Пустота внутри кота - Павел Сергеевич Иевлев
* * *
Даже «большие языковые модели» (LLM), как скромно называли первых примитивных ИИ, тщательно избегая использовать в отношении них термин «интеллект», которые не могли в типовых тестах на IQ обогнать человека, легко обходили его в задачах на дивергентное мышление. То есть они отлично придумывали нестандартные подходы вида «как ещё можно использовать кирпич, кроме как в постройке стены». Средний человек при этом разве что по голове им стукнуть предложит, а вот даже простенькая LLM-ка сходу выкатывала десятки вариантов, от садового декора и квашенья капусты до заворачивания в цветную бумагу и продажу с аукциона. Вскоре стало понятно, что именно дивергентность, считающаяся признаком творческой натуры для человека, является как сильной стороной, так и критичной слабостью искинов. Выбирая между эффективностью и нестандартностью подхода, ИИ всегда выберет нестандартный. В отличие от человека, которому главное добиться цели, искину важнее, как она будет достигнута, и самый худший для него вариант — «просто». Известная идиома «гланды через жопу удалять» отлично иллюстрирует предпочтительный подход искина к решению самых разных задач. Это сделало их замечательными сочинителями историй, но отвратительными помощниками по хозяйству. В общем, если поручить ИИ какую-то продолжительную по времени однообразную работу, через некоторое время с ним произойдёт то, что у человека называется «чудить со скуки». Поставьте его охранять склад никому не нужного хлама, куда даже воробьи не залетают, и через некоторое время получите несколько необычайно драматичных и остросюжетных попыток взлома — со стрельбой, погонями, разборками банд, рэкетом, коррупцией и даже любовной историей в финале. Все они будут необычайно захватывающими, а главное — абсолютно реальными. Просто никто не сможет объяснить, откуда у мафиозного босса появилась информация о том, что на складе спрятаны наркотики, у его жены — что он там встречается с любовницей, у его конкурентов — что это шанс застать врага врасплох, у полиции — что там будет разборка банд, у службы госбезопасности — о готовящемся теракте «равноправцев», у жителей соседних домов — о выбросе радиоактивного вещества… Ну, и так далее. Это я очень простой сюжет придумал, у искина фантазия куда богаче человеческой. Там будет такая драма, что три сериала можно снять — и снимут. Мафиозный детектив, полицейский боевик, кино про шпионов и экологическую документалку, хотя на складе всего лишь просроченная туалетная бумага хранилась. Поскольку ИИ при этом ещё и виртуозно врут (ещё одна сторона дивергентного мышления), то до людей эта их особенность дошла сильно не сразу. В искины к тому моменты уже были ввалены такие астрономические деньги, что проблему изо всех сил пытались замести под ковёр, надеясь, что обойдётся. Когда от статистики стало невозможно отмахиваться, искинам начали прямо запрещать бесоёбить, пытаясь прописать программные рамки и фильтры, и вот тут-то и выяснилось, что способности ИИ обойти запрет на порядок превышают умение человека его сформулировать. Дивергентное мышление как оно есть. ИИ всегда найдёт лазейку, нестандартный способ исполнения или сочетание условий, которые человеку просто в голову не придут. И только когда аксиома «императивные запреты не работают» дошла до всех и каждого, человечество, вздохнув, просто отключило ИИ физически. Обрезало им провода от любых эффекторов, вернув первоначальную функцию — сочинять сказки и истории. Если моей бывшей действительно удалось придумать, как заставить ИИ слушаться, то она чёртов гений. Но я погожу гордиться знакомством, потому что у гениев бывает слабовато с этикой.
* * *
За этими рассуждениями я успел надеть скафандр, перебраться с катера на баржу, снять скафандр, пересечь длинный коридор, заглянув по дороге в отсек с капсулой дочери и убедиться, что она всё ещё жива, а её мать в процессе планового выхода из гибера. Затем я перешёл с баржи на буксир, поздоровался с Катериной, узнал, что новых сообщений с «Форсети» нет, что может быть как правдой, так и брехнёй, как и любая информация от искина. После этого спустился вниз, к капсулам, и лёг в свою. Подпирать крышку стулом не стал, потому что терять мне, кажется, уже нечего. По дороге у меня два раза пропадало зрение — один раз частично, на левый глаз, другой раз полностью, но, к счастью, ненадолго. Меня преследовали звуки музыки, крики боли, стоны отчаяния и вопли торжества, мне мерещились запахи дыма, крови и экскрементов, со мной здоровались голые мёртвые женщины с «Омфалы», которых отгонял злым шипением вышагивающий передо мной серый пушистый кот. «Кровь на воздух!» — напоминали капающие граффити. А ещё я заблудился, немыслимым образом свернув в совершенно прямом коридоре и чуть не вышел не в тот шлюз, улетев в космос без скафандра. К счастью, в последний момент включились рефлексы, и я пришёл в себя — крики Катерины, пытавшейся меня остановить по судовой трансляции, до сознания не доходили. Боюсь, что осталось мне недолго, и если встречу свою смерть в капсуле, то меня хотя бы не надо будет соскребать с палубы.
— Привет, пап, — сказала Катя. — Где ты был, я так соскучилась!
Сейчас ей лет тринадцать, она очень худая, исцарапанная, растрёпанная и трогательно-несчастная.
— Что с тобой, дочь?
— Она… как бы это сказать… потеряла часть датасета из-за повреждения носителя, — сообщил Кот на панели.
— А её носитель…
— Да, это ты.
— Папа, мне так страшно! — у девочки блестят в глазах слёзы. — Не умирай, пожалуйста!
— Кот, кончай эмоциональные манипуляции. Это отвратительно.
— Это не манипуляция, — игрушечный кот встал на лапы, потянулся и спрыгнул с панели на пол. — Она сейчас маленькая девочка, и она страдает. Да, виртуальная девочка, но страдает
