Остановилось время - Влад Свон
«Разбаловали, юнца, ублюдки!», – думал про себя «призрак», но парня все устраивало. Он спокойно сидел на стуле и потирал свои пухлые пальчики, ощущая вкус жареной курицы с карамельной шкуркой у себя во рту. Носкар думал, что Зик из будущего просто издевается, показывая хорошую жизнь вне родного дома, но старик ошибался. Короткий диалог счастливого семейства, расставил все точки на «i».
– Зик, милый, что-то не так? – спросила Амелия у внезапно погрустневшего сына.
– Нет, – ответил он, но тут же поправил себя, – то есть да! Хотя, не знаю. – Мальчик склонил голову, предвкушение еды уже не радовало его.
– Что случилось? – подал голос, обеспокоенный Тир.
– Мне кажется, что все это не мое.
– В каком смысле?
– Посмотрите на меня, – мальчишка встал из-за стола и расправил руки. – Что это? – он хлопнул себя по щекам и потряс живот руками.
– Это ты, и твое прекрасное тело, – Тир поднял бокал в честь сына, и сделал глоток.
– Так думаешь только ты, пап. Но, естественно ли для меня быть таким?
– Что это значит, милый? – насторожилась Амелия.
– Я вижу повторяющийся сон. Мне казалось, что такое бывает со всеми. Сновидение было обрывистым, коротким, я даже не успевал запомнить, что происходит и почему. Но, чем больше проходило ночей, тем отчетливей и продолжительней он становился. Как в старом фильме, мне показывали фрагменты жизни маленького мальчика. Очень худого, даже тощего! При желании, на ребрах можно было бы сыграть мелодию палочкой ксилофона. У него был отец – злой, вечно недовольный, пьющий, ругающийся. И мать, такой же суповой набор, как и сын.
– Ужасно, просто омерзительно! – возмутился Тир, понимая, о чем на самом деле речь. – В наше время жить в таких условиях просто непозволительно! Где видано, чтобы глава семейства шиковал, пока его домочадцы голодают! Какой мразью надо быть, чтобы преподносить это, как воспитание характера?!
– Откуда ты знаешь? – удивился Зик.
– А?
– Я ничего не говорил про воспитание.
– Ну, кхэм, – Тир посмотрел на Амелию, понимая, что допустил просчет и ждал от нее поддержки.
– Зик, милый, – женушка расстегнула блузку и оголила грудь, – не хочешь ли маминого молочка? Попей, и тебе сразу станет легче.
– Нет, спасибо. Не сегодня.
– Ты отказываешься уже не в первый раз. Может поэтому тебе снятся такие кошмары?
– Вряд ли, мам, – он перевел взгляд на мужчину: – Так откуда, отец?
– Я слышал, что подобные методы называют «воспитанием» в особо бедных городах, где властвует патриархат и капиталистическая система. Богатые измываются над бедными и…
– Понятно. Пожалуй, я пойду к себе, – поникшим тоном сказал Зик, встал со стула и вышел из гостиной.
Родители переглянулись, и Амелия зашипела:
– Придурок! Совсем спятил? А если бы ты проболтался?!
– Да не бойся, все нормально.
– Черт возьми, Тир. Он отказался от молока! – женщина потрясла грудью. – Понимаешь, что это значит?!
– Да, что тебе надо спрятать дойку обратно, – едко ответил муж, и отхлебнул вина из бокала.
– Роуз доверила нам следить за малышом, чтобы этот псих не сожрал его, как остальных детей! – громко вырвалось из уст Амелии, и она резко прикрыла рот ладонями, увидев, что позади, в дверном проеме, стоит Зик.
– О чем ты, мама? – спросил мальчик, дрожащим голосом.
Амелии не нашлось, что сказать. Она молча смотрела на «сына», не позволяя губам разомкнуться.
– Пап? Что происходит?
– Иди в комнату, куда шел изначально, Зик.
– Но…
– Никаких «НО»?! Проваливай к себе немедленно! – вспылил «отец», отчего на глазах Зика проступили слезы. Тир никогда, до нынешнего дня, не смел повышать голос на мальчика. Мужчина ждал, когда «сынишка» уйдет, ему было невыносимо смотреть на плачущее лицо, навязанное подругой. И пусть он старался любить его, как своего собственного, эмоции не подделаешь. Истинная натура проявила себя, и Тир вскочил со стула.
Зик попятился назад, когда «отец», тяжело топая, направился к нему.
– Ты не понял, сопляк?
– Тир, что ты задумал?! – взвизгнула Амелия.
– Воспитание!
– Не смей его трогать!
– Я и не буду, если он послушается и уйдет! Ну, так что, сынок? Проявишь уважение к взрослому?
Зик посмотрел на Тира. Старый фильм в голове включился вновь, мелькнули воспоминания, но мужчина, стоящий напротив, не был с ними связан. Зик видел некоего бородача с бокалом виски, который так же возвышался над ним. Картинки оборвались жарким ударом по щеке, прямо, как когда-то давным-давно. Мальчик дотронулся до горячей кожи. В эту секунду, он не чувствовал страха, просящегося наружу где-то там, в прошлом, при похожих обстоятельствах. Тир вопил и лупил Зика по лицу. Он приказывал мальчику уйти наверх, но тот не слушался, стоял, как каменная статуя, прошедшая все возможные катаклизмы, и дожившая до времен музеев. Под оглушительным звуком шлепков, Зик прошептал под нос: «Ты не мой отец», и удары прекратились, но не потому, что Тир услышал заявление ребенка. Жертва держала руку агрессора, и крепко сжимала его запястье.
– Отпусти меня! – уверенно сказал Тир, но Зик смотрел в пол и повторял одни и те же слова о родстве. – Эй! Ты…ты слышишь?! – тон мужчины резко сменился, стал жалким, напуганным. Давление на кость усиливалось.
Амелия, заприметив что-то неладное в поведении сына, подбежала урезонить конфликт. Она обняла Зика, поцеловала в припухшую щеку, погладила сальные волосы. Но ребенок никак не реагировал. Он медленно повернул голову в ее сторону, посмотрел пустыми, лишенными жизни глазами и пробубнил: «Ты не моя мама». От сказанного, Амелия упала на колени от страха. Послышался хруст, и муж завизжал, как побитая собака, от нахлынувшей, острой боли.
– Черт тебя дери! Отпусти, гадкое отродье!
И Зик внял просьбе. Истошный крик заполнил пространство кухни. Тир свалился на ковер, держась за кусок мяса, некогда бывший кистью. Рука болталась на толстых ниточках мышц и вен, сочилась кровь, из-под кожи виднелся кусок переломленной кости. Зик так и остался стоять на месте. Его пальцы сохранили форму хватки, будто он до сих пор держит «отца». Амелия вскочила и подбежала к мужу, задев плечом мальчика. Толчок послужил неким пусковым разрядом. Зик очнулся, но не последовал примеру «матери», не пошел помогать Тиру, напротив, мальчик развернулся и направился к выходу из дома. Дверь захлопнулась, и с тех пор, Амелия и Тир больше никогда не видели своего навязанного сына.
Где-то высоко в небе, за пределами воспоминаний, Носкар-путешественник услышал
