Виктор Войников - Резонанс

Она здесь.

Где?

Я осмотрелся. На набережной кроме меня никого не было. Где?

Сердце билось гулко словно молот. Но вокруг никого не было. Я схожу с ума? Или я действительно не до конца проснулся и все это — причуды моего подсознания? Я понял, что паникую. И — самое страшное — я потерял это чувство. Вздохнув, я заставил себя вернуться к насыщению голубей. В тот день это чувство так и не вернулось. Но это был знак.

Нужно было расслабиться и спокойно-спокойно ловить это ощущение. Называйте его как хотите — интуицией, подсознанием. Мы называем его «чутьем».

Доктор задумчиво вертел в руках камертон. Это был настоящий доктор. Самый что ни на есть. Седой, с усами и бородой. В белом халате. И ни разу не уставший. Он щелкнул по камертону. Послышался чистый звук. Точно такой же, какой я слышал тогда. У моря. За столиком с двумя чашечками кофе.

Доктор внимательно посмотрел на меня. В его взгляде светился интерес.

— Вот как вы думаете, — он вздохнул, — Будь вы на моем месте — поверили ли бы в такую историю?

Я тоже вздохнул. Я знал ответ. Я бы не поверил ни единому слову.

Что заставило меня рассказать правду этому человеку? Зачем я это сделал? Но именно в эту больницу меня привело мое шестое чувство. Моя интуиция. Мое чутье.

— А ведь я вас узнал, — улыбнулся доктор, — вы — один из «темной четверки». Это с вами…

— Да, — согласился я, пока он не начал перечислять подробности моего прошлого, — Именно. Депривация. Пытки на основе регрессии и так далее.

— Самое интересное, — доктор вздохнул еще раз и снова посмотрел на камертон, — Что я вам верю. И не считаю эту историю безумием или галлюцинацией. Хотя — если бы это услышали мои коллеги — мне бы пришлось очень и очень несладко. Однако, есть кое-что, что вам стоит увидеть. Как раз сейчас мы снимаем энцефалограмму, — он открыл картотечный ящик и, выудив оттуда папку, поманил меня за собой.

Он повел меня туда, где… где была она. Я это понял сразу. Точнее почувствовал. Еще до того, как оказался рядом с ней. Мы поднялись по лестнице. Прошли через коридор, повернули влево. Я ощущал ее присутствие все сильнее и сильнее. И я вместе с ним я почувствовал страх.

Мы видели один сон на двоих. Я видел её во сне. Какой она окажется в реальности? Чем ближе мы подходили, тем страшнее мне становилось. Понадобилось всё мое мужество, чтобы переступить порог палаты. И войдя, я остановился, не решаясь подойти ближе. Просто стоял на месте, чувствуя насколько глупо это выглядит со стороны — взрослый человек, который не в силах побороть свой страх.

Доктор деликатно кашлянул.

— Посмотрите, — он поднял «простыню» листа со свежими графиками, — Тета-ритм и бета-ритм…

— Мне это ничего не говорит, — поморщился я. Хотя энтузиазм доктора был лучшим ответом на мой вопрос.

Собрав в кулак волю, я заставил себя сделать еще несколько шагов.

Она выглядела точь-в-точь как тогда, когда мы были на берегу. Она была бледнее, чем там, у моря, но это была она. Лицо сохраняло безмятежное безразличие, которое так характерно для спящих. На висках и лбу были прикреплены электроды. Самописцы чертили кривые на старинном рулоне миллиметровки.

— Электрическая активность головного мозга, — сказал доктор, подбирая слова, — Зависит от его состояния. По ритму электрических импульсов, которые мы наблюдаем, можно многое сказать о том, в каком режиме работает мозг. Есть разный «почерк» ритмов для каждого состояния — для бодрствования, для неглубокого сна, для сна со сновидениями, для глубокого сна и комы.

Несколько месяцев назад энцефалограмма нашей пациентки изменилась. Ей начали сниться сны. Сначала я предположил, что это случайный всплеск активности мозга, но эта активность росла изо дня в день, захватывая новые и новые участки мозга. Словно мозг сам себя регенерировал.

— Как такое возможно?

— Нервная система чем-то похожа на мышцы. Вероятно, ваш… контакт пробудил её мозг. Эффект должен был быть похож на реабилитацию после долгого покоя. Мы еще слишком мало знаем об этих процессах, но могу предположить, что контакт пробудил ее фантазию, и оживил в ее мозгу каскады нейронных связей, которые до того бездействовали. Когда у человека работает фантазия — в мозгу происходит что-то вроде цепной реакции — с каждой секундой «включается» все больше нейронов и наконец, вместо жалких искорок, которые теплятся в нем, по нему прокатываются настоящие цунами импульсов. Эти цунами охватывают весь мозг. Они упорядочиваются, сосредотачиваясь и вливая в волну все новые импульсы. Это похоже на лазер, в котором все микроимпульсы сливаются в один большой поток энергии.

Ваш контакт был той искрой, которая зародила эти «цунами», оживляющие ее мозг.

— Но ведь не только мой мозг был «отключен». Там ведь были и другие «отключенные». Почему контакт произошел только межу мной и… — я кивнул на девушку на кровати.

— А вы не догадались? — доктор улыбнулся и показал мне камертон, — Вы похожи друг на друга. Резонанс! Я не знаю, как это получилось, я не могу этого объяснить, но каким-то образом вы оказались связанными. Связанными общим сном.

Мне ничего не нужно было объяснять. Я это чувствовал, я это знал.

Мозг создает электрические потенциалы и генерирует ритмы. Генерирует волны. Возможно, не только электрические. Возможно, не только генерирует, но и способен на приём. Возможно, способность принимать чужие волны есть у каждого из нас. Но эта способность блокируется повседневной жизнью. Шумом — как физическим, так и ментальным. Сколько из нас прислушивается к себе хотя бы раз в день?

В изоляции всё было иначе. Пустота. Отсутствие шума, помех, раздражителей. Обострённая тишиной, чувствительность. И сигнал извне. Сигнал от похожего человека. К тому же от человека в похожем положении. Я посмотрел на безмятежное лицо. У нее тоже был свой «подвал». И она тоже построила в своём воображении город.

Мы были похожи настолько, что наши вымышленные города зазвучали в резонанс. И сны слились в один. Два камертона. Каждый из которых своим звучанием пробуждает соседний.

— Когда активность ее мозга начала расти, я начал искать причину. Случайно услышал о истории «темной четверки» и уже тогда задумался о том, насколько похоже ее состояние на ту пытку, которую применяли к вам. Но как раз тогда ее активность начала снова угасать.

Он вздохнул.

— Я не знал, что произошло. Но когда вы пришли ко мне, все встало на свои места. Во время вашего освобождения контакт прервался. И все начало возвращаться на свои круги.

От досады я стиснул кулаки. Девочка и акула. Она собиралась досмотреть свой сон до конца. Я вспомнил море, чаек и наш последний разговор. Она хотела досмотреть сон. Она хотела проснуться. Может ее мозг уже был готов вернуться в реальность? Может для этого было нужно совсем немного? Может она все ещё ищет меня? Там, в городах из нашего сна?