович. И неожиданно добавил: — Пожалуйста.

Чем полностью меня обезоружил. Все слова, которые рвались с языка, были заменены одним.

— Иду.

И пошел. Не предполагая, что меня ждет в кабинете шефа, и даже как будто не желая этого знать. Как, черт возьми, кукла!

Эта мысль меня встряхнула. В районе солнечного сплетения разгорелась злость, кисти сами собой сложились в кулаки. Поговорить, значит, хочет? Небось, предложит денег, чтобы я молчал? Или угрожать будет? Посмотрим!

Я дошел до приемной начальника. Не стуча — какие, нафиг, сейчас политесы? — толкнул дверь и обнаружил орка, сидящего за столиком в углу и потребляющего коньяк. Напряженного, но не злого, а, кажется, смущенного.

— Плеснуть? — спросил он, качнув глазами на бутылку.

— За рулем, — пробурчал я прежде, чем успел придумать что-то поумнее.

— Ну тогда чаю себе сделай, — не обиделся орк. — А я с твоего позволения…

И он залпом опрокинул в рот стопку коньяка, как какую-нибудь водку. И это почему-то меня возмутило.

— Яблочком закусите, Агрих Дартахович.

— Так не ты меня, Лис, угощаешь, чтобы закуску предлагать.

Вместо яблока он выбрал эту свою вяленую до состояния подошвы соленую рыбу.

— Зачем звали?

— Поговорить. Ты знаешь, о чем.

— Это вы! — тут же выпалил я.

Вот интересно. Беседуй я сейчас с любым другим человеком или нелюдем, выстраивал бы стратегию, прощупывал слабые места, давил бы или наоборот — демонстрировал слабость. А с Лхудхаром раскрылся с первой же фразой, как пацан!

— Нет, — спокойно ответил он. — Если ты сейчас имел в виду, что за убийством Линькова стою я, то нет. Но я в этом деле замазался изрядно. Позволишь старому орку объяснить, что происходит, и почему все вышло как вышло? И сразу, забегая вперед, я жалею, что сразу тебе все не рассказал. Тогда, над трупом Линькова.

Вот как, значит. Фактически, признание, но его тоже не используешь — его слово против моего. Только если попытаться записать разговор…

Словно подслушав мои мысли, Агрих Дартахович указал пальцем на небольшую шкатулку, стоящую на его столе. И произнес два слова:

— Купол тишины.

Подготовился, значит, к беседе. Активировал артефакт-глушилку, который не позволит осуществить запись. Вместо ответа я прошаркал до шкафа с чашками и принялся делать себе чай. Пусть рассказывает, хотя я сомневаюсь, что слова способны изменить то, что он сделал.

— Это началось два с половиной года назад, — начал он, когда я уселся напротив него с чашкой в руках. — Выборы губернатора, помнишь?

Начало было… не таким, как я ожидал. Думал, будут речи про «сложные времена», «запутанные обстоятельства» и «непростые решения». Что еще мог сказать этот предатель, в конце концов? Продался кому-то, вот весь сказ!

Но он продолжал говорить, и у меня в голове забрезжило понимание того, как были увязаны между собой все факты и фактики этого странного дела, и вообще — того бедлама, который творился в последние дни. Я ни одного глотка чая не сделал, настолько погрузился в рассказ.

Это началось два с половиной года назад, когда один эльф из бедного и совершенно не влиятельного дома — Горькой Воды — решил выдвинуть свою кандидатуру на должность губернатора края. Тогда все смеялись — в регионе сильны ставленники крупных сельхозпроизводителей, именно они продвигают и финансируют своих кандидатов. Еще император с кабинетом, конечно, принимается во внимание, но и только. И уж точно не малоизвестный Рухефалион из Горькой Воды, который даже к вассалам Первых Семей не принадлежит.

Однако, его компания была безупречна со всех точек зрения. Он действовал, как заправский популист, стрелял общими лозунгами «за все хорошее против плохого», но при этом и колесил по краю, встречаясь с людьми в каждом его населенном пункте. Он завалил города агитацией, его имя не сходило с обложек журналов, постоянно мелькало в заголовках новостных лент, а лицо — чуждое, но вполне симпатичное, смотрело на екатеринодарцев из каждого телевизора и с рекламного щита.

Наши «фермеры» очухались, когда было уже поздно. К тому времени, как они начали выстраивать кампании своих кандидатов на противодействие новому лицу, его уже было не догнать. А когда с легкой руки Рухефалиона в регион зашел один из крупнейших холдингов империи — «Альбион», стало понятно и то, кем его предвыборная активность финансируется.