Дело о фамильном проклятии - Лариса Куницына
Он какое-то время молчал, а потом перевёл на Марка усталый взгляд.
— А вы знаете, что когда-то я был оруженосцем вашего деда? Я пошёл с ним на войну, он был терпеливым наставником и добрым господином. Он дважды спас мою жизнь в бою и казался мне богом войны. Вы похожи на него. Он тогда тоже был красивым и отважным рыцарем, в каждом взгляде, в каждом жесте которого сквозило благородство. Я был влюблён в него, хоть он тогда был так же молод, как вы теперь. Я был счастлив служить ему, но это счастье длилось недолго, потому что вскоре мой отец погиб на охоте, и я получил наследство и титул. Но всё равно я умолял его сиятельство маркиза де Лианкура произвести меня в рыцари. Мне важно было получить золотые шпоры именно из его рук. И эти чувства к нему я пронёс через всю мою жизнь. Мне ещё не раз пришлось рядом с ним идти в бой, но тогда у меня уже был свой отряд, потому я видел его не так часто. Однако каждая встреча с ним была для меня подарком. И больше всего в жизни я боялся разочаровать его.
Он снова замолчал. Марк не спешил нарушить эту печальную тишину, понимая, что любые его слова в этой ситуации будут неуместными.
— И тогда, — наконец продолжил барон, — я подумал, как отнесётся к моему поступку маркиз де Лианкур. Он всегда отличался рыцарским отношением к женщинам и не одобрял чрезмерной жестокости. И я понял, что если сейчас дам волю гневу, то рискую разочаровать его. Да, может, это и смешно, но я не хотел, чтоб маркиз узнал об этой постыдной истории, когда обманутый муж жестоко казнит свою жену и её любовника. Но и простить их, как вы понимаете, я не мог. Я не спал всю ночь и в моей голове сложился план. Он казался мне гениальным, он позволял покарать преступников самым жестоким образом и при этом остаться вне подозрений. Так бы и было, если б вы не приехали и не занялись тут своим расследованием. В этом вы тоже похожи на его сиятельство. Если уж он берётся за какое-то дело, то ни препятствия, ни опасность не могут его остановить.
— Де Турнье тоже убили вы?
Барон невесело усмехнулся.
— А как бы вы поступили с негодяем, который вознамерился ограбить ваш фамильный склеп? Впрочем, вы же королевский чиновник и свято чтите законы Сен-Марко, а потому не стали бы запирать его в подземелье или вешать на воротах. Скорее, извлекли бы его из склепа и судили по законам королевства. Что ж, каждый сам хозяин на своей земле, я поступил именно так, как посчитал нужным. Он всё время бродил по замку и у всех выспрашивал о серебряном надгробии Ренода де Олонда. Я знал, что он попытается добраться до него, и сам показал ему, где находится склеп. В ночь перед отъездом я следил за ним и, когда он спустился с факелом в усыпальницу, запер его там. Я слышал его вопли, но не испытал ничего, кроме удовлетворения. Я ушёл и оставил его умирать. Как выяснилось, он к тому времени уже успел выкрасть украшения из ларца Арабеллы и нашу семейную летопись. И если до побрякушек жены мне нет никакого дела, то летопись — это реликвия моего рода, и утратить её было бы для меня трагедией.
— А управляющий?
— А что управляющий? Он просто крыса. Он пресмыкался предо мной, когда я был силён, а лишь стоило мне ослабеть, начал выхватывать куски из моего немощного тела. Он сговорился с этими двумя мошенниками: де Турнье и Ребелем. Я внимательно следил за ними, делая вид, что готов согласиться на их грабительские условия. Мне было известно, что Сюркуф уже успел кое-что украсть и даже превратил краденное в долговые расписки банкиров из свободных городов. Он заслужил смерть, но я знал, что жадность не позволит ему бросить дело на полпути, и не опасался, что он сбежит. Когда же вы перехватили у них сделку, я понял, что нужно поспешить, но тут осмотрительность проявил Дамьен. Он узнал о делишках Сюркуфа и запер его в темнице. Я мог не волноваться, что он сбежит, слуги его ненавидели и, кажется, даже не кормили, пока он был там. Де Турнье ответил за свои дурные намерения, Ребель, правда, сбежал, но с весьма побитым видом, и мне пришлось этим удовлетвориться, а последним был Сюркуф. Он мог умереть от голода в подземной тюрьме, и убить его рыцарским кинжалом было даже милостью с моей стороны.
— Я вижу, вы вошли во вкус, карая своих недругов, — заметил Марк.
— Мне нужно было поторопиться с этим, — холодно заметил барон. — Когда вы настояли на расследовании, я понял, что вскоре правда выплывет наружу.
— И вы убили Арабеллу?
— Она была изменницей! Пусть де Руже не был её любовником, как я думал, но они сговорились убить мою девочку. Я был потрясён, когда вы сказали, что она готова была выйти за Андре! Я мог бы умереть спокойно, передав ему мою Жаклин! Она прожила бы свою жизнь спокойно и счастливо, но это они помешали ей! Зачем? Из-за своих нечестивых страстей!
Он обиженно отвернулся и замолчал.
— Что ж, — Марк поднялся, — я теперь знаю всё об этой трагедии, хотя, может быть, лучше мне было всего этого и не знать. У меня нет более причин задерживаться в вашем доме. Я возвращаюсь в Лорм.
— Вы расскажете его сиятельству о том, что здесь произошло? — старик сурово взглянул на него.
— Я должен это сделать, но обещаю: только ему. Прощайте, ваша светлость.
Кивнув, Марк развернулся и, более не взглянув на де Олонда, вышел из гостиной.
Джин Хо и оруженосцы ждали его на улице, держа коней под уздцы. Эдам и Шарль весело болтали о своих делах, и Марк испытал некоторую зависть, глядя на их беспечные лица. Лис развлекался тем, что кормил хлебом коней, нашёптывая им что-то ласковое. Кони слушали внимательно, как будто понимали каждое его слово.
Натянув замшевые перчатки, Марк скомандовал: «По
