Красное и серое - Элина Литера
— Мью, ты несносен!
— Тогда разорви привязку. В противном случае, если я не иду на эшафот, мне придется остаться с тобой рядом.
— Останешься, еще как останешься, я и не подумаю разорвать, — мстительно проговорила ведьмочка. — И не мечтай, что так легко избавишься от расплаты. Учти, если ты сделаешь хоть шаг в сторону полиции, я дерну за связь так, что мало не покажется. Чтоб к приходу констеблей обернулся! Будешь ходить с хвостом, пока не сядем на судно!
Пыл, с которым Лавиния выговаривала фамильяру, подсказал мне, что расплачиваться Мью будет всю жизнь, и вовсе не в виде кота. То, как Бартоломью смотрел на Лавинию, очевидно указывало, что он отнюдь не против.
Мы вернули папки в кабинет, Максвелл и маг навесили печати обратно, и все разошлись собирать вещи. Я постаралась улизнуть в свою комнату не сталкиваясь с Максвеллом. Но боюсь, это всего-лишь отсрочка. Нечисть, почему я не могу спокойно говорить с мужчиной, который мне нравится? Неужели я так боюсь повторения прошлых историй?
* * *
Гудрун кричал и брызгал слюной, требуя от убийцы немедленно назвать себя. Мы были готовы к такому проявлению чувств, поэтому ничуть не впечатлились. Мэтр Джилен перекатывал по пальцам маленький огненный шарик. Максвелл изображал скучающего аристократа, с надменным и презрительным лицом глядя на беснующегося дознавателя. Он даже не стал садиться, чтоб иметь возможность смотреть на Гудруна сверху вниз. Мафин уткнулся в книгу. Лавиния играла с Мью бантиком. Тот прыгал, падал на бок и хватал игрушку лапами так, что ни у кого бы не закралось сомнений в природе кота. Когда Гудрун шел по дорожке к дому, ведьмочка объяснила Бартоломью в хвостатом облике еще раз его роль, а чем она грозила за ослушание, я не расслышала, но шипела она очень грозно, Мью даже уши прижал.
Единственный, кто показывал, что слушает дознавателя внимательно, и даже как-то реагировал, был законник. Господин Гриз черкал в блокноте, монотонно бормоча: "Нарушение уложения об обращении с подозреваемыми, глава десять, пункт четвертый. И шестой. И двенадцатый… То же уложение, глава одиннадцать, пункт шесть. Нарушение наказа о ведении следственных мероприятий…" — чем взбесил Гудруна еще больше.
Когда Гудрун охрип, живописуя нам страсти в удаленных колониях и обещая продержать нас в самой неприятной тюрьме для пересыльных, законник заговорил громче:
— Любезный мой господин Гудрун. Я ни в коей мере не сомневаюсь, что суд согласится с вашим требованием и сошлет нас в дальние края. Но у вас, мой друг, есть два выбора: вы, действительно, можете отправить нас сейчас в тюрьму, оттуда в суд, содержать как обычных ссыльных и посадить на судно с прочими криминальными личностями. Но все это состоится не раньше, чем через три-четыре месяца, потому что я приложу все усилия, чтобы протолкнуть с дюжину тяжб с жалобами на обращение, содержание и прочие нарушения, и я уверен, что граф Мадрон и Ковен магов, куда входит мэтр Джилен, объединятся со мной в таковых усилиях. Даже если ничто не повлияет на результат, вас затаскают по допросам, вас заставят написать несколько дюжин объяснений, прочитать множество протоколов, вы будете держать ответ перед самыми разными чинами, и ваша карьера неизбежно пойдет ко дну. Кому бы вас не представили для повышения, он будет помнить громкий скандал. Уж поверьте, если моих знакомств не хватит, чтоб вытащить меня из опалы, то определенно достанет, чтоб загнать вас туда же. Если же вы придете в такое отчаяние, что выберете из нас кого-то одного на роль убийцы, я добьюсь смены дознавателя на нашем деле, и вы понимаете, что очистить репутацию от такого провала вам будет непросто.
Он насладился вытянувшимся лицом Гудруна и продолжил.
— Есть другой выход. Вы дадите всем нам две недели, чтоб завершить дела. После суда вы побеспокоитесь, чтоб нас довезли в порт в вагонах второго класса — заметьте, я не требую первого, поскольку знаю бюджет вашей комиссии. Вы посадите нас на обычное пассажирское судно безо всякой охраны и ограничений. Я допускаю, что на судне будут ваши соглядатаи, но смотреть на нас можно, мешать же нам не стоит. И, конечно, вы определите всех нас в одно поселение, причем не самое гнусное. Иначе, господин Гудрун, это дело будет последним, которое вы завершите в своей должности. Надеюсь, мы друг друга поняли?
Гудрун покрылся пятнами. Он поменял цвет еще дважды, но так и не нашелся, что ответить, развернулся и покинул особняк.
Спустя час нам вручили повестки в суд. Мы должны были предстать перед судьей по обвинению в противодействии следствию и утаивании сведений по делу чрезвычайной важности. Заседание назначили через две недели. Нам запрещалось выезжать из столицы, для чего обновили наши маячки. Мы решили не протестовать по таким мелочам.
… и далее
У всей нашей компании, шести человек и одного оборотня в ипостаси кота, вошло в привычку каждый третий день собираться в кафе. Мы прощались со столичной жизнью, обменивались новостями, планировали долгое путешествие и жизнь на новом месте. На вторую встречу к нам присоединился граф Мадрон. Не зря его прозвали Черным Лисом, не зря. Хоть его волосы и приобрели цвета соли и перца, его взгляд и способность проникать в суть вещей остались неизменными, а умение плести хитроумные интриги стало еще совершенней. На третью встречу мы уже знали, что сразу после суда нас отправят поездом в порт, откуда мы поплывем в дальние колонии. Мы обязаны явиться в поселок Арбор и раз в неделю отмечаться у надзирающего офицера. Не дав нам приуныть Черный Лис развернул карту и пояснил некоторые детали нашей ссылки, которые весьма приподняли нам всем настроение. Столичное представление о Фасбендском архипелаге как о диком месте с хилыми зачатками цивилизации, где живут лишь ссыльные преступники и необразованные переселенцы, оказалось устаревшим.
Не терпящим возражений тоном Черный Лис сообщил, что для нас заказаны каюты первого класса на "Морской деве", которая отходит через неделю после суда. До порта граф доберется с нами, чтобы увериться, что власти сдержат обещание.
Благодаря графу Мадрону Бартоломью обзавелся новыми документами, но ведьмочка потребовала, чтобы до посадки на судно фамильяр-оборотень
