Надежда Попова - Утверждение правды

Неведомо, как именно опозорился на сегодняшней тренировке императорский наследник, но взгляд на миг опустил.

— Да, — с усмешкой согласился Фридрих. — Вынужден признать. Эта наука впрямь нелегко дается, — вздохнул он, когда дверь за спинами ушедших вновь заперли, и повел рукой, пригласив майстера инквизитора с помощником сесть.

На сей раз Курт не стал шокировать общественность и дождался, пока наследник усядется первым. Прочие телохранители тихо и беззвучно исчезли в соседней комнате, оставив, однако, дверь приоткрытой; барон не двинулся с места и все так же стоял у стены чуть в отдалении, следя за происходящим с откровенно неприязненной тенью в глазах.

— О том, что здесь придется несладко, — продолжил Фридрих, — меня предупреждали, тем не менее действительность превзошла все мои ожидания. Боюсь, превзойти ожидания майстера Хауэра мне не удастся.

— Тех, кому это удалось, не существует в природе, — утешил его Курт, присев напротив, и Бруно, помявшись, выбрал место слева от наследника. — Единственный, кто регулярно превосходит ожидания Альфреда, — это он сам.

— Он говорит так же о вас, майстер Гессе, — возразил Фридрих. — И столь же регулярно ставит вас в пример.

— Не слушайте, — посоветовал Курт наставительно. — Сказки.

— Которые рассказывает вся Империя, — полувопросительно уточнил наследник, и он пренебрежительно поморщился:

— Народные сказания — живучая штука.

— А вы скромник, — негромко констатировал барон, явно не считая более нужным сдерживать распирающие его чувства. — Вопреки сказаниям. Да, думаю, можно согласиться с вами, народная молва — вещь обманчивая… К слову, как к вам надлежит обращаться — «майстер инквизитор» или «господин фон Вайденхорст»?

Фридрих, и без того прямой, точно костыль, распрямился еще больше, метнув в сторону блюстителя своей безопасности недобрый взгляд, однако промолчал. Любопытно. Ни отповеди за то, что влез в разговор, ни попыток поставить на место… Слабость характера или просто это место довольно высоко?

— Сообразно обстоятельствам, — отозвался Курт доброжелательно и, помедлив, прибавил: — Господин… «фон унд цу», «фон» или «цу» Редер?

«Что ты вытворяешь?» — явственно прочиталось в глазах Бруно, напрягшегося, как тетива; отвернувшись от напарника, Курт наткнулся на уже совершенно оледеневший взгляд императорского телохранителя, выдержав его с подчеркнутым равнодушием.

— Сообразно воспитанию, — ответил тот сжато, и прежде, чем Курт успел поинтересоваться, чьему именно, наследник чуть повысил голос, не дав ему высказаться:

— И все же, майстер Гессе, о вас ходят не сказания — легенды. Я готов допустить, что слава, разошедшаяся в народ, прирастает со временем всевозможными преувеличениями и вымыслом, однако же, что касается майстера Хауэра — он не производит впечатление сплетника. А от него я наслушался такого, что до сей поры не могу решить, восторгаться ли мне или завидовать.

— Взять на вооружение, — порекомендовал он. — Это лучше всего. Не знаю, что именно Альфред рассказал о моих талантах, но, если ваше внимание впрямь привлек какой-то из них, не вижу причин к тому, чтобы запнуться на ступени, где расположилась зависть.

— Я не тешу себя надеждой, что в обозримое время сумею подняться выше, — с сожалением вздохнул Фридрих. — Разве что майстер Хауэр согласится уделять мне и впредь свое время, а отец сумеет сделать так, чтобы это стало возможным. Хотя многие полагают, что умения, которые я постигаю здесь, не будут самыми востребованными в моей жизни.

— А как полагаете вы?

— Я полагаю — как знать. Я полагаю, что в наше время произойти может все, что угодно, а мое положение в этом мире и вовсе вещь сложноопределимая и довольно-таки шаткая. Сегодня я выстраиваю свои планы и, в целом, наслаждаюсь бытием, а какой опыт мне может потребоваться завтра — одному Господу известно… — на стоящего за своей спиною барона Фридрих оглянулся одними глазами, вскользь, и, сбавив серьезность, беспечно передернул плечами: — Ну а кроме того, мне все это просто интересно, как и любому представителю мужской части человечества. Ведь, насколько я знаю, святой отец, и вы немногим отстаете от майстера Гессе?

— Как он сказал — сказки, — возразил Бруно с улыбкой. — В последнее время мне нечасто доводится оказаться на оперативной службе: всё больше в библиотеке или архиве, а уж о том, чтобы изыскать время на посещение этого лагеря, и речи не идет. Если удается раз в год, быть может, на пару недель — уже удача; посему от него я отстаю весьма существенно.

— Бог с ними, с достижениями на плацу, — возразил Фридрих уверенно, — я делаю свои выводы из иных предпосылок. Вы на одной службе вот уже девять лет, и там, где был майстер Гессе, были и вы, а именно — в Хамельне, где столкнулись с Крысоловом, в Пильценбахе, где вас окружали орды поднятых умерших и опытный некромант… Вас не было, когда приключилась история со стригами в Ульме, однако же, когда на одинокий трактир у пустой дороги напала стая ликантропов, там вы были. Такое не пройдет, оставшись в живых, человек без некоторых, вполне определенных, умений. Да, — кивнул наследник с усмешкой, когда Бруно взглянул на него удивленно. — Я все о вас знаю — о вас обоих. О вас знает всякий в Германии, однако мне все же известно несколько больше, а главное достоверней, нежели прочим — согласно специфике моего положения. Посему, господа, не отрекайтесь от очевидного.

— Сдаюсь, — согласился Курт, — вы правы. Мой помощник — ратный гений. О себе даже не знаю, что и сказать… И что же из этого следует?

— Хорошо, я буду откровенен, майстер Гессе: я положил немало сил на то, чтобы отец выпросил вас у Конгрегации на месяц, и теперь желаю увидеть, на что же вы в самом деле способны, — пояснил Фридрих и, наткнувшись на его взгляд, поправился: — Если вы не станете возражать.

— А я могу возразить?

— Можете, — ответил за наследника фон Редер. — Но на вашем месте я бы двадцать раз подумал, прежде чем это сделать.

— Ульбрехт, — требовательно выговорил Фридрих, и барон чуть склонился:

— Прошу прощения, Ваше Высочество. Мне показалось, что мое вмешательство необходимо.

— Вам показалось, — подтвердил тот холодно, не оборачиваясь, и продолжил с прежней благожелательностью: — Вас никто не станет принуждать служить мне предметом развлечений, майстер Гессе, я всего лишь хотел увидеть собственными глазами то, о чем столько слышал, и надеюсь, что вы мне не откажете. Я прошу вас об этом, если угодно.

— Даже при моем огромном стремлении угодить вашим желаниям, с этим будут некоторые проблемы, — серьезно заметил Курт. — Ни стригов, ни ликантропов под рукою не имеется, мертвые почиют, как им и полагается, in pace[37], посему я не смогу продемонстрировать вам все то, о чем ходят бесчисленные слухи. Избиение же беззащитного чучела, я полагаю, вас не удовлетворит.