Антон Толстых - Шерлок Холмс: прекрасный новый мир

— Вы не боитесь, что мы совершим ошибку?

— Не надо спорить, товарищи, — сказал Исаев, показывая сахарницу. — Лучше поступить, как два советских сатирика-соавтора, которые решали, убивать ли им своего героя. Они положили в сахарницу две бумажки, на одной из которых был изображён череп с костями. Был вынут череп с костями, и всё.

Мы последовали совету и опустили в сахарницу две бумажки. Джеймс Бонд опустил в неё руку и вынул пустую бумажку. Череп остался внутри.

— Судьба «Титаника» решена.

— Мы уверены, что мы не утонем вместе с ним?

— Я мужественный человек и не сомневаюсь в нашем успехе. Следуйте моим указаниям.

Джеймс Бонд говорил так уверенно, что мы с Холмсом заразились его настроением. Исаев и Вульф отказались участвовать в перемещении во времени. Мы вошли в машину времени и вскоре попали в 10 апреля 1912 года.

Перед нами возникло затруднение, так как уже существовавший в то время музей Шерлока Холмса был закрыт по случаю ночного времени. Холмс умел в крайних случаях применять воровские инструменты, но его руки были пусты. Бонд беспрепятственно взломал дверь. Мы вышли на Бейкер-стрит.

Лондон 1912 года мало отличался от того Лондона, который мы покинули ради изменения хода истории. На нас снова была одежда викторианской эпохи, которая не выделяла нас среди других. Исключение составлял Джеймс Бонд, по-прежнему ходивший в тёмно-синем костюме и чёрной рубашке, но недостаток этой одежды был лишь в отсутствии котелка или цилиндра. Наш путь был направлен в Саутгемптон.

Мы выслушали лекцию о «Титанике». Огромный пароход компании «Уайт Стар» затонул из-за столкновения с айсбергом в северной части Атлантического океана из-за недосмотра его создателей. Вместительность шлюпок соответствовала устаревшему правилу 1894 года и зависела от тоннажа судна. Поэтому их было недостаточно для вмещения всех пассажиров. Лайнер не был рассчитан на затопление всех отсеков. Вперёдсмотрящие не использовали бинокли по той простой причине, что отсутствовал ключ от сейфа с биноклями. Айсберг, обнаруженный на расстоянии в одну четвёртую морской мили[57], находился в перевёрнутом состоянии и потому был повёрнут к судну тёмной, ранее подводной, стороной. Не зная о нём заранее, своевременно обнаружить его было не так просто. Судно шло на полном ходу. Капитан Эдвард Смит был уверен, что «Титаник» выдержит любые повреждения. Возникла версия, что он застрелился.

В полдень пароход отчалил от пристани. Я почувствовал резкое движение.

— Ничего особенного. Мы едва не столкнулись с американским лайнером «Нью-Йорк». Так и должно было быть, — успокоил нас Бонд.

Нам приходилось по мере возможности выдерживать однообразие плавания. На «Титанике» присутствуют турецкие бани, а это наша с Холмсом слабость. Я играл на бильярде с одним из пассажиров. В семь вечера лайнер остановился в Шербуре для взятия на борт 274 пассажиров. На следующий день в полпервого лайнер прибыл в Квинстаун[58] и взял на борт ещё 120 пассажиров. Эта остановка была отмечена дезертирством одного из членов команды.

14 апреля в 11 часов вечера Холмс вышел из каюты в одежде моряка, заимствованной им из своего гардероба, входившего в состав экспозиции музея. Джордж Флит должен был сообщить об айсберге. В отличие от него, Холмс был оснащён новейшим биноклем из 1977 года. Мы с Бондом почувствовали, как резко «Титаник» изменил движение, и я понял, что благодаря моему другу старший офицер Уильям Мердок отдал приказ «полный назад» в нужное время.

Я молился про себя, чтобы Холмс смог сообщить обо всех айсбергах, встреченных на пути лайнера. Когда Холмсу предстояли другие дела, его место занимал Бонд. В конце пути, когда близко был американский берег, Бонд передал Эдварду Смиту запечатанный конверт. «Инструкция по улучшению конструкции «Титаника», — объяснил нам Бонд. — Капитан уверен, что стальные листы толщиной в дюйм выдержат любые повреждения. При столкновении с айсбергом вода должна была преодолеть переборки, считающиеся герметичными. Мы должны позаботиться о том, чтобы лайнер не потонул в следующий раз».

Джеймс Бонд дал мне свои часы с хронометром, строго наказав ничего не нажимать. Я отсчитывал время, когда «Титаник» достигнет нью-йоркского порта.

— Мы добились нашей цели! — сказал Бонд.

— Теперь мы наконец-то можем сойти на берег и вернуться домой на другом корабле, — добавил Холмс.

Семнадцатого апреля мы миновали Статую Свободы. Толпа народа встречала прибывших из Англии в первом рейсе «Титаника». Мы сошли на берег.

— Таких планов нет ни у одного из пассажиров «Титаника», — заметил Холмс. — Преодолеть такое расстояние затем только, чтобы тут же вернуться обратно!

— Я рад, что вы возвращаетесь обратно, — заметил один из находившихся в порту. — Я сам недавно вернулся из путешествия по Европе.

Перед нами стоял мужчина лет сорока в пенсне и с выступающими губами, его бритое лицо производило впечатление насупленного вида.

— Почему вам это интересно, сэр? — поинтересовался я.

— Я недавно вернулся из Европы. Теперь мы находимся в Нью-Йорке, и это город в Соединённых Штатах, где властвуют американская мечта и большой бизнес. Поэтому я желаю вам убраться из этой страны.

Даже без этого совета мы были готовы вернуться в Лондон. Прошла ещё неделя, прежде чем мы проникли в музей Шерлока Холмса и настроили машину времени на 17 июня 1941 года.

Глава XIII. В гостях у Черчилля

Вернувшись в 1941 год, я первым делом взялся за газету, намереваясь перечитать статью о сыворотке гениальности. Читая её, я издал крик удивления.

— Что случилось, Ватсон? — спросил Холмс, заходя в гостиную.

— Профессор Драйзер!

— О каком профессоре Драйзере вы говорите?

— В статье вместо профессора Джойса упомянут профессор Драйзер!

Холмс взял у меня газету.

— Вы правы. Мистер Бонд, боюсь, что спасение «Титаника» привело к неожиданным последствиям.

— К каким неожиданным последствиям? — спросил Бонд.

— Над сывороткой гениальности начал работать профессор Драйзер, в то время как судьба профессора Джойса нам неизвестна. Мистер Вульф!

— Что вы хотели, мистер Холмс?

— Вы слышали о профессоре Драйзере?

— К сожалению, нет.

— О каком профессоре Драйзере вы говорите? — спросил Исаев, зайдя в гостиную.

— Вы тоже не слышали о нём?

— Я советский гражданин, и меня не интересуют профессора из вашей страны.

— Всё ясно. Эффект бабочки, — уверенно сказал Бонд.

— Что означает «эффект бабочки»? — спросил я.