Мак Рейнольдс - Внутренний враг

Нужной пищи среди запасов корабля не оказалось. Придется ее изготовить.

Теперь сканнеры прозондировали глубже, за эмоциональным уровнем, и собрали данные.

Помимо страхов, касающихся его матери, и усталости от этого окружения, Франклин Монро начал думать о еде. Что-то заставило его думать о еде. Он сообразил, что пропустил ленч. На самом деле – теперь, когда он об этом подумал, – он был очень голоден. Он не мог думать ни о чем другом. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь ему приходилось так усиленно думать о еде.

Корабль выдал пятифунтовый шоколадный торт и полгаллона клубничного мороженого.

Со своей стороны Франки Монро, широко раскрыв от удивления глаза, энергично принялся за дело – без ложки и вилки.

У компьютеров была другая проблема. Они были запрограммированы стартовать и лететь в родную систему, если разумная жизнь, которая ими управляла, не вернется в течение определенного времени. У их создателей не было никакого желания, чтобы образец их технологии попал в чужие руки, если бы исследователя-разведчика постигло несчастье.

Контрольное время, назначенное разведчиком для своего возвращения, быстро подходило к концу.

Одри Монро звала:

– Франклин! Франклин! Ты меня слышишь?

На самом деле у нее не было возможности узнать, жив ли он вообще. Но она отказывалась думать об этом.

Она не могла даже узнать, проходит ли звук через невидимый барьер. Слышен ли в корабле ее голос – всего лишь с десяти футов от закрытого люка?

Но на данный момент она не могла придумать ничего лучшего, чем звать и звать. Она звала, силясь исключить излишне резкие ноты в голосе:

– Франки, пожалуйста, ответь мне.

– Мама? – донесся тоненький дрожащий голосок. У нее было желание закричать. Но делать этого было нельзя.

Франклин Монро был в том возрасте, когда семейная драма может разразиться из-за того, что ребенок захлопнулся в ванной и от испуга и удивления перед настойчивыми указаниями родителей, как открыть щеколду, уже не способен следовать их советам.

Она звала, изо всех сил стараясь, чтобы голос был успокаивающим, несмотря даже на то, что все ее существо кричало о ненависти к этому похитителю с небес.

Она звала:

– Франки, не бойся. Все будет хорошо.

До этого момента Франки Монро не приходило в голову, что кроме трепки, которую он заслужил, нарушив запрет, нужно бояться чего-то еще.

Теперь, неожиданно, до него дошло, насколько чуждым было окружение. Всеми фибрами своей души он желал только одного оказаться на руках своей мамы, в безопасности уютного домика, в котором они проводили летние месяцы.

Он громко заплакал.

Сенсоры корабельного компьютера распознали изменения в настроении разумной жизни, которой он позволил войти внутрь. Компьютер также определил, что изменения вызваны устройствами существа, находящегося за экраном. Оно по-прежнему излучало страх, ненависть и жажду разрушения. Оценив ситуацию, компьютер пока отказался от уничтожения особи, излучающей ненависть. Внешняя угроза еще не превысила уровень его собственной минимальной защиты.

Ранее он зафиксировал, что особь снаружи силового поля попыталась его уничтожить. Но усилия существа были столь незначительны, что не пришлось даже увеличивать мощность поля, хотя при необходимости это было вполне возможно.

В работу компьютера был привнесен еще один элемент. Если живой разумный исследователь с корабля не вернется и, следовательно, возвращаться в родную систему придется без него, то как тогда поступить с новой разумной жизнью, которой компьютер разрешил войти? Оставить ли внутри корабля?

Были проверены банки данных. Прецедента не обнаружилось. Однако симпатичная разумная жизнь находилась в опасности со стороны особи, находящейся снаружи. Нельзя было оставлять ее на милость врага. Нужно взять ее обратно в родную систему.

Одри Монро подползла на коленях как можно ближе к экрану и позвала голосом, который она все еще пыталась заставить звучать умиротворяюще:

– Франки, Франки, не надо бояться. Скажи мне. Скажи маме. Кто там с тобой внутри?

– Никого! – прорыдал он. – Прости меня!

Глубоко втянув в себя воздух, она попыталась подавить дрожь.

Успокаивая сына, она позвала:

– Франки, тогда кто там с тобой? Какое-нибудь маленькое животное или что-нибудь еще?

– Ничего здесь нет, – рыдал он. – Я хочу домой! Мама, я хочу домой!

– Кто тебя туда забрал?

– Никто, – продолжал реветь он. – Я зашел внутрь. Прости меня!

От мучительных страданий она закрыла глаза.

– Дверь закрыта! – взвизгнул он.

Она позвала:

– Франки, не бойся. Ты уверен, что с тобой никого нет?

– Никого. Я хочу домой.

Франклин Монро почувствовал, что непосредственная угроза быть отшлепанным отодвинулась. Мать и не пыталась его поймать для этого. Задача вернуться к безопасности дома и ее рук становилась все более важной.

– Мама, забери меня домой!

Это была ее проблема. Она была его охраной. Она была ere защитой. Его рыдания усилились.

Что и зафиксировал корабль.

Но внешняя угроза, вызывающая добавочный стресс, считалась все еще недостаточной для принятия карательных мер.

Одри заставила себя успокоиться настолько, насколько это ей только удалось. Она должна подумать. Ей просто надо подумать.

Франклин утверждает, что в корабле, если не считать его самого, никого нет.

На кратчайшее мгновение у нее блеснула надежда. Мог это быть правительственный эксперимент? Есть ли где-нибудь поблизости пилот ВВС, возможно, один из участников новой космической программы? Но нет. Силовое поле, вся аура этой штуки были чужими. Ей не стоит цепляться за соломинку.

Она взяла себя в руки и позвала:

– Франки, оглянись вокруг. Там нет каких-нибудь… каких-нибудь дверных ручек? – Термин был глупым, но какие еще слова она могла сказать пятилетнему ребенку. – Есть там что-нибудь, похожее на ручку на… двери… через которую ты вошел?

– Нет!

Она закрыла глаза и на мгновение испугалась, что упадет в обморок. Как этого до сих пор не произошло – для нее было загадкой.

Она снова взяла себя в руки и изо всех сил постаралась говорить спокойным тоном.

– Франки, посмотри как следует. Попробуй открыть дверь, и мама заберет тебя обратно в домик, чтобы съесть вкусный ленч.

– Я не хочу никакого ленча. У меня есть мороженое и торт, и у меня болит животик. Я хочу домой!

Начало фразы для нее ничего не значило, что было даже к лучшему. В ее напряженном состоянии это было бы лишней нервотрепкой. Она пропустила слова сынишки мимо ушей.

– Франки, есть там что-нибудь на двери, что ты смог бы повернуть или сдвинуть? Что-нибудь вообще есть?