Завещание Петра - Велиханов Никита

Записка майора Борисова. Шифрованный файл OUSNECH12.doc.

Итак, что у нас с восстанием на Сенатской площади в декабре тысяча восемьсот двадцать пятого года. Если смотреть со стороны, акция спланирована совершенно бездарно. Так, словно планировали её не боевые офицеры, а какие-нибудь нежинские семинаристы-двоечники. Вывести свои силы на площадь, дать противнику опомниться, собраться с силами, позволить ему запереть себя со всех сторон. Потом убить Милорадовича. А потом без единой попытки предпринять хоть что-нибудь позволить себя расстрелять и рассеять. Восстание Черниговского полка и нелепый марш-бросок по заснеженной степи — не меньшая нелепость. Как и несостоявшаяся авантюра Якушкина, которому, видите ли, «совестно» стало убивать помазанника Божия. То есть Николая, которого, по официальной версии заговорщиков, признавать помазанником Божьим никто вовсе и не собирался. Потому что присягали Константину. Зато разговоров о покушении на государя было столько, что даже нижние чины, и те были в курсе. И надо же такому случиться, что все основные фигуранты по делу были известны своим сослуживцам как строгие западники, нахватавшиеся крамольных идей во время европейских походов. И бравировавшие принадлежностью к масонским ложам. Настолько западники, что Муравьев-Апостол демонстративно учил перед судом русский язык, ибо никаким другим, окромя французского, вроде как отродясь на владел. И жандармский шеф Бенкендорф сделал из этого, естественно, соответствующие выводы. И представил эти выводы государю. И славянофильство не менее чем на полвека стало официальной идеологией империи. Той самой империи, которая постепенно клонилась к упадку. Проиграв сперва Крымскую войну — на той самой, освященной гением Екатерины и Суворова территории. Потом проиграв дипломатические баталии после турецкой компании, когда после Шипки, после полного разгрома турок и после стояния русских войск ввиду Константинополя реальный выигрыш оказался —шиш с маслом. И даже народившаяся Болгария, которая, казалось бы, по гроб жизни должна была быть благодарна «старшему брату», в обеих последовавших вскорости мировых войнах воевала на стороне противников России. На стороне ненавистных турок и коварных пруссаков-австрияков. А что потом? А потом позор японской войны. Когда одна из «ключевых держав Европы» была наголову разгромлена доселе никому неведомой страной, островным азиатским карликом. Вот они, горькие пилюли. Вот он, рвотный порошок. Потому что старая схема себя исчерпала. Потому что для дальнейшего движения вперед нужна новая утопия. И эту утопию понемногу творили — в Петербурге, в Лозанне и Базеле — игроки нового поколения. Которым задача была — провести Россию через жестокий очистительный костер. И возродить её из пепла. И сделать её мировой сверхдержавой. Но об этом —в следующий раз.

Москва. 11 апреля 1999 года. 7.40.

Весть о прибытии майора Ларькину сообщил утром Илья. Воскресений и праздников в ГРАСе не знали, при желании превращая в маленький личный выходной любой день недели. У Большакова, похоже, был трудовой запой —впрочем, он вообще редко отрывался от «Вампира».

— Что творишь? — поинтересовался Виталий рассеянно. С середины апреля он сам начал постепенно впадать в особое состояние полной сосредоточенности мыслей на объекте исследования, порой совсем не замечая того, что творилось вокруг. Но пока ещё с ним можно было общаться.

— О! —с восторгом сказал Илья. Он всегда говорил о себе с восторгом. —Пьеса. По жанру произведение драматическое, но только по жанру. По масштабу фигур и глубине чувств это эпос. Эпическое полотно. «Иван Грозный убивает…» То есть нет, это предшественники. Моё произведение называется «Майор Борисов вставляет пропеллер прапорщику Ахмерову». Хочешь послушать?

— Конечно!

Большаков включил запись. Ларькин послушал, посмеялся и позволил себе критическое замечание:

— Нет, «осложопый семих...» — это нарушение единства стиля. Наш майор так не ругается. Так скорее выразился бы Ренат.

— Хорошо, я исправлю, —пообещал Большаков. — Он сам себя так назовет.

После этого компьютер исполнил ларькинским голосом похабные анекдоты.

— Да, после этого нужно окончательно признать, что аудиозапись не является вещественным доказательством... — сказал Виталий. —Не верь ушам своим...

— Не верь глазам своим! —подхватил Большаков. — И это тоже недалеко, не за горами. Будешь такое кино про себя смотреть!

— Слушай, но это же кошмар. Ведь такое кино можно и про другого показать. Поверят.

— Уже показывали. В примитивной форме, правда... Верят! Так можно создавать мнимые миры не для себя, а для других: отдельных людей или целых социальных слоев. Целый народ можно дурачить, даже все человечество, потому что технические возможности растут с каждым днем. Скоро я смогу монтировать целые порнофильмы с участием политиков, и никто их не сможет отличить от настоящего/с трудом добытого компромата.

— Бардак... Вся реальность станет виртуальной.

— В каком-то смысле реальность всегда виртуальна, она у каждого своя. Стало возможным технически управлять чужой виртуальной реальностью — вот это главное. Плата за прогресс, кэп. Для меня давно реальностью стало то, что огромный слой населения моей страны живет в виртуальной реальности, созданной не здесь, не на этой земле. Made in USA, причем давно и целенаправленно...

— Ты это как-то себе объясняешь?

— Мы очень любим, когда нас обманывают. Национальная черта русских баб. Можно даже так: русских и баб...

Ларькин пожал плечами, потом решил переменить тему.

— Так значит, ты думаешь, что Ренат просто завернул к родителям?

Илюша тут же оживился.

— Для того, чтобы догадаться, даже не надо никакой интуиции. Но старший лейтенант Большаков обладает могучим даром предвидения. Он предвидит, что сегодня вечером он будет даром обладать ужином, — Большаков с шумом втянул ноздрями воздух и проглотил слюну. — И каким ужином! Ах, как пахнет знаменитая копченая курица по-ахмеровски! А помидорчики, соленые в баночках помидорчики!

— Твоими бы устами да мёд пить...

— Мёд я не люблю, хотя и мёд тоже будет. Но даю слово, что сегодня вечером я буду своими устами есть тушеную телятину. Два ящика с тушенкой уже движутся в сторону Москвы в багажнике нашего «жигулёнка».

— Сказать майору?

— Разрешаю! — по-царски щедро махнул рукой старлей.

— А где он ночует?

— В библиотеке.

— Похоже, ГРАС переходит на казарменное положение.

Виталий, посмеиваясь, вышел из «бункера»; Борисова он, видимо, встретил в коридоре. Некоторое время из-за двери невнятно слышались их голоса, потом дверь открылась, и Ларькин спросил:

— Начальство интересуется, движется ли к Москве квашеная капуста?

— Да! —с готовностью закричал Большаков. —Ибо мичман большой подхалим и хорошо знает вкусы начальства.

— Придётся простить засранца, — донесся из коридора голос Борисова. — Но вздрючка в таких случаях — святая обязанность руководителя. Учти, Виталий...

Ларькин захлопнул дверь, и продолжения разговора Илья уже не слышал.

Запись беседы в кабинете майора Борисова Ю.Н., начальника Группы по расследованию аномальных ситуаций. (12 апреля 1999 года. Фрагмент с 01 часа 15 минут 20 секунд до 01 часа 50 минут 00 секунд.)

Участвуют: майор Борисов Ю.Н., капитан Ларькин В.Ю., старший лейтенант Большаков И.С., прапорщик Ахмеров Р.Г.

Тема: квашеная капуста, виртуальная реальность.

Борисов: Ну что, совещание можно считать открытым. У кого есть предложения?

Большаков: Предлагаю объявить прапорщику Ахмерову выговор с занесением копченой курицы.

Ларькин: Правильно, я поддерживаю.

Борисов: Хорошо. Так, штрафник, выговор я тебе уже делал?

Ахмеров: Так тощщна.

Борисов: Тогда заноси курицу... Ну и всё остальное.

Ларькин и Большаков (наперебой): О-о! Божественный аромат! Ты когда-нибудь откроешь секрет приготовления?