Кот и эспрессо - Анна Михайловна Пейчева
– Сколько?! – поразилась Лиза. – Да что тут у вас за обменный курс? Нет, простите за беспокойство, я лучше пойду.
– Сударыня, просто скажите, что просите записать напиток на счет Императрицы, – посоветовал кто-то сочувствующий из-за плеча. – Сами они не имеют права предлагать.
– Эээ, ладусики, почему бы и нет… Прошу записать на счет императрицы! – объявила Лиза без всякого стеснения. Халява – она и в Африке халява, и в Галактике Большого Коктейля с Долькой Лимона.
Бородач послушно кивнул.
– О, разумеется. – Касса пискнула, но никаких чеков не выдала. – Двойной эспрессо, побольше сахара, счет отправлен Императрице. Следующий!
Покрепче ухватив миниатюрный картонный стаканчик, Лиза пробралась вглубь заведения, поближе к фонтану. Уселась за круглый столик, накрытый льняной скатертью. С наслаждением сбросила мокрые ботинки. Забралась с ногами на мягкий диван, обитый зелёным бархатом. Сделала первый глоток – обжигающий, горько-сладкий, божественный.
Затем, вместо того, чтобы лихорадочно обдумывать создавшееся положение, строить планы на ближайшее будущее и анализировать происходящее, она принялась с нездоровым интересом читать меню, написанное прямо на кирпичной стене:
«Обед «Ореховое безумие»:
– пирог с говядиной «Бук-бык», подается на буковой доске;
– огуречный салат с мелко нарезанными буковыми листьями;
– морковная лепешка, выпеченная в форме листа бука;
– козинак из буковых семян с медом;
– сбитень, подается в буковой кружке.
Торт «Ореховый взрыв»: шоколадные коржи, фундук, миндаль, грецкий орех, кедровый орех, фисташки.
Греча, подается с еловым повидлом.
Щи, подаются со сметаной и кедровыми орехами.
Леваши с миндальной крошкой (одобрено Ее Величеством!):
– малиновые;
– черничные;
– черносмородиновые;
– земляничные;
– новинка – яблочные.
Блины…»
– Кофе у нас в стране любят три человека: Мелисса Майер – наша очаровательная премьер-министр; Гавриил Левинсон – креативный, во всех смыслах, директор телеканала «Всемогущий»; и ваш покорный слуга. Остальные двести миллионов граждан империи предпочитают чай, березовый сок, компоты и прочие совершенно бессмысленные морсы… Если позволите, сударыня, я крайне рад приветствовать пополнение в рядах российских кофеманов.
Лиза с трудом оторвалась от созерцания занятного меню, повернула голову – и увидела своего дедушку.
Глава 3
Нет, конечно, это не мог быть он. Ее дед, бедный учитель истории, никогда не выглядел столь шикарно. На жалкую школьную зарплату не купишь превосходно скроенное пальто, наводящее на мысли о заседаниях советов директоров, кубинских сигарах и расплывчатом понятии «сыграть седьмую лунку в длинной игре за пять ударов». Не говоря уже о блестящих коричневых ботинках, явно не с ближайшего вещевого рынка. Старик был буквально пропитан солидным буржуазным лоском профессора Преображенского – лоском, которого так не хватало скромному учителю Ласточкину. Лизин дед всегда ходил в вязаной кофте, носил одну и ту же бабочку в крапинку, роговые очки и ужасно сутулился. А "дед 2.0" казался моложавым гусаром в отставке.
Но, с другой стороны – те же усы, шикарные развесистые усы, главная дедушкина гордость… Этот проницательный, с веселым прищуром, взгляд… В усах спрятана до боли знакомая добродушная ухмылка. Ошибиться было невозможно.
И потом, где еще встретить своего деда, как не в этой альтернативной реальности? Он отошел в мир иной двадцать три месяца и пять дней назад. Отошел. В мир. Иной. Может быть, именно сюда?!
– Де…деда? – промямлила Лиза, бесцельно шаря руками по скатерти и последовательно роняя солонку, перечницу, массивную салфетницу в форме дубового листа, карликовое лимонное деревце в керамическом горшке и деревянную табличку с надписью: «Десерт в «Омеле» – лучше поцелуя».
– Филипп Петрович Шевченко, рад встрече, сударыня, – царственно склонил голову собеседник, не обращая внимания на жалкие Лизины попискивания и беспорядок, который она развела на столе. – Светлого вечера. Простите мою бестактность, но я стал невольным свидетелем вашей беседы с друидом на кассе…
– С кем?
– С тем босоногим юношей, – старик кивнул на бородача за стойкой, – и я полагаю, что могу вам помочь, сударыня.
Лиза, хотя так и не сумела до конца отделаться от ощущения, что разговаривает со своим горячо любимым дедушкой, уже почти пришла в себя. Двойной эспрессо засучил рукава и взялся за дело как следует: голова стала ясной, как небо над пустыней Атакама в Чили, где, как известны, располагаются крупнейшие обсерватории мира. Так что Лиза наконец осознала, что перед ней стоит обладатель того самого раскатистого голоса, подсказавшего ей выход из неловкой ситуации у кассы.
– Да вы садитесь, Филипп… эээ… Бедросович?
– Петрович, – поправил дедуля, опускаясь на диван напротив. – Благодарю. Прежде всего разрешите объяснить, почему я сам не предложил оплатить вам кофе…
– С какой стати? – удивилась Лиза. – Мы с вами не знакомы… Ведь так? – уточнила она на всякий случай.
– Именно потому, что не знакомы, – кивнул Филипп Петрович, аккуратно водружая обратно на подставку деревянную табличку, на оборотной стороне которой было написано: «Только по пятницам – «Ужин друида» со скидкой 10%», лимонное деревце, отделавшееся легким испугом, неубиваемую салфетницу, а также перечницу и солонку. – Простите мне мою бестактность, но мне кажется, что вы сейчас в таком состоянии, что я мог вас просто-напросто напугать до потери сознания своим бесцеремонным предложением. Как вам эспрессо?
– Обалденно, в жизни такого не пробовала, клянусь ибупрофеном и патентованными аналогами его, – призналась Лиза. – Бодрит, как пятилетка за три года.
Собеседник ухмыльнулся в седые усы.
– Мой капучино тоже заслуживает всяческих похвал… Ммм, если позволите заметить, сударыня, ваша манера речи весьма необычна.
– Вы о ругательствах лекарствами? Ага-ага, – понимающе покивала Лиза. – Это со студенческих времен привязалось. Нужно было как-то зазубрить дурацкие непатентованные названия препаратов. Я ветеринар.
– Перун-громовержец! Быть того не может! – поразился старик. – Неужто и правда ветеринар? Невероятное совпадение! Заглянуть в ближайшую «Омелу» за кофе – и наткнуться на ветеринара. И это на следующий же день после того, как Карл нас оставил… Немыслимо! – Он эмоционально взмахнул рукой, и на этот раз многострадальный цитрус не уберегся – с ветки слетел спелый лимончик размером с небольшую сливу. Желтый плод покатался по столу наподобие волшебного яблочка, затем затих возле Лизиного эспрессо.
– Но, откровенно говоря, я имел в виду не столько ваши экспрессивные выражения и даже не ваш удивительно резкий, будто рубленый акцент, сударыня, – продолжил Филипп Петрович. – Я отметил нетривиальность вашей речи в целом. Ваше замечание о пятилетке – при чем здесь пятилетний ребенок? Ваши удивительные деньги, которыми вы пытались расплатиться… Ваша неосведомленность касательно обязательного чипирования домашних животных – неосведомленность тем более примечательная, что тут мы говорим о краеугольном камне вашей профессии… А ваша одежда, промокшая до последней ниточки,
