Линн Шоулз - Заговор Грааля

Пути назад нет.

— Стоун направляет рука Божья? — спросил Синклер.

— Да, — ответил старик. — Наше единственное преимущество в том, что она пока не осознала свою истинную природу. Когда мы в последний раз говорили, я предложил воспользоваться помощью моего старого друга. Я пообщался с ним, и он сказал, что связывался с вами, но вы отвергли его предложение.

— Я ответил, что его помощь нам пока не нужна.

— Но она вам нужна, Чарлз. И он — именно тот, кто может помочь. Он может добыть для вас информацию, необходимую, чтобы держать все в своих руках.

Синклеру нужен был прямой ответ: хватит уже стариковских загадок.

— Но Стоун кажется такой слабой, запутавшейся. Податливой.

— Не следует ее недооценивать. То, что кажется вам слабостью, для нее — сила. Вы должны отвлечь ее, остановить до завершения проекта.

Всего несколько минут назад Коттен Стоун не стоила даже упоминания — она перестала быть поводом для беспокойства. Теперь у Синклера появились новые сложности. Но прежде чем заняться ими, нужно задать вопрос, тревоживший с самого начала: вопрос о самой Чаше.

— До сих пор нет научного подтверждения подлинности этой реликвии или того, что внутри на самом деле кровь, — произнес Синклер. — Ватикан отказался исследовать ее. Пока что это лишь ваша догадка.

— Вы все еще сомневаетесь? Какое неверие. Разве я когда-нибудь вас обманывал? Говорил то, что потом не подтверждалось?

— Но мы действуем только на основании ваших слов. Вы уверены, что реликвия подлинная?

— Чарлз, я понимаю, вам сложно осознать масштабы того, с чем вы столкнулись. Поверьте, Чаша подлинная, а внутри на самом деле кровь Иисуса Христа.

— Как вы можете это утверждать?

— Потому что я был там, когда Его распинали на кресте, — улыбнулся старик. — Это я запечатал Чашу воском.

СЕКРЕТНЫЕ АРХИВЫ

Кардинал неслышно ступал по темному коридору под Башней ветров[24]. В тени по обеим сторонам виднелись книжные полки — если бы можно было составить их в ряд, они растянулись бы больше чем на семь миль. Словно видение в сумраке, фигура в красном капюшоне, сжимающая ручку серебристого чемоданчика, вошла в библиотеку. Вокруг были собраны тысячи исторических документов. К сожалению, со временем они покрывались пурпурной плесенью, от которой хранители не могли избавиться.

В два часа ночи в коридорах Секретных архивов было пусто — в целях экономии электроэнергии горело всего несколько ламп, едва освещая дорогу. Двигаясь от одного островка света к другому, кардинал чувствовал себя словно в подземном мире.

Он прошел мимо полок, на которых лежали записи с конклавов, собиравшихся для избрания Папы еще в XV веке. Внутри все дрожало от предвкушения. Появится ли однажды среди них его имя?

Визит Синклера и смерть Папы застали Януччи врасплох. Он несколько дней плохо спал, у него пропал аппетит, что было на него совсем не похоже. Он Молился о наставлении на путь истинный. Наконец, во сне ему было видение: он стоит на папском балконе, в тройной папской тиаре, и держит за руку маленького мальчика, а люди внизу падают на колени и возносят хвалу. Он верил, что это Бог пришел к нему. Сегодня он сделал первые шаги по дороге, избранной Богом. По щекам текли слезы, от сознания избранности его переполняли чувства.

В конце коридора показалась большая резная дверь из орехового дерева. Будучи куратором Ватикана, кардинал Януччи единственный, помимо префекта, владел ключом от нее. Он вставил ключ в замок. С тихим щелчком замок сработал, и дверь открылась.

Януччи вошел в старейшую часть Секретных архивов — туда, где хранились древнейшие и самые ценные экспонаты. Вдоль стен стояли огромные витрины с гербом Павла V, Папы из династии Боргезе[25], который в XVII веке создал эти архивы. Здесь хранились бесценные собрания писем и рукописных документов, некоторые датировались еще XI веком; в этом собрании были письма хана монгольского; записки Микеланджело к Папе; прошение Генриха VIII об аннуляции брака с Катериной Арагонской; последнее письмо Марии Стюарт, написанное за несколько дней до того, как на ее шею опустился топор Елизаветы; письмо на шелке императрицы династии Мин от 1655 года, в котором та просила прислать в Китай новых христианских миссионеров; а также подлинник догмата о Непорочном зачатии, в бледно — синем бархатном переплете: чернила пожелтели от времени, и казалось, что слова написаны золотом.

Цифровые копии этих документов казались Януччи стерильными и неживыми. По спине побежали мурашки. Он чтил красоту этих состарившихся рукописей как сокровище, вдыхал запах заплесневелых пергаментов, словно аромат духов. Но он признавал и необходимость новых методов. Железо в чернилах, которыми писал Ми-келанджело, стало ржаветь и съедать письма великого мастера, покрывая их множеством крошечных трещин. Пурпурная плесень, пробиравшаяся в каждый уголок архивов едва ли не за ночь, была неистребима. Хранители не могли остановить разрушение великих рукописей, и церковь была вынуждена обратиться к технологии. Церковь, столь закосневшая в прошлом, поднимала свою мутную голову и медленно выходила в новый мир. Волк и ягненок…

Синклер прав, подумал кардинал. Мир стал другим — миром чудесной техники. Конечно, раз Бог дал знания, то Он, разумеется, хотел, чтобы ими пользовались.

Януччи прошел через подвал и спустился по широкой винтовой лестнице на нижний уровень. Внизу была еще одна дверь. Рядом находился цифровой пульт сигнализации. Кардинал ввел свой код и подождал, пока откроются большие внутренние засовы и тяжелая дверь распахнется внутрь.

Он вошел в комнату размером со школьный спортзал. Узкие проходы между шкафами и витринами напоминали лабиринт. Пройдя мимо ценнейших реликвий: подлинных обломков Креста и фрагментов костей апостолов, — он остановился у большого черного сейфа с надписью «IHS». Под монограммой находился сейфовый замок. Кардинал опустил чемоданчик на пол и стал поворачивать колесо замка сначала по часовой стрелке, потом против часовой, и снова по часовой, пока наконец не раздался тихий щелчок. Януччи открыл дверцу, коснулся датчика, и внутренности сейфа осветились. Две или три полки были заполнены коробками, конвертами и сосудами. На верхней полке лежала средневековая шкатулка-головоломка.

Прежде чем коснуться шкатулки, кардинал дрожащими руками натянул белые хлопковые перчатки. Поставив реликвию на крышку сейфа, он повторил движения, которыми Джон Тайлер научил его открывать шкатулку, и осторожно достал завернутый в ткань потир. В ушах пульсировала кровь, грудь вздымалась от каждого удара сердца. Кардинал Януччи перекрестился, моля Бога сделать его достойным того, чтобы касаться Чаши Христа.