Кира Стрельникова - Агентство «Острый нюх». По следам преступлений

Все, теперь без Аньки Соколинский отсюда не уйдет. Под кожей аж зудело от близости объекта кровного поиска, и неприятные ощущения исчезнут не раньше, чем они с непутевой девчонкой встретятся. Через некоторое время напряженного ожидания – Женька уже решил, что придется открывать замок своими силами, – за дверью все-таки раздались шаги. Не Аня, понял он. Скорее всего, хозяйка дачи.

– Кто там? – осторожно спросил приглушенный женский голос. – Как вы попали во двор?..

– Я за Анной пришел, – твердо ответил Женя недовольным тоном. – Открывайте, девушка, я тороплюсь. Как попал, не имеет значения.

Еще несколько мгновений по ту сторону царила тишина, и Соколинский в нетерпении уже набрал воздуха, чтобы пригрозить вскрытием замка, но, к его облегчению, послышался скрежет ключа и дверь распахнулась. На него уставились настороженные серые глаза незнакомой девушки, внимательно его оглядевшие. Женька чуть не хмыкнул: наверняка Аня оставила ценные указания, кого впускать, а кого нет. Лис начал подозревать, что девчонка предполагала, кого пошлют ее искать, – конечно, ведь первый, к кому бежала Светлана, если с дочерью что-то случалось, это Соколинский.

– Можно? – с нажимом произнес Евгений, поставив носок ботинка в приоткрытую щель, на порог.

– Д-да, – пробормотала хозяйка, решившись, и распахнула дверь пошире. – Проходите. А вы вообще про какую Анну говорите? – словно спохватившись, попыталась она неумело сделать вид, будто не понимает, о чем речь.

Женька молча снял ботинки, отодвинул девушку в сторону и направился в дом, не обратив внимания на возмущенный и немного испуганный возглас, раздавшийся за спиной:

– Эй!..

Мельком отметив, что в большой гостиной на первом этаже горит камин и бормочет телевизор, Лис поспешил по ступенькам деревянной лестницы наверх, куда вел его след. Уже хотелось отругать Аньку за нервы ее матери, отвезти домой и вернуться в офис, где наверняка ждала Алена. Может даже, забрать ее пообедать и там осторожно обсудить вчерашний вечер – вдруг она подумала и отошла от неожиданности случившегося? И Женька, сжав губы, решительно толкнул приоткрытую дверь в одну из комнат.

Аня сидела, скрестив ноги по-турецки, на широкой кровати, свитер грубой вязки с вырезом-лодочкой сполз с одного плеча – судя по всему, под ним у девушки ничего не было. Гладкие прямые волосы насыщенного медного оттенка спускались чуть ниже лопаток, несколько прядей падали на сосредоточенное лицо Ани: она что-то читала с экрана планшета. Пальцы рассеянно крутили кулон, брови девушки хмурились. Женька окинул беглянку взглядом, убедившись, что с ней действительно все в порядке, и, скрестив руки на груди, тихим, ровным голосом позвал:

– Анна.

Она вздрогнула и вскинула голову, в раскосых темно-синих глазах мелькнул испуг, а потом младшая Солодова неуверенно улыбнулась.

– Ой, Жень, привет…

– Собирайся, поехали, в машине поговорим, – отрывисто бросил он и добавил: – У тебя пять минут, потом за шиворот вытащу отсюда.

И, не дав оторопевшей лисице что-то ответить, Женька, резко повернувшись, вышел из комнаты. Спустился вниз, сел на диван, демонстративно посмотрев на часы – он не сомневался, Аня спустится вовремя. Хозяйка дачи помялась и неуверенно спросила:

– Может, вам чего-нибудь выпить…

– Нет, – оборвал ее Женя, борясь с желанием достать телефон и позвонить Алене.

Вот отвезет Аньку, вернется в офис, тогда и пообщаются напрямую. Все эти телефонные разговоры, когда не видишь взгляда собеседника, они не приносят никакого удовлетворения. Кстати, о разговорах. Соколинский достал трубку и набрал номер матери Ани.

– Теть Света? Да, нашел, – заговорил Женька, рассеянно глядя в телевизор – там шли какие-то культурные новости об открытии очередной выставки картин в одной из бесчисленных галерей Питера. – Все в порядке с ней, конечно, – заверил он обрадованную женщину. – Минут через сорок приедем, ждите. Да не за что, ну что вы. – Он улыбнулся уголком губ, наблюдая, как взволнованного молодого художника поздравляет очередной меценат с брюшком и трясет его руку.

Закончив разговор, Женька спрятал телефон, покосившись на лестницу – там как раз послышались шаги, и на ступеньках появилась Аня. На ее плече появился рюкзак, волосы она собрала в низкий хвост, лицо девушки выражало одновременно смятение и странное упрямство.

– Я готова, – негромко произнесла она, не глядя на Женю, и кивнула подруге: – Том, я позвоню, спасибо.

Та неловко пожала плечами, обхватив себя руками. В напряженной тишине Соколинский вышел в коридор, Аня за ним.

– Телефон включи, мать там с ума сходит, – буркнул он, надевая ботинки.

Девушка поджала губы, сдернула с крючка куртку и надела и только тогда достала из кармана джинсов плоскую коробочку смартфона.

– Ты же наверняка ей уже позвонил, – хмуро отозвалась Аня, зыркнув на него.

– Поговори мне еще, – одернул ее Женя и крепко взял за локоть, подтолкнув к двери. – Вперед.

Они вышли на крыльцо – Аня даже вырываться не стала, к легкому удивлению Евгения, – пересекли двор и покинули его через дверь в заборе. Соколинский открыл машину и усадил беглянку вперед, потом уселся за руль и повернулся к ней, сидевшей прямо и смотревшей перед собой, сжимая в руках рюкзак.

– Ань, не надоело, нет? – тихо начал Женя, чувствуя уже не злость и раздражение, а бесконечную усталость. – Сколько можно нервы матери мотать? Ты вообще думаешь, что она чувствует каждый раз, как тебя на авантюры тянет? Зачем ты вообще все это устроила? – Он мотнул головой на дачу. – Кому что хотела доказать, Аня?

– Не отчитывай меня как маленькую! – вдруг резко отозвалась она, зло сузив глаза, и метнула на собеседника раздраженный взгляд.

– А ты и есть маленькая. – Женька пожал плечами и отвернулся, положив руки на руль. – По поведению уж точно лет на шестнадцать тянешь, не больше.

– Да что ты вообще понимаешь! – Она вдруг всхлипнула, обхватила руками рюкзак и съежилась на сиденье. – Ничего, вообще ничего! Тебе не приходило в голову, что я ради тебя это все, как ты выразился, делаю?! – выкрикнула вдруг Аня и отвернулась, прикусив губу.

Женька, совсем не ожидавший истерики от взбалмошной, но обычно веселой и жизнерадостной девчонки, опешил и моргнул, почувствовав растерянность. Плачущие женщины заставляли его нервничать и чувствовать себя виноватым, даже если это было не так.

– Что значит ради меня, Ань? – переспросил он, осторожно покосившись на Аню. – При чем тут я?

– При том, – очень понятно объяснила она сдавленным голосом и снова всхлипнула.

Женя выдохнул и растерянно взъерошил волосы, окончательно запутавшись в происходящем. Вроде это Аня должна каяться и просить прощения, но черт возьми, почему тогда он снова чувствует эту дурацкую вину?! И почему она плачет?