Бесовская таратайка (СИ) - "Горан"

Капля шмыгнул носом и угрюмо пробормотал:

– Я тебе сумку, а ты мне срок?

– Не начинай сначала. Чего тебе бояться, если ты безвинный?

Повисла пауза. Я не торопил его с ответом.

– Ай – ладно! была не была! Банкуй, начальник! – снова махнул рукой Капля и стал подробно описывать местонахождение тайника, который он устроил прямо на том же кладбище, и в который спрятал сумку и топорик.

– Если правду сказал, завтра будешь на воле, – пообещал я ему.

– Взяли бы меня с собой, – предложил Капля: – А то еще заплутаете между крестов.

– Не боись, – успокоил я его: – И без тебя управимся.

Для того, чтобы вытащить Каплю из камеры, мне нужно было бы связываться со следователем, который вел это дело, и как-то аргументировать свои действия. А я пока афишировать свои поиски не собирался. Мало ли к чему они могли привести…

17 часов 30 минут.

Когда я вошел в свой гостиничный номер, командор сидел в кресле у окна. Перед ним на журнальном столике лежала папка с материалами, собранными по делу о “всплесках”. Оторвавшись от изучения очередного документа, он осмотрел меня с головы до ног и сказал:

– Хорош.

– Поскользнулся, – сказался, виновато разводя руками.

– Переодевайся, – коротко приказал Сухов, возвращаясь к прерванному чтению, даже не поинтересовавшись результатами моей поездки. Я разулся и покорно прошел в ванную комнату. Пока я принимал душ и переодевался, командор заказал для меня обед в номер, так что когда я вышел, меня ждал поднос, заставленный тарелками, над которыми вился пар.

– Садись, ешь, рассказывай, – Сухов был по-прежнему немногословен.

Я подавил в себе желание тут же наброситься на еду, не спеша взял бутерброд с сыром и начал свое повествование. Пока я описывал разговор с Каплей, поездку на кладбище и изъятие из тайника спортивной сумки Лемеха, с лежавшим в ней топориком, он казалось, совсем не слушал меня, продолжая просматривать документ за документом. Лишь когда я красочно описал свое падение в лужу, Сухов слегка поморщился и спросил:

– Когда будут результаты экспертизы?

– Зинченко обещал к концу дня управиться, – ответил я. Сразу после кладбища я направился во 2-ое городское отделение милиции, где передал нашему эксперту найденные в тайнике предметы.

Командор, побарабанил пальцами по кожаному подлокотнику кресла и, отодвинув папку в сторону, сказал:

– Давай попробуем предварительные итоги. Что мы имеем нового на данный момент?

– Капля подтвердил слова матери Лемеха. Напрямую о топорике, и косвенно, о телефонном звонке. А что по делу Гордеевой?

– Пока без изменений. У родственников и друзей ее нет. Сейчас проверяют круг знакомых.

– Со времени последнего исчезновения прошло больше двух недель, – стал вслух размышлять я: – И в предыдущих случаях повторного “всплеска” не наблюдалось. Так что пропажа Гордеевой скорее всего – случайное совпадение. Хотя, с другой стороны…

– С другой стороны, – перебил меня Сухов: – Исключать такую вероятность нельзя. Если предположить, что Лемех стал жертвой Карповского “всплеска”, то обстоятельства его исчезновения имеют много общего с делом Гордеевой. Лемех прихватил с собой топорик, Гордеева – пистолет отца. И ей, как и Лемеху, кто-то звонил незадолго до выхода из дома.

– Откуда ты знаешь?

– Все звонки на номер Туманяна отслеживаются. Так вот, за двадцать две минуты до того, как Гордеева вышла из квартиры, девочке кто-то звонил. Правда, кто звонил и откуда, установить не удалось.

– А ты говоришь отслеживаются, – хмыкнул я.

– Сбой аппаратуры, – сказал Сухов, разводя руками: – Возвращаясь к итогам… Как ты считаешь, можно ли с уверенностью утверждать, что мы имеем два новых признака, которые объединяют все случаи исчезновений людей на “Дуге”?

– Звонок жертве и оружие, которое она берет с собой для самообороны? – уточнил я: – Чтобы иметь такую уверенность, нужно сделать запросы по всем предыдущим случаям.

– Это около месяца работы, – покачал головой командор: – К тому времени будет уже слишком поздно.

– Если ты хочешь услышать мое мнение…, - начал было я, но меня прервал решительный стук в дверь.

– Войдите, – разрешил Сухов, и к нам в номер зашел пожилой, лет этак далеко за шестьдесят, человек в строгом костюме-тройке темно-серого цвета.

– Проходи, Евгений Георгиевич, – сказал командор, вставая с кресла. Я поднялся за ним следом и стал собирать на поднос пустые тарелки.

– Садись, – предложил гостю мое место Сухов. Тот сел, а я, ни капли не обидевшись, переставил поднос на тумбочку, а сам расположился на кровати за спиной вошедшего.

– Ты знаешь, Антон, по какому поводу я пришел, – после короткой паузы сказал гость командору.

– Я пришел к тебе сам, лично, не желая обидеть телефонным звонком, – продолжил он.

– Спасибо, – ответил командор: – Я знаю, как ты занят.

– Уже сутки я не могу ни чем заниматься. Я знаю, что ты до сих пор считаешь себя моим должником, – гость жестом остановил попытавшегося что-то сказать Сухова: – Подожди, не перебивай.

Он пожевал толстыми губами, потом зачем-то снял очки в роговой оправе и стал протирать их носовым платком.

– Я не требую отдать долг. Я пришел просить о помощи. Твоя группа несколько недель работала у нас в Карпове по пропавшим безвести. Работала абсолютно независимо. По приказу из Москвы наши органы оказывало вам всемерное воздействие. Я сегодня звонил Крохину, начальнику РОВД, оказывается, полученными результатами вы с ним делиться не намерены.

– Не имею права, – сказал Сухов: – Это абсолютно секретная информация.

– Ну а мне, своему старому фронтовому товарищу, ты можешь сказать, чем вы здесь занимались?

Командор как-то беспомощно посмотрел на гостя и, молча, отрицательно покачал головой.

– Ты пойми, – торопливо заговорил его собеседник, как бы надеясь опередить отказ: – Вы, возможно, могли и не обратить внимания на какую-нибудь мелочь, которая и послужит ключом к разгадке. Время идет, и надежды, что Катя еще жива, все меньше.

“Это же Туманян!” – наконец понял я:-” Отец пропавшей вчера вечером Кати Гордеевой!”

Я шевельнулся, и кровать подо мной мерзко заскрипела. Туманян обернулся на звук, и, увидев меня, резко отшатнулся.

– Извините, – сказал я.

– Антон, это…? – Туманян запнулся, не зная как продолжить.

– Все в порядке, – успокоил его командор: – Это Сергей Кожемяка, наш сотрудник.

– Я не хотел вас напугать, – сказал я.

– Фу ты, черт! А я как-то и забыл, что вы тоже здесь, – сказал гость и, подтверждая мою догадку, представился: – Туманян моя фамилия.

Он перевел взгляд на командора, и тот ответил на его немой вопрос:

– Кожемяке я доверяю, как себе.

– А мне, значит, не доверяешь?

– Не передергивай, Георгиевич. Если станет известно, что я допустил утечку информации, пойду под суд.

Я думал, что Туманян станет убеждать Сухова, что никакой утечки не будет, но он промолчал. Повисла неловкая пауза.

– Помнишь, под Киевом, мы мечтали, что если выживем, поедем в Крым? – вдруг спросил Туманян у командора: – Ты, я, Егор Зыков… Егор еще говорил, что это самое прекрасное место на земле. Что, погрузив ноги в прибой, мы будем ловит с волнореза бычков, пить пиво и смотреть, как солнце уходит за горизонт. Помнишь?

– Так мы и не съездили, – грустно сказал Сухов.

– Но ведь мы еще можем как-нибудь выбраться. А вот Егор – нет… И Катя, наверное, тоже. Только вот ведь несправедливость: Егор не поедет в Крым, потому, что он защищал свою Родину и погиб как герой. А Катя…

Тут голос его сорвался, он встал с кресла и надел очки, которые до этого вертел в руках.

– Пойду я, – сказал Туманян: – Дела ждут.

Подойдя к двери, он, не оборачиваясь, добавил:

– Будет время – заходи. Вспомним былое, помянем павших…

– Подожди, Евгений Георгиевич, – тихо сказал Сухов: – Вернись.

Туманян медленно, будто боясь, что командор передумает, подошел к креслу и сел.